Забытая рота ( 4 фото )
- 18.02.2019
- 1 397
Многие из воевавших в Афганистане солдат и офицеров до сих не получили от Родины заслуженные боевые награды
В редакцию пришло письмо из Екатеринбурга от Петра Магдалины, бывшего бойца 1-й парашютно-десантной роты 357-го полка, вошедшего в Афганистан в числе первых. Собственный корреспондент «Новой газеты» по Уралу встретился с Петром, ныне руководителем автомобильной фирмы. Публикуем его рассказ о боевых товарищах, представленных к наградам и не получивших их.
Петр Магдалина, наши дни. Фото автора
– Не смерть страшна, а забвение. Сегодня бойцы, прибывшие в Афганистан первыми, оказались как раз на грани забвения. Афганская война оставила в истории нашей страны немало забытых воинов.
Меня призвали в армию в мае 1979 года в Алма-Ату. Распределили в Витебскую воздушно-десантную дивизию. 11 ноября 1979-го полк подняли по тревоге и вывезли в «теплый лес» (так называли лес у аэродрома «Северный»). Теплым он, конечно, не был: портянки к сапогам примерзали. Нам не говорили, что готовят в Афганистан. И мы не догадывались.
Первые три дня в «теплом лесу» не было даже палаток. Днем мы занимались тактикой, а вечером и ночью грелись у костров. Когда привезли палатки, еще два дня мы проспали в них на лапнике. И только потом привезли буржуйки.
Слухи о том, что поедем «в жаркие страны», появились в конце ноября. Но официально об Афганистане объявили только 23 декабря. В этот день нас снова подняли по тревоге, и на аэродроме «Северный» мы увидели, как заходят на посадку самолеты Ил‑76.
Подразделения распределились по самолетам, погрузили технику и полетели. Приземлились в Балхаше (Казахстан). Всех завели в металлический ангар, где была расстелена солома, и дали поспать три часа. Потом покормили в солдатской столовой, построили на аэродроме.
Вышел командир дивизии Рябченко и объявил: летим в Афганистан, домой просьба ничего не писать. И я потом так и писал: нахожусь в Белоруссии, празднуем Новый год…
В Афгане сели на аэродром «Баграм». Десантирование проводилось редким на тот момент посадочным способом. Самолеты летели вереницей, один за другим.
Я вышел из самолета и увидел зарево. Подумал, что вулкан извергается. Наутро узнали, что один из наших самолетов врезался в скалу. А в нем три бензовоза было и рота обеспечения, 30 человек. Все погибли.
27 декабря наш полк получил задачу выдвигаться на Кабул. От базы в Баграме это километров 90. Перед ротой поставили задачу обеспечить отход.
Я был гранатометчиком, нужно было окопаться — окоп для гранатомета положен огромный, чтоб реактивная струя не достала. А подо мной сплошной камень. И за отведенное время выкопал лишь небольшую лунку.
Полк двинулся, и по нам тут же открыла огонь зенитная батарея афганской армии (на тот момент далеко не все подразделения были поставлены в известность, что к ним идет «интернациональная помощь». — Ред.). Бой длился недолго: высоту, с которой велся огонь, наши парни быстро заняли. Ранило лишь одного прапорщика.
А Кабул встретил нас «фейерверками». Никакого праздника — просто повсюду стреляли, и казалось, что город в огнях. В этот день «мусульманский батальон» спецназа ГРУ и 9-я рота 345-го полка штурмовали дворец Амина.
Десантники брали министерство обороны, МВД и другие объекты. Нам дали приказ закапывать свои БМД. Сказали, что скоро пойдут какие-то танки, и нужно встать у них на пути. Внутри кольца из БМД был расположен советский узел связи, а мы держали оборону.
На три дня мы остались в закопанных машинах, без связи с полком, без еды. О нас узнали жены советских офицеров. И они несли нам пищу ведрами. Красивые женщины, с детьми. А мы перед ними в грязи… До сих пор стыдно.
В Кабуле мы охраняли резиденцию маршала Соколова, затем Симитхан — микрорайон, где проживали семьи советских военнослужащих. Только в мае 1980 года батальон начал участвовать в боевых операциях. И с тех пор мы из боев не вылезали. Сначала воевали в окрестностях Кабула, потом в провинции Газни, потом в Герате. Осенью нас отправили в Джелалабад на серьезную операцию — штурм Амбера. Так называли находящийся в горах учебный центр моджахедов. Говорили, что в феврале туда уже ходил 17-й полк и потерял там целую роту.
Провинция Кунар. Чистка оружия
Выбрали мы темное время суток, чтобы остаться незамеченными. Вышли вечером и шли всю ночь. А Амбер фактически оказался подземным городком, домов там не было. Представьте: гигантский камень, а под ним ходы, лазы, помещения, где учат боевиков.
Утром начался бой. С той стороны заработал пулемет, наши прижались к земле. Сначала подавить точку решили огнеметом, но капсула до пулеметчика даже не долетела. Пришлось мне стрелять, хотя и нельзя было: сзади была скала, и меня неминуемо бы задело реактивной струей от выстрела. Я все равно выстрелил, получил контузию, потерял сознание. Потом два месяца в ушах звенело. Но пулеметчика уничтожил.
Вообще в тот день по разведданным в Амбере должно было быть около 200 человек. А было намного больше. Нас же было две неполных роты, человек 150.
С другой стороны горы нам на помощь должна была подняться пехота. Но они так и не пришли, сил не хватило. Помогли «вертушки» и бомбардировщики. Они сумели выкурить моджахедов, и мы заняли Амбер, не потеряв ни одного человека. Как сейчас помню: нашли там склад с едой. Конфеты клали в рюкзаки горстями. Нашего комбата Владимира Воронцова за эту операцию представили к званию Героя Советского Союза. Но ничего ему в итоге не вручили.
Первым в нашей роте погиб Николай Данилиди. 9 ноября 1980 года мы возвращались с очередной операции. У населенного пункта Алингар колонну обстреляли. И.о. командира роты Егоров отправил в аул для прочесывания группу. Через некоторое время мы услышали, что завязался бой. Ребята запросили подкрепление. Егоров сформировал вторую группу из двух взводов, с гранатометчиками. Одним из них и командовал Данилиди. Я был среди них. Мы встретили первую группу и преследовали противника по указанному направлению. По следам крови было понятно, что среди них раненый.
С нами в этой операции участвовало подразделение афганской армии. Когда по следам крови мы вошли во двор дома, расположенного перед руслом реки, за которой начинались заросли кустарника и деревьев, один из афганских солдат изготовился к стрельбе лежа у маленького бруствера. И вдруг где-то рядом раздался выстрел. Солдат погиб. Через некоторое время на это же место лег другой афганский солдат (место действительно было удобным для стрельбы), и его тоже убили сразу. Я находился рядом и поочередно ползком оттаскивал убитых. Думал, может быть, они еще живы.
В поисках снайпера взвод отправился в брод за реку. Вскоре получили приказ возвращаться: тяжело ранен Николай Данилиди. Николай докладывал обстановку старшему лейтенанту Егорову, но во время доклада подошел к тому же месту. И снова прогремел выстрел, Николая ранило. Стало понятно, что стреляли не из-за реки, а откуда-то из дома. Все искали снайпера, проверяли все в доме и вокруг. Казалось, проверили все что могли, но тщетно. Вдруг на краю участка мне в голову уперся автомат.
Бабушка моя в те годы ходила в храм, пела на клиросе. Может быть, это ее молитвы меня сберегли: дали мгновение, чтобы упасть и откатиться из зоны обстрела. Ребята перебросили мне гранату РГД‑42, я ее кинул в место засады.
Раненого Николая Данилиди мы вынесли к колонне, вызвали вертолет. Больше мы его уже не видели, он умер в госпитале. Колю посмертно представили к ордену Красной Звезды. Но даже посмертно он награды не получил.
Я всегда вспоминаю с гордостью сержанта Алексея Суворова, командира 3-го отделения 3-го взвода. На операции в Баграме он получил ранение правой ноги, вынесло косточку в стопе. После госпиталя имел возможность списаться из армии. Но вернулся в роту со словами: «Мужики, ну как я без вас?» И еще более года служил с нами без скидок на ранение. Мы демобилизовались вместе в мае 1981 года. За ту операцию Алексей был представлен к ордену Красной Звезды. Но не получил его.
Дембель. На дороге из Джелалабада в КабулВ распоряжении «Новой газеты» оказались и воспоминания командира 3-го взвода 1-й парашютно-десантной роты 357-го полка Александра Романовича. Он тоже много рассказывает о ненагражденных однополчанах.
— Май 1980-го, наша первая боевая операция в провинции Кабул. Моему взводу поставлена задача после удара авиации блокировать и уничтожить выбитого с вершины противника. Расположив взвод попарно на удалении прямой видимости, даю команду на прочесывание горного хребта. Увидев в бинокль противника, предупреждаю по радиосвязи связку Сергея Сапрыкина и Сергея Пиндика, и они из двух пулеметов уничтожают троих вооруженных моджахедов. Остальные начали спуск вниз, их перехватываю я, сержант Александр Носань и Николай Охримчук. Нескольких уничтожили, двоих взяли в плен.
После этой операции указанных бойцов я представлял к награждению медалью «За отвагу», меня представили к награждению орденом Красной Звезды. Наград не получил никто.
30 октября 1980 года мы возвращаемся с операции после уничтожения банды, совершавшей налеты на трассе Кабул — Джелалабад. При проезде моста разведывательно-дозорная машина сбивает в реку боевую машину десанта механика-водителя Сергея Христолюбова. Он не только успевает заглушить машину во время полета в реку, но и вытаскивает из нее нескольких тонущих бойцов.
Сергей Христолюбов был представлен к награждению орденом Красной Звезды, но награду не получил.
Вспоминает Романович и о Петре Магдалине, который нам о себе ничего не рассказывал — только о товарищах.
— 9 ноября 1980 года, когда был смертельно ранен Николай Данилиди, к награждению орденом Красной Звезды были представлены сержант Виктор Легостев, с двумя бойцами уничтоживший группу моджахедов, незаметно вышедших в тыл нашей роты, и ефрейтор Петр Магдалина, обнаруживший место, откуда велся огонь, убивший Данилиди. Представления реализованы не были.
Ряд офицеров, в чьем подчинении находилась 1-я рота, засвидетельствовали факт представления бойцов к наградам и факт их ненаграждения нотариально. Это начальник штаба 357-го полка Вячеслав Варушинин, начальник штаба 1-го парашютно-десантного батальона Александр Пузычев, командир 1-го батальона Владимир Воронцов, командир 1-й роты Александр Калинушкин. Последний, как следует из воспоминаний его сослуживцев, и сам неоднократно был представлен к наградам, но не получил их. За себя Александр Калинушкин не просит.
P.S.
«Новая газета» направила в Министерство обороны РФ список из трех десятков военнослужащих 1-й роты, не получивших от Родины наград. Мы просим военное ведомство в 30-летнюю годовщину вывода войск из Афганистана найти их представления и, даже если таковые не сохранились, рассмотреть возможность наградить солдат и офицеров, достойных боевых орденов и медалей. Сами бывшие служащие первой парашютно-десантной роты просят обратить внимание на историю с ненаграждением воинов-афганцев лично президента РФ Владимира Путина.
P.P.S.
Военнослужащие первой роты не получили наград, но издали книгу о своем боевом пути. В ней есть свидетельства героизма и других воинов-афганцев.
В редакцию пришло письмо из Екатеринбурга от Петра Магдалины, бывшего бойца 1-й парашютно-десантной роты 357-го полка, вошедшего в Афганистан в числе первых. Собственный корреспондент «Новой газеты» по Уралу встретился с Петром, ныне руководителем автомобильной фирмы. Публикуем его рассказ о боевых товарищах, представленных к наградам и не получивших их.
Петр Магдалина, наши дни. Фото автора
– Не смерть страшна, а забвение. Сегодня бойцы, прибывшие в Афганистан первыми, оказались как раз на грани забвения. Афганская война оставила в истории нашей страны немало забытых воинов.
Меня призвали в армию в мае 1979 года в Алма-Ату. Распределили в Витебскую воздушно-десантную дивизию. 11 ноября 1979-го полк подняли по тревоге и вывезли в «теплый лес» (так называли лес у аэродрома «Северный»). Теплым он, конечно, не был: портянки к сапогам примерзали. Нам не говорили, что готовят в Афганистан. И мы не догадывались.
Первые три дня в «теплом лесу» не было даже палаток. Днем мы занимались тактикой, а вечером и ночью грелись у костров. Когда привезли палатки, еще два дня мы проспали в них на лапнике. И только потом привезли буржуйки.
Слухи о том, что поедем «в жаркие страны», появились в конце ноября. Но официально об Афганистане объявили только 23 декабря. В этот день нас снова подняли по тревоге, и на аэродроме «Северный» мы увидели, как заходят на посадку самолеты Ил‑76.
Подразделения распределились по самолетам, погрузили технику и полетели. Приземлились в Балхаше (Казахстан). Всех завели в металлический ангар, где была расстелена солома, и дали поспать три часа. Потом покормили в солдатской столовой, построили на аэродроме.
Вышел командир дивизии Рябченко и объявил: летим в Афганистан, домой просьба ничего не писать. И я потом так и писал: нахожусь в Белоруссии, празднуем Новый год…
В Афгане сели на аэродром «Баграм». Десантирование проводилось редким на тот момент посадочным способом. Самолеты летели вереницей, один за другим.
Я вышел из самолета и увидел зарево. Подумал, что вулкан извергается. Наутро узнали, что один из наших самолетов врезался в скалу. А в нем три бензовоза было и рота обеспечения, 30 человек. Все погибли.
27 декабря наш полк получил задачу выдвигаться на Кабул. От базы в Баграме это километров 90. Перед ротой поставили задачу обеспечить отход.
Я был гранатометчиком, нужно было окопаться — окоп для гранатомета положен огромный, чтоб реактивная струя не достала. А подо мной сплошной камень. И за отведенное время выкопал лишь небольшую лунку.
Полк двинулся, и по нам тут же открыла огонь зенитная батарея афганской армии (на тот момент далеко не все подразделения были поставлены в известность, что к ним идет «интернациональная помощь». — Ред.). Бой длился недолго: высоту, с которой велся огонь, наши парни быстро заняли. Ранило лишь одного прапорщика.
А Кабул встретил нас «фейерверками». Никакого праздника — просто повсюду стреляли, и казалось, что город в огнях. В этот день «мусульманский батальон» спецназа ГРУ и 9-я рота 345-го полка штурмовали дворец Амина.
Десантники брали министерство обороны, МВД и другие объекты. Нам дали приказ закапывать свои БМД. Сказали, что скоро пойдут какие-то танки, и нужно встать у них на пути. Внутри кольца из БМД был расположен советский узел связи, а мы держали оборону.
На три дня мы остались в закопанных машинах, без связи с полком, без еды. О нас узнали жены советских офицеров. И они несли нам пищу ведрами. Красивые женщины, с детьми. А мы перед ними в грязи… До сих пор стыдно.
В Кабуле мы охраняли резиденцию маршала Соколова, затем Симитхан — микрорайон, где проживали семьи советских военнослужащих. Только в мае 1980 года батальон начал участвовать в боевых операциях. И с тех пор мы из боев не вылезали. Сначала воевали в окрестностях Кабула, потом в провинции Газни, потом в Герате. Осенью нас отправили в Джелалабад на серьезную операцию — штурм Амбера. Так называли находящийся в горах учебный центр моджахедов. Говорили, что в феврале туда уже ходил 17-й полк и потерял там целую роту.
Провинция Кунар. Чистка оружия
Выбрали мы темное время суток, чтобы остаться незамеченными. Вышли вечером и шли всю ночь. А Амбер фактически оказался подземным городком, домов там не было. Представьте: гигантский камень, а под ним ходы, лазы, помещения, где учат боевиков.
Утром начался бой. С той стороны заработал пулемет, наши прижались к земле. Сначала подавить точку решили огнеметом, но капсула до пулеметчика даже не долетела. Пришлось мне стрелять, хотя и нельзя было: сзади была скала, и меня неминуемо бы задело реактивной струей от выстрела. Я все равно выстрелил, получил контузию, потерял сознание. Потом два месяца в ушах звенело. Но пулеметчика уничтожил.
Вообще в тот день по разведданным в Амбере должно было быть около 200 человек. А было намного больше. Нас же было две неполных роты, человек 150.
С другой стороны горы нам на помощь должна была подняться пехота. Но они так и не пришли, сил не хватило. Помогли «вертушки» и бомбардировщики. Они сумели выкурить моджахедов, и мы заняли Амбер, не потеряв ни одного человека. Как сейчас помню: нашли там склад с едой. Конфеты клали в рюкзаки горстями. Нашего комбата Владимира Воронцова за эту операцию представили к званию Героя Советского Союза. Но ничего ему в итоге не вручили.
Первым в нашей роте погиб Николай Данилиди. 9 ноября 1980 года мы возвращались с очередной операции. У населенного пункта Алингар колонну обстреляли. И.о. командира роты Егоров отправил в аул для прочесывания группу. Через некоторое время мы услышали, что завязался бой. Ребята запросили подкрепление. Егоров сформировал вторую группу из двух взводов, с гранатометчиками. Одним из них и командовал Данилиди. Я был среди них. Мы встретили первую группу и преследовали противника по указанному направлению. По следам крови было понятно, что среди них раненый.
С нами в этой операции участвовало подразделение афганской армии. Когда по следам крови мы вошли во двор дома, расположенного перед руслом реки, за которой начинались заросли кустарника и деревьев, один из афганских солдат изготовился к стрельбе лежа у маленького бруствера. И вдруг где-то рядом раздался выстрел. Солдат погиб. Через некоторое время на это же место лег другой афганский солдат (место действительно было удобным для стрельбы), и его тоже убили сразу. Я находился рядом и поочередно ползком оттаскивал убитых. Думал, может быть, они еще живы.
В поисках снайпера взвод отправился в брод за реку. Вскоре получили приказ возвращаться: тяжело ранен Николай Данилиди. Николай докладывал обстановку старшему лейтенанту Егорову, но во время доклада подошел к тому же месту. И снова прогремел выстрел, Николая ранило. Стало понятно, что стреляли не из-за реки, а откуда-то из дома. Все искали снайпера, проверяли все в доме и вокруг. Казалось, проверили все что могли, но тщетно. Вдруг на краю участка мне в голову уперся автомат.
Бабушка моя в те годы ходила в храм, пела на клиросе. Может быть, это ее молитвы меня сберегли: дали мгновение, чтобы упасть и откатиться из зоны обстрела. Ребята перебросили мне гранату РГД‑42, я ее кинул в место засады.
Раненого Николая Данилиди мы вынесли к колонне, вызвали вертолет. Больше мы его уже не видели, он умер в госпитале. Колю посмертно представили к ордену Красной Звезды. Но даже посмертно он награды не получил.
Я всегда вспоминаю с гордостью сержанта Алексея Суворова, командира 3-го отделения 3-го взвода. На операции в Баграме он получил ранение правой ноги, вынесло косточку в стопе. После госпиталя имел возможность списаться из армии. Но вернулся в роту со словами: «Мужики, ну как я без вас?» И еще более года служил с нами без скидок на ранение. Мы демобилизовались вместе в мае 1981 года. За ту операцию Алексей был представлен к ордену Красной Звезды. Но не получил его.
Дембель. На дороге из Джелалабада в КабулВ распоряжении «Новой газеты» оказались и воспоминания командира 3-го взвода 1-й парашютно-десантной роты 357-го полка Александра Романовича. Он тоже много рассказывает о ненагражденных однополчанах.
— Май 1980-го, наша первая боевая операция в провинции Кабул. Моему взводу поставлена задача после удара авиации блокировать и уничтожить выбитого с вершины противника. Расположив взвод попарно на удалении прямой видимости, даю команду на прочесывание горного хребта. Увидев в бинокль противника, предупреждаю по радиосвязи связку Сергея Сапрыкина и Сергея Пиндика, и они из двух пулеметов уничтожают троих вооруженных моджахедов. Остальные начали спуск вниз, их перехватываю я, сержант Александр Носань и Николай Охримчук. Нескольких уничтожили, двоих взяли в плен.
После этой операции указанных бойцов я представлял к награждению медалью «За отвагу», меня представили к награждению орденом Красной Звезды. Наград не получил никто.
30 октября 1980 года мы возвращаемся с операции после уничтожения банды, совершавшей налеты на трассе Кабул — Джелалабад. При проезде моста разведывательно-дозорная машина сбивает в реку боевую машину десанта механика-водителя Сергея Христолюбова. Он не только успевает заглушить машину во время полета в реку, но и вытаскивает из нее нескольких тонущих бойцов.
Сергей Христолюбов был представлен к награждению орденом Красной Звезды, но награду не получил.
Вспоминает Романович и о Петре Магдалине, который нам о себе ничего не рассказывал — только о товарищах.
— 9 ноября 1980 года, когда был смертельно ранен Николай Данилиди, к награждению орденом Красной Звезды были представлены сержант Виктор Легостев, с двумя бойцами уничтоживший группу моджахедов, незаметно вышедших в тыл нашей роты, и ефрейтор Петр Магдалина, обнаруживший место, откуда велся огонь, убивший Данилиди. Представления реализованы не были.
Ряд офицеров, в чьем подчинении находилась 1-я рота, засвидетельствовали факт представления бойцов к наградам и факт их ненаграждения нотариально. Это начальник штаба 357-го полка Вячеслав Варушинин, начальник штаба 1-го парашютно-десантного батальона Александр Пузычев, командир 1-го батальона Владимир Воронцов, командир 1-й роты Александр Калинушкин. Последний, как следует из воспоминаний его сослуживцев, и сам неоднократно был представлен к наградам, но не получил их. За себя Александр Калинушкин не просит.
P.S.
«Новая газета» направила в Министерство обороны РФ список из трех десятков военнослужащих 1-й роты, не получивших от Родины наград. Мы просим военное ведомство в 30-летнюю годовщину вывода войск из Афганистана найти их представления и, даже если таковые не сохранились, рассмотреть возможность наградить солдат и офицеров, достойных боевых орденов и медалей. Сами бывшие служащие первой парашютно-десантной роты просят обратить внимание на историю с ненаграждением воинов-афганцев лично президента РФ Владимира Путина.
P.P.S.
Военнослужащие первой роты не получили наград, но издали книгу о своем боевом пути. В ней есть свидетельства героизма и других воинов-афганцев.
Материал взят: Тут