Советский Грижилюк, как главный строитель современной РФ ( 8 фото )

Кадр из фильма «Мы, нижеподписавшиеся» (реж.Татьяна Лиознова, СССР, 1981 год.)

Я уже публиковал статью, посвящённую советскому фильму 1981 года «Мы, нижеподписавшиеся». Но поскольку хороший текст не грех и повторить – тем более что впервые он булл опубликован более пяти лет назад. А кроме того, я его несколько подредактировал, внеся поправки на современность. Ибо за прошедшие пять лет уж больно сильно поменялся политический и какой угодно ещё климат в РФ. Так что параллели, что называется, прямо вопиют. Итак.

В советское время был такой тип фильмов – на производственную тему. Про дела на заводах и фабриках, про уборку урожая в полях и всё такое прочее в том же духе. С критикой «отдельных недостатков» и нацеливанием масс на новые достижения в труде. Редкостной мутью обычно были эти фильмы. Но иногда попадались интересные. Сегодня об одном таком мы и поговорим, тем более, что он имеет непосредственное продолжение в дне сегодняшнем.

Фильм «Мы, нижеподписавшиеся» был снят в 1981 году Татьяной Лиозновой. Фильм, безусловно, хороший. Да и как он мог получиться плохим, если снимала его Лиознова, а в ролях там был просто букет советских кинозвёзд: Юрий Яковлев, Леонид Куравлёв, Клара Лучко, Олег Янковский, Ирина Муравьёва, Аристарх Ливанов, Николай Парфёнов. Даже Иосиф Кобзон собственной персоной мелькнул в эпизоде. И, тем не менее, не стал этот фильм каким-нибудь там «лучшим фильмом за 1981 год по версии читателей журнала Советский Экран». Не стал. И далеко не каждый вспомнит этот фильм, отвечая на вопрос: «В каких фильмах снимались вместе Юрий Яковлев и Леонид Куравлёв?». Первое что придёт в голову – конечно же «Иван Васильевич». А «Мы, нижеподписавшиеся» – нет, как-то не очень.

Действие фильма развивается в вагоне поезда, идущего от райцентра Куманёво до областного центра Елино. Сюжет для советского времени совершенно типичный. В Куманёво для приёмки построенного хлебзавода приезжает приёмная комиссия из трёх человек, которую возглавляет Юрий Николаевич Девятов (в исполнении Юрия Яковлева). Девятов человек крайне принципиальный, бывший военный юрист, член облисполкома. Хлебзавод построен СМУ «Сельхозсстрой», которую возглавляет некто Егоров. Егоров в фильме присутствует лишь как некое описание – сам он ни разу не появляется. Как и другой персонаж – директор треста, в который входит СМУ «Сельхозсстрой», Грижилюк и которому, соответственно, подчиняется Егоров.

От СМУ сдавать объект поручено начальнику производственного отдела Малисову (в исполнении Аристарха Ливанова). Сдать объект не удаётся. Комиссия насчитала 73 недоделки. Для такого принципиального человека, как Девятов, вопросов нет – с такими недоделками акт подписан не будет. В одной из сцен Девятов так мотивирует свою позицию: «Чего мы только не учитываем. А в магазин придёшь – нормальную вещь купить невозможно. В квартиру вселишься – ремонтом полгода занимаешься. Надо закон принять, если работник ОТК или член комиссии принял брак – пять лет тюрьмы. Иначе не остановить этот поток брака».

Кстати, для юных любителей советского прошлого сразу сделаем ремарку: обратите внимание, что в советском фильме 1981 года – это знойные годы кондового брежневского СССР – один из главных героев фильма, принципиальный ответственный работник, да ещё бывший офицер, утверждает, что в советских магазинах «нормальную вещь купить невозможно». А ещё он утверждает, что качество сдаваемых квартир настолько отвратно, что вселившись в такую квартиру, надо ещё полгода устранять все недоделки и недостатки. И вообще утверждает, что страну скоро затопит поток брака. Это в 1981 году! Так что когда в следующий раз престарелые бывшие партийные агитаторы, перековавшиеся в блогеров, будут врать про советское изобилие отличных товаров и что мол всё в СССР было, отвечайте им так: «не врите, дяденьки, в СССР только в журналах и на выставке ВДНХ всё было, а в магазинах нормальных вещей не было, товарищ Девятов и товарищ Лиознова не дадут соврать, а вам стыдно

Ну ладно, продолжим. Итак, комиссия акт не подписала и этим же вечером уезжает назад в Елино купированным вагоном. Неподписанный акт о приёмке – это по любому нехорошо. Тут вам и срыв плана, и улетучившаяся премия, отсутствие почётных грамот и вообще грустно. Потому что если акт не подписан, то запускать объект нельзя, а это хлебзавод. Значит люди не будут получать свежий хлеб. Чтобы исправить эту ситуацию, в том же самом вагоне, в котором возвращается комиссия, оказывается главный диспетчер СМУ «Сельхозстрой» Леонид Прохорович Шиндин.


Леонидом Прохоровичем, правда, его никто не зовёт, а зовут только Лёней, но он не обижается. Вот как он сам себя характеризует: «Никакой самостоятельной ценностью я не обладаю. Я могу проявить себя только при ком-то. Как адъютант, помощник… Но у меня есть гордость – я хочу служить настоящему человеку». Лёня Шиндин считает, что у него есть такой хороший человек для служения – директор СМУ Егоров. Ему Лёня и служит как может. В данном случае он должен сделать что-то такое, чтобы пока комиссия не вернулась домой, акт был подписан. Потому что – как выясняется уже по ходу фильма – неподписанный акт это не просто потеря прогрессивки. Но самое важное и страшное – неподписанный акт развяжет руки неведомому Грижилюку и тот снимет Егорова. Это настолько страшно для Лёни, что он готов буквально на всё.

Вот что пишется про его задумку в рецензии 1979 года, подписанной неким Н.Лейкиным. Рецензия правда не на фильм, а на одноимённые спектакли в Театре Сатиры и МАХТе, но если судить по тексту, то трактовка характера Лёни в фильме не отличается от театральных постановок. Итак, на что готов Лёня?

«Ради подписания злополучного акта приемки — сиречь ради спасения Егорова — он [Лёня Шиндин] готов без оглядки поступиться собственным человеческим достоинством, бросить на карту достоинство и честь своей жены. Всё годится, все средства хороши! Нет предела его изобретательности и изворотливости. Не удалось одно — хватается за другое: лесть, обман, пьянка, грубость, страстная, искренняя исповедь, даже физическая борьба...»

Про Егорова (так же как и про Грижилюка) зритель узнаёт сперва через Лёню, то есть смотрит на Егорова и Грижилюка глазами Лёни Шиндина. А Лёня до самозабвения – буквально до готовности развестись с женой, – служит Егорову и буквально в нём души не чает. А вот Грижилюка он ненавидит, потому что Грижилюк «копает» под Егорова. Соответственно и зритель сразу же проникается доверием к Егорову и неприязнью к Грижилюку.

Вот как Лёня характеризует обоих: Грижилюк «производит хорошее впечатление. Простой искренний мужик, много говорит откровенно, дельные мысли высказывает, не боится выступать на партийном активе области с критикой в адрес обкома…», но «Грижилюку не нравится всё, что делает Егоров. У них цели разные. Да они и люди разные. Егоров – архитектор, он философ сельского строительства… и так построил всё, чтобы не стыдно было прожить всю жизнь рядом с тем, что он построил. А Грижилюку всё это до лампочки. Ему нужны показатели – первое место. Вверх, вверх – вот его девиз. А Егоров не хочет вверх, он хочет жить на земле… Когда Грижилюк был начальником нашего СМУ, наше СМУ гремело на всю область. Все знамёна стояли у Грижилюка. Его с почётом перевели управляющим треста… Правдами и неправдами Грижилюк выманил у заказчиков, колхозов деньги за незаконченные или даже ещё не начатые работы, а для того чтобы пыль пустить в глаза, построил в Куманёво огромный Дворец Культуры. Теперь он пустует – зато шик-блеск. В одном совхозе построил два девятиэтажных дома. Кому они там нужны? И ещё пять таких небоскрёбов заложил. Егоров их сейчас отказывается строить… Но Грижилюк не может допустить, чтобы миф о его достижениях рухнул… он большой специалист по строительству показателей»

А вот тут стоит сделать паузу и попробовать посмотреть и на Егорова, и на Грижилюка не глазами Лёни Шиндина, а взглянуть объективно. Итак, Егоров, судя по всему, человек талантливый, желающий как ни пафосно это звучит – служить людям. Он считает, что в деревне не нужны 9-этажные дома, а нужны коттеджи на четыре семьи. Более того, он даже придумал очень интересную и прогрессивную для СССР систему, когда деньги за строительство не колхоз выплачивает СМУ, а они переводятся на целевой счёт семей, для которых строятся коттеджи, и семьи должны сами принимать объекты и, соответственно, расплачиваться. Услышав об этом Грижилюк (со слов Лёни) ярится: «Выкинь это из головы! Если жители сами будут принимать, то мы ни один объект никогда не сдадим». Но Егоров мечтает строить какие-то необыкновенные деревни. Возможно это его даже роднит с романтиками 20-х годов, которые, стоя по колено в грязи и ледяной воде, грезят «Здесь будет город-сад».

Но почему-то в данном случае вспоминается образ русского предпринимателя конца XIX века Александра Пороховщикова, который декларировал, что «жилищный вопрос есть вопрос первостепенной государственной важности» (с чем наверняка согласился бы и Егоров) и мечтал застроить всю Россию удобными для крестьян «огнестойкими домами», но его затея оказалась пшиком. Потому что между фантазиями – особенно очень красивыми фантазиями – и реальной жизнью существует зазор. Грижилюк это прекрасно понимает. А Егоров, похоже, не очень. Про него в итоге Девятов говорит следующее: «В общем я понял, что ваш Егоров никудышный руководитель»

А разве нет? Егоров получил недостроенный хлебзавод в наследство от Грижилюка. Грижилюк перешёл руководить трестом, а его место в СМУ занял Егоров. Было это за полтора года до разворачивающихся событий. За полтора года можно было наверное достроить качественно хлебзавод – всё-таки это не Магнитка или Днепрогэс. А к моменту сдачи вышло, что «бытовки не готовы, мучной склад не доделан, водопровод проведён по временной схеме, благоустройства нет – в общем насчитали 73 недоделки». Какое же это служение людям, если даже бытовки не готовы? На дворе всё-таки не война, чтобы в таких условиях хлеб печь.


Но для Лёни это всё вторично. Для него первично, что Егоров – это хороший человек, которому может даже памятник когда-нибудь поставят. Жена Алла (Ирина Муравьёва), которая тоже оказывается в поезде, пытается открыть ему глаза: «Лёнечка, Егоров равнодушный человек – ты заблуждаешься насчёт него». Шиндин в ответ признаёт, что может и заблуждается, но повторяет, что он «чувствует», что Егоров хороший человек и добавляет: «Я не могу жить твоими чувствами. Я хочу жить своими чувствами». Жена в сердцах ему: «Да ты просто слепой». И дальше начинает ему пенять, что Лёня гоняет по поручениям Егорова туда-сюда, а у них дома даже телефона нет и требует, чтобы Лёня в случае подписания актов выбил у Егорова домашний телефон. Лёня непреклонен: «Егорова вообще ни о чём просить не буду. Нет телефона – и не надо».

И это при том, что несколько раньше он сам в порыве реального или деланного негодования восклицает: «Когда делят квартиры, про Лёню забывают. Когда давали премии, Лёне как собачонке кинули четвертак, а когда цемента не стало, то сразу Лёня дорогой езжай, выбей, одна надежда на тебя, теперь вот акты подписывай».


И что получается? Егоров, если взглянуть на него объективно, склонен к маниловщине. Возможно он хочет устроить жизнь на деревне лучше, чем она есть. Однако разбрасывается, распыляется, а плановые объекты сдавать не может как надо. Лёня конечно объясняет, что мол вся эта куча недоделок связана с тем, что Егоров перед посевной решил подремонтировать подъездные пути и элеватор, поэтому и сил на хлебзавод не осталось. Но вопрос: тебя кто-то просил ремонтировать дорогу и элеватор? Так какого же лешего вместо того, чтобы качественно доделать важный – для людей в первую очередь (хлебзавод!) – объект, ты занимаешься чем-то пусть тоже нужным, но не стоящем в графике работ. Опять же 9-этажные дома. Если их уже начали строить, то их надо доделать. И вообще, с чего Егоров решил, что колхозникам не хочется жить в 9-этажных домах «как городским»?

Ну и конечно его адъютант Лёня, готовый на всё и на любой обман и подлог, ради «хорошего человека». Как писалось в той же рецензии 1979 года:

«Это ведь тоже обман, тоже беспринципность. Вот и получается, что активность жизненной позиции Лёни Шиндина двойственна: с одной стороны, он выступает за правду, справедливость, отстаивает хорошего, полезного обществу человека, с другой же стороны, он делает это порочными, безнравственными методами. Причем поступать таким образом для Лёни не впервой. Он к подобным обманам, к подобным формулам «любой ценой» привычен»

В данном случае нельзя не согласиться с советским рецензентом. Под стать Лёне и «человек с другой стороны» – член приёмной комиссии Семёнов (в исполнении Олега Янковского). Семёнов циник, которому вообще на всё плевать кроме приказа начальства. Когда Лёня пытается объяснить Семёнову, что Егоров «толковый человек» и поэтому его могут снять, захмелевший на халявном коньяке Семёнов с ухмылкой философствует: «Я тебе так скажу, если человек толковый, то его могут и снять, так что ты не волнуйся. И между прочим, справедливо, потому что если быть хорошим честным человеком, то это, извини меня, удовольствие для души. Чё, не так что ли? Жизнь – она справедлива».


Шиндин и Семёнов – два сапога пара и стоят друг друга. Вот только зрителю предлагается поверить, что Лёня хороший, потому что мол служит хорошему Егорову, а Семёнов плохой, потому что служит зампредисполкома Ивану Ивановичу, который поддерживает плохого Грижилюка. Такая нехитрая манипуляция – сперва через призму восприятия Лёни зритель уверует, что Егоров однозначно хорош, а потом уже и сам Лёня становится положительным, поскольку служит доброму хорошему и честному Егорову. Однако Лёня оказывается тоже не так уже бескорыстен. Его жена в пылу ссоры пробалтывается: «Я слышала ваш разговор, когда вы выпивали. Егоров пойдёт наверх, а ты вместе с ним. Поэтому ты не смеешь просить его о мелочах. Не хочешь впечатление испортить. Ты очень хитрый, Лёнечка, и очень наглый. Ты вцепился в Егорова мёртвой хваткой».

Итак, что Егоров «служит людям» – это мы уже выяснили. Правда это служение у него выходит кривовато – и бытовку работникам пекарни он построить не может, и своего верного адъютанта телефоном не хочет обеспечить (словно не понимает такой потребности). Но хлебозавод с 73 недоделками – это оказывается ещё ягодки в СМУ, возглавляемом Егоровым. Как признаётся тот же Лёня – «Мы сдавали объекты в гораздо худшем состоянии». Ловко. Выходит объекты с кучей недоделок – это чуть ли не визитная карточка СМУ «Сельхозсстрой», которое возглавляет Егоров. Интересное у него служение людям получается.

Но в данном случае из всех героев больше всего интересует Грижилюк. Егоров «служит людям» (во всяком случае в своих фантазиях). А Грижилюк – кому?

Вспомним, что мы о нём знаем со слов Лёни Шиндина: «Ему нужны показатели – первое место. Вверх, вверх – вот его девиз… Когда Грижилюк был начальником нашего СМУ, наше СМУ гремело на всю область. Все знамёна стояли у Грижилюка. Его с почётом перевели управляющим треста… построил в Куманёво огромный Дворец Культуры… в одном совхозе построил два девятиэтажных дома… и ещё пять таких небоскрёбов заложил… он большой специалист по строительству показателей».

Так вот и ответ на вопрос – Грижилюк служит Системе. Он плоть от плоти коммунистической системы. «Первое место в коммунистическом соревновании», «вверх, вверх», «давай, давай», переходящее знамя, грамоты, статьи в газетах – это то, что коммунистическая система навязывала, как эталон успешного советского руководителя. При том, что все прекрасно знали, что чаще всего это была показуха. И как раздражённо постулирует тот же Девятов (такое не грех и повторить): «В магазин придёшь – нормальную вещь купить невозможно. В квартиру вселишься – ремонтом полгода занимаешься». Но при этом магазины завалены товарами – бракованными или плохого качества, но товарами и кто-то за них премию получал и грамоты, и переходящие знамёна. И дома строятся и сдаются – а то что жильцы потом всё переделывают и доделывают, вопрос десятый.

Это и было сущностью советской системы – к нужному дню преподнести радужный отчёт о свершениях, перевыполнениях и прочих достижениях. И как можно звучнее барабанный бой и звук фанфар. И Грижилюк прекрасно постиг правила этой системы и вписался в неё. Грижилюк плох? Ну это с какой точки зрения посмотреть. Если с точки зрения юного моралиста или ипохондрической девицы, то Грижилюк плох. И он в самом деле вызывает неприятное чувство. Но с точки зрения советской системы – это замечательный руководитель. Построенный в селе Дворец Культуры пустует? А какие претензии к Грижилюку? Он разве массовик-затейник? Извините. Он объекты строит и сдаёт. И вон сколько наклепал. Да, не все достроил. Зато даже недостроенные – тут уж никто не сомневается – включены в победные реляции и занесены в статистические отчёты. И четверть века спустя юные (и не очень юные) любители советских колонок цифр с восторгом потрясают этими колонками в качестве доказательства объёмов и темпов советского строительства. А где эти коттеджи Егорова? Их нет. Даже в статистических отчётах.

Так что Грижилюк не просто настоящий руководитель советского производства. Он – отличный руководитель с точки зрения коммунистической Системы. И не зря ему благоволит зампредисполкома Иван Иванович. Они в одной упряжке, на одном безостановочном конвейере бесконечных победных отчётов о перевыполнении плана и строительстве Дворцов культуры в сельской местности.

Но есть ещё одно качество Грижилюка, которое делает его таким устойчивым и которое в итоге – мы-то сейчас это хорошо знаем – поможет ему одержать окончательную победу над Маниловым-Егоровым. Вот как об этом говорит человек Грижилюка (у него везде свои люди), Малисов, который тоже оказался в том вагоне и делал всё возможное, чтобы акты подписаны не были.


Малисов обращается к Лёне, который понял, что проиграл и порвал акты:

«Ты знаешь в чём сила Грижилюка? Он очень хорошо усвоил один закон – Без преданных людей из руководящего кресла быстро выпихнут. Начальник не девушка. Начальника любят не за красивые глазки. Есть один способ приобретать преданных людей – надо делать для них что-то существенное, жизненно важное. Пять лет назад моя супруга села за руль и сбила старика. Он правда был пьяный, через месяц он поправился, но жену должны были судить. Помог нам Грижилюк. Два года назад заболевает мой сын. Грижилюк его устраивает в самую лучшую больницу. Возможно он поправился бы и в любой больнице. Но это мой сын. И болезнь была опасной. Я позвонил Грижилюку ночью. Он сел на телефон. Я не знаю кому он там звонил, но через два часа всё было устроено. В жизни бывают такие минуты. Грижилюк в такие минуты помогает охотно, решительно, используя все свои связи. Не бескорыстно, нет. А что Егоров? Умный человек, признаю… Но вас было семь человек, приехавших в Куманёво. А где они, эти ребята? Один ты остался. Потому что Егоров ничего для них не сделал. Они поддались обаянию его личности. Но одного обаяния, как видишь, мало. Сила обаяния действует не долго. А многим людям вообще плевать на обаяние. Обоняние им важно, а не обаяние. То что Грижилюк не придумает за год, Егоров конечно придумает за пять минут. Но если Егоров не усвоит тот закон, который усвоил Грижилюк, то все его прекрасные мысли и планы так и сгниют у него в голове».

Иначе говоря, Грижилюк смог выстроить работающую систему взаимоотношений и создал свой кадровый капитал. В этом и была его сила. Егоров был уверен, что всё что он говорит хорошо само по себе и поэтому «все люди доброй воли» должны сплотиться вокруг него ради его хороших мыслей и работать на износ опять же ради идеи. Но почти все, кого сперва очаровал Егоров, его покинули. Остался только Лёня. Но долго ли он останется с Егоровым?


Грижилюки устояли после развала СССР и взяли власть в свои руки. А «шеф» Шиндина, который рассуждал о пользе «вообще» и не помогал тем, кто хотел работать на него, в итоге остался один, всё потерял, включая власть и после развала СССР только хныкал: «какую страну погубили». Это конечно в фильме нет. Но мы-то из дня сегодня прекрасно знаем, кем стали эти Егоровы и эти Грижилюки. Газета «Завтра» – вот рупор Егоровых, которые ненавидят Грижилюков. Впрочем, и газета «Завтра» (в самом широком смысле) в итоге легла под Грижилюков. Более того, стала петь им осанну, мол какие они оказались государственники, эти Грижилюки. А и то сказать – в самом деле. И то что Грижилюки – а скорее не они, а их бывшие помощники Малисовы – сегодня стали в итоге воссоздавать тот привычный им мир 1981 года, есть какая-то злая ирония. Альтернативы-то нет – не Егоровы же. Которые конечно обаятельны. Но слабы в коленках на резких поворотах истории.

В фильме Лёня произносит такие красивые слова: «Любить Родину – это не берёзки целовать, а помогать самым честным людям, когда тем бывает трудно. Они – Родина».

Вот только почему-то Егоров был уверен, что это он тот самый честный, которому трудно и это ему должны помогать Лёни. А ведь пойди наверх Егоров, ещё не факт, что он потащил бы за собой Лёню Шиндина. С какой стати? Ведь Егоровы всегда уверены, что поднимаются по социальной лестнице потому что хороши сами по себе. Увы, Егоровы почему-то не очень помнят тех, кто был у них на подхвате или кто им помог. А от Грижилюки думают иначе. Поднимаясь, Грижилюки тащат за собой и всех своих Малисовых, а те своих людей, а те своих. И так эта пирамида растёт и набухает. И именно пирамиды этих Грижилюков сегодня являются властью в РФ. И этот совокупный Грижилюк, таким образом, стал правопреемником, наследником Советской власти. А вернее – власти коммунистов.

Поэтому смешны все эти разоблачения в блогах и прессе, все эти вопли о коррупции, рассказы про заокеанские дворцы, и надежды «свалить» Грижилюка. Чтобы свалить Грижилюка – надо разрушить пирамиду Грижилюка. А это может сделать только другая, ещё более мощная пирамида. И в этом смысле Евгений Шварц несколько ошибся. Не тот, кто убьёт Дракона сам станет Драконом. А тот, кто станет Новым Драконом, может претендовать убить Дракона. Так что Грижилюка может свалить только другой Грижилюк. Но уж никак не Егоров. У которого, к тому же, никого кроме Лёни Шиндина и нет.

Как тут не процитировать Семёнова-Янковсокго: «Жизнь справедлива!»

И не поспоришь.