Потому что без воды... ( 6 фото )
- 06.08.2018
- 545
Я как-то написал здесь, что квас у нас был популярен по одной простой причине – нехватке питьевой воды уже в Средние века. Как же так? - возмутились «эксперты», — ведь квас на 99% состоит из воды. Ну вот посмотрите, что это была за вода даже в середине XIX века.
Как писала газета London Standard, к середине июня 1858-го температура воздуха в Лондоне поднялась до 30 градусов Цельсия и держалась на этом уровне несколько недель. Ни кондиционеров, ни холодильников тогда не было: еда быстро портилась, а кроме того, рассказывает BBC куратор Лондонского музея Беверли Кук, в городе не было нормально работающей канализации.
Все, что не было нужно людям, - от содержимого ночных горшков и новомодных туалетов со смывом до трупов домашних питомцев, испорченной еды и отходов от промысла - оказывалось в конечном итоге в Темзе. Среди промысловых отходов были части коровьих и свиных туш от мясников и химикаты от расположенных вдоль реки кожевенных мастерских.
Гранитная набережная Темзы еще не была построена, в реке часто тонули люди - намеренно или случайно - и их трупы зачастую так и оставались в воде. Кроме того, главной тяговой силой для всего транспорта служили лошади, и на улицах города постоянно скапливались огромные кучи навоза, рассказывает Кук.
"Они привлекали мух, которые, разумеется, разносили болезни, например диарею или брюшной тиф". В городе висела тошнотворная смесь запахов, которые лишь усугубились из-за жары. Чтобы испытать позыв к рвоте, достаточно было просто подойти к реке. Это лето вошло в историю под названием Великое зловоние (the Great Stink), и в этом не было никакого преувеличения.
В 1850-х годах Лондон стал крупнейшим городом на Земле, с населением более 2,5 млн человек, страдавших от нехватки питьевой воды.
В своем романе "Крошка Доррит", написанном в 1850-е, Чарльз Диккенс так описывает Темзу: "Через весь город, вместо красивой, прохладной реки, катила свои мутные воды сточная канава".
Хуже того, для горожан Темза и впадавшие в нее реки, часто настолько же загрязненные, служили источником питьевой воды. Среди лондонцев было распространено понятие "летней диареи", многие болели брюшным тифом. Эпидемии холеры уносили тысячи жизней.
"Условия жизни лондонцев были абсолютно ужасны", - говорит Беверли Кук. "Река протекает через весь город, так что избегать ее, очевидно, было сложно. А стоило приблизиться к ней, вас немедленно окутывал ужасный запах, который лондонцы того времени называли не иначе как миазмами".
"От городских жителей того времени до нас дошло много информации - они рассказывали, что от запаха им становилось дурно, едва они подходили к реке, им приходилось закрывать лица масками или тканью".
Близ реки располагалось недавно возведенное здание палаты общин, и депутаты жаловались, что находиться в помещениях с окнами, выходящими на Темзу, было решительно невозможно. Занавески пропитывали гипохлоритом кальция, также известным как белильная известь.
Производители этого препарата уверяли, что оно противодействует болезням, но на самом деле это был не более чем слабый освежитель воздуха, едва ли был способен совладать с ужасающим смрадом.
Слово "ужасающий" здесь нужно понимать буквально: тогда считалось, что миазмы разносят болезни, и люди были напуганы царившим зловонием.
То, что некоторые болезни могут передаваться с водой, тогда только начинали осознавать.
В сатирических журналах часто можно было встретить фигуру "Темзы-отца" - грязного старика с больным и изуродованным потомством. Британская империя находилась на пике могущества - Темзу традиционно считали "рекой богатства". "По ней из растущей империи в Лондон приходили несметные сокровища, но она превращалась также в реку смерти", - рассказывает Беверли Кук.
"Ситуация ухудшалась несколько лет, и я думаю, что знойное лето того года стало пиком кризиса. Тот факт, что парламент продолжал свою работу в те жаркие летние дни, был дополнительным стимулом предпринять какие-то действия по поводу происходящего", - говорит куратор Лондонского музея.
За проблему взялся Бенджамин Дизраэли, занимавший тогда должность канцлера казначейства. Он предложил законопроект, который парламентарии одобрили за 18 дней.
В ходе первого чтения, 15 июля 1858 года, Дизраэли сказал парламентариям: "Эта благородная река, так долго приносившая радость и гордость англичанам, до сих пор ассоциировавшаяся с великими делами наших торговцев и прекрасными строками наших поэтов, превратилась в Стигийское болото, источающее невыносимый, ужасный запах".
"На кону общественное здоровье; почти все живое, что когда-то обитало в водах Темзы, исчезло или было уничтожено. Возникает естественное опасение, что та же судьба ждет и те живые существа, которые поселились на ее берегах. Этот великий город поглотил страх перед эпидемиями", - сказал Дизраэли.
Проект обрел силу закона 2 августа 1858 года. Городской коммунальной службе давались финансы и полномочия на осуществление величайшего инженерного проекта того времени. Работа должна была начаться на следующий год, а главой проекта был назначен Джозеф Базелджет.
Базелджет спроектировал систему сообщающихся канализационных стоков, которые должны были перехватывать лондонские помои до того, как они достигнут Темзы, а также новую набережную со встроенными стоками.
Отходы выкачивались с помощью тщательно спроектированных насосных станций, среди которых были известные станции Кросснесс и Эбби-Миллс.
Смывались нечистоты по-прежнему в реку, но в менее населенных областях . "С глаз долой - из сердца вон", - объясняет это решение Грег Уорнер, волонтер в НКО Crossness Engines Trust, которая занимается восстановлением викторианских насосных станций.
Эти станции прекратили работу только в XX веке, когда просто сбрасывать неочищенные сточные воды в окружающую среду стало неприемлемо.
Уорнер называет Базелджета своего рода героем, который очень много сделал для здоровья лондонцев. "Представьте себе 45-сантиметровый слой нечистот на поверхности Темзы, - говорит Уорнер. - Он физически отвел все эти стоки из центрального Лондона".
Как говорят в компании Thames Water, снабжающей город питьевой водой, трубы старой канализации по-прежнему в превосходном рабочем состоянии, хотя создавались для города, который был гораздо меньше.
Сейчас в лондонской системе водоснабжения и канализации проходит масштабная реконструкция: к 2030 году, как ожидается, население города достигнет 10 миллионов человек. Архитектурное решение Базелджета было выполнено согласно высочайшим стандартам, на высочайшем техническом уровне, говорит Беверли Кук. "Этот проект был очень грамотно задуман и исполнен. Преимуществом было богатство города - не нужно было волноваться о деньгах, нужно было просто исполнить всё на высшем уровне".
Как писала газета London Standard, к середине июня 1858-го температура воздуха в Лондоне поднялась до 30 градусов Цельсия и держалась на этом уровне несколько недель. Ни кондиционеров, ни холодильников тогда не было: еда быстро портилась, а кроме того, рассказывает BBC куратор Лондонского музея Беверли Кук, в городе не было нормально работающей канализации.
Все, что не было нужно людям, - от содержимого ночных горшков и новомодных туалетов со смывом до трупов домашних питомцев, испорченной еды и отходов от промысла - оказывалось в конечном итоге в Темзе. Среди промысловых отходов были части коровьих и свиных туш от мясников и химикаты от расположенных вдоль реки кожевенных мастерских.
Гранитная набережная Темзы еще не была построена, в реке часто тонули люди - намеренно или случайно - и их трупы зачастую так и оставались в воде. Кроме того, главной тяговой силой для всего транспорта служили лошади, и на улицах города постоянно скапливались огромные кучи навоза, рассказывает Кук.
"Они привлекали мух, которые, разумеется, разносили болезни, например диарею или брюшной тиф". В городе висела тошнотворная смесь запахов, которые лишь усугубились из-за жары. Чтобы испытать позыв к рвоте, достаточно было просто подойти к реке. Это лето вошло в историю под названием Великое зловоние (the Great Stink), и в этом не было никакого преувеличения.
В 1850-х годах Лондон стал крупнейшим городом на Земле, с населением более 2,5 млн человек, страдавших от нехватки питьевой воды.
В своем романе "Крошка Доррит", написанном в 1850-е, Чарльз Диккенс так описывает Темзу: "Через весь город, вместо красивой, прохладной реки, катила свои мутные воды сточная канава".
Хуже того, для горожан Темза и впадавшие в нее реки, часто настолько же загрязненные, служили источником питьевой воды. Среди лондонцев было распространено понятие "летней диареи", многие болели брюшным тифом. Эпидемии холеры уносили тысячи жизней.
"Условия жизни лондонцев были абсолютно ужасны", - говорит Беверли Кук. "Река протекает через весь город, так что избегать ее, очевидно, было сложно. А стоило приблизиться к ней, вас немедленно окутывал ужасный запах, который лондонцы того времени называли не иначе как миазмами".
"От городских жителей того времени до нас дошло много информации - они рассказывали, что от запаха им становилось дурно, едва они подходили к реке, им приходилось закрывать лица масками или тканью".
Близ реки располагалось недавно возведенное здание палаты общин, и депутаты жаловались, что находиться в помещениях с окнами, выходящими на Темзу, было решительно невозможно. Занавески пропитывали гипохлоритом кальция, также известным как белильная известь.
Производители этого препарата уверяли, что оно противодействует болезням, но на самом деле это был не более чем слабый освежитель воздуха, едва ли был способен совладать с ужасающим смрадом.
Слово "ужасающий" здесь нужно понимать буквально: тогда считалось, что миазмы разносят болезни, и люди были напуганы царившим зловонием.
То, что некоторые болезни могут передаваться с водой, тогда только начинали осознавать.
В сатирических журналах часто можно было встретить фигуру "Темзы-отца" - грязного старика с больным и изуродованным потомством. Британская империя находилась на пике могущества - Темзу традиционно считали "рекой богатства". "По ней из растущей империи в Лондон приходили несметные сокровища, но она превращалась также в реку смерти", - рассказывает Беверли Кук.
"Ситуация ухудшалась несколько лет, и я думаю, что знойное лето того года стало пиком кризиса. Тот факт, что парламент продолжал свою работу в те жаркие летние дни, был дополнительным стимулом предпринять какие-то действия по поводу происходящего", - говорит куратор Лондонского музея.
За проблему взялся Бенджамин Дизраэли, занимавший тогда должность канцлера казначейства. Он предложил законопроект, который парламентарии одобрили за 18 дней.
В ходе первого чтения, 15 июля 1858 года, Дизраэли сказал парламентариям: "Эта благородная река, так долго приносившая радость и гордость англичанам, до сих пор ассоциировавшаяся с великими делами наших торговцев и прекрасными строками наших поэтов, превратилась в Стигийское болото, источающее невыносимый, ужасный запах".
"На кону общественное здоровье; почти все живое, что когда-то обитало в водах Темзы, исчезло или было уничтожено. Возникает естественное опасение, что та же судьба ждет и те живые существа, которые поселились на ее берегах. Этот великий город поглотил страх перед эпидемиями", - сказал Дизраэли.
Проект обрел силу закона 2 августа 1858 года. Городской коммунальной службе давались финансы и полномочия на осуществление величайшего инженерного проекта того времени. Работа должна была начаться на следующий год, а главой проекта был назначен Джозеф Базелджет.
Базелджет спроектировал систему сообщающихся канализационных стоков, которые должны были перехватывать лондонские помои до того, как они достигнут Темзы, а также новую набережную со встроенными стоками.
Отходы выкачивались с помощью тщательно спроектированных насосных станций, среди которых были известные станции Кросснесс и Эбби-Миллс.
Смывались нечистоты по-прежнему в реку, но в менее населенных областях . "С глаз долой - из сердца вон", - объясняет это решение Грег Уорнер, волонтер в НКО Crossness Engines Trust, которая занимается восстановлением викторианских насосных станций.
Эти станции прекратили работу только в XX веке, когда просто сбрасывать неочищенные сточные воды в окружающую среду стало неприемлемо.
Уорнер называет Базелджета своего рода героем, который очень много сделал для здоровья лондонцев. "Представьте себе 45-сантиметровый слой нечистот на поверхности Темзы, - говорит Уорнер. - Он физически отвел все эти стоки из центрального Лондона".
Как говорят в компании Thames Water, снабжающей город питьевой водой, трубы старой канализации по-прежнему в превосходном рабочем состоянии, хотя создавались для города, который был гораздо меньше.
Сейчас в лондонской системе водоснабжения и канализации проходит масштабная реконструкция: к 2030 году, как ожидается, население города достигнет 10 миллионов человек. Архитектурное решение Базелджета было выполнено согласно высочайшим стандартам, на высочайшем техническом уровне, говорит Беверли Кук. "Этот проект был очень грамотно задуман и исполнен. Преимуществом было богатство города - не нужно было волноваться о деньгах, нужно было просто исполнить всё на высшем уровне".
Материал взят: Тут