Критический реализм Федора Достоевского ( 3 фото )
- 13.07.2023
- 4 704
В комментария к прошлому посту разгорелся странный спор о писателе Достоевском, по-моему, не заслуживающему спора. Сути спора я не уловил, но мне вспомнилась одна забавная деталь из его творчества, поразившая меня ещё в школьные годы.
Наверно, все знают, что в позднесоветское время в средних школах «проходили» Достоевского, включая его книги в концепцию так называемого «критического реализма». Для углублённого изучения был почему-то выбран сенсационный роман «Преступление и наказание», полный патологически садистских эпизодов, сцен психологических пыток, педофилии и апологии православного псевдохристианского мазохизма. Вероятно, в составлении проограммы обязательного чтения для советских детей сказалось специфическое чувство юмора академиков-гуманитариев.
Так вот, у меня был томик «Преступления и наказания», неплохо изданный, хоть и на газетной бумаге, с эффектной картинкой на твердой обложке. И я прочитал этот роман. Что мне бросилось в глаза? История Сонечки Мармеладовой. Для тех, кто забыл, я напомню. Выгнанный с работы за систематическое пьянство мелкий дворянин Мармеладов (странная фамилия для дворянина, но спишем это на игривость Федора Михайловича, царствие ему небесное) валяется дома без денег, а жена и дети у него – голодные. И вот, старшая дочь, эта самая Сонечка, встаёт и уходит в ночь. Возвращается она через некоторое время, с деньгами, полученными за проституцию. Это подаётся автором романа, как некая ужасающая жертва, самоотречение, принесение себя на алтарь семьи и так далее. Сонечка выступает в романе в роли некоей «святой добродетельной шлюхи», к которой не липнет грязь, коей она вынуждено занимается. Хм? Вынужденно? Вплотную с романом «Преступление и наказание» в школе изучался роман Чернышевского «Что делать?» в котором утопические эпизоды соседствовали с полудокументальной информацией о положении незамужних женщин в Петербурге как раз в то время, когда Родион Романыч прилаживал у себя под полой пальто верёвочную петлю для топора. Чернышвский констатирует наличие в Питере обширного рынка проституции, но отмечает, что одновременно имелся спрос на гувернанток и девушек, занимающихся ремеслом в артелях – белошвейки и так далее. То есть, Сонечке Мармеладовой вовсе не требовалось непременно идти работать уличной бл..ю. Она вполне могла дойти до Гостиного Двора и прочитать объявления о найме на работу. Но она выбрала секс-услуги. Получается, что пьянство отца и отчаяние мачехи оказались для юной девушки своего рода индульгенцией для, так сказать, сексуальной эмансипации. Вероятно, Сонечка, зачитываясь Евангелием, уже давно лелеяла фантазии о диком сексе с брутальными незнакомцами. «И они мне ещё за это денег дадут!»
Значит, Достоевский, старательно накручивавший «святость» Сонечки, просто врал. Это враньё было заметно даже мне, неопытному, наивному советскому пионеру. Но когда я спросил об этом нашу учительницу литературы, последовал взрыв возмущения. Она орала, наверно, минут двадцать, а потом радикально снизила мне оценку в полугодии. Сейчас я думаю, что она попросту не читала «Преступление и наказание», ограничившись методичкой для преподавателей.
Но ведь это не всё. Позже я узнал, что на самом деле Сонечка не могла вот так вот пойти на панель и там отдаться за деньги первому, кто захочет заплать за секс с гибкой худенькой тинейджеркой. Достоевский соврал и в этом. Причём, соврал сознательно, так так пользовался услугами проституток и прекрасно знал, как работает «рынок любви». Дело в том, что Сонечка могла пройти по бульвару лишь до первого городового. Её тут же арестовали бы и препроводили бы в участок, выяснив, что у неё нет так называемого «жёлтого билета». Она отсидела бы в кутузке до утра, а потом её направили бы к врачу на предмет освидетельствования, не страдает ли она венерическими заболеваниями. После медосмотра Сонечку Мармеладову могли зарегистрировать в качестве проститутки и выдали бы ей «желтый билет», в котором была бы указана дата обязательного следующего медосмотра. Не романтично, правда? Плохо вписывается в эстетику Достоевского, не так ли? Аналогичные истории, излагаемые в других романах Достоевского, выглядят столь же фальшиво, что отнюдь не мешает фанатам русской литературы до небес превозносить «Идиота» и «Братьев Карамазовых».
Наверно, все знают, что в позднесоветское время в средних школах «проходили» Достоевского, включая его книги в концепцию так называемого «критического реализма». Для углублённого изучения был почему-то выбран сенсационный роман «Преступление и наказание», полный патологически садистских эпизодов, сцен психологических пыток, педофилии и апологии православного псевдохристианского мазохизма. Вероятно, в составлении проограммы обязательного чтения для советских детей сказалось специфическое чувство юмора академиков-гуманитариев.
Так вот, у меня был томик «Преступления и наказания», неплохо изданный, хоть и на газетной бумаге, с эффектной картинкой на твердой обложке. И я прочитал этот роман. Что мне бросилось в глаза? История Сонечки Мармеладовой. Для тех, кто забыл, я напомню. Выгнанный с работы за систематическое пьянство мелкий дворянин Мармеладов (странная фамилия для дворянина, но спишем это на игривость Федора Михайловича, царствие ему небесное) валяется дома без денег, а жена и дети у него – голодные. И вот, старшая дочь, эта самая Сонечка, встаёт и уходит в ночь. Возвращается она через некоторое время, с деньгами, полученными за проституцию. Это подаётся автором романа, как некая ужасающая жертва, самоотречение, принесение себя на алтарь семьи и так далее. Сонечка выступает в романе в роли некоей «святой добродетельной шлюхи», к которой не липнет грязь, коей она вынуждено занимается. Хм? Вынужденно? Вплотную с романом «Преступление и наказание» в школе изучался роман Чернышевского «Что делать?» в котором утопические эпизоды соседствовали с полудокументальной информацией о положении незамужних женщин в Петербурге как раз в то время, когда Родион Романыч прилаживал у себя под полой пальто верёвочную петлю для топора. Чернышвский констатирует наличие в Питере обширного рынка проституции, но отмечает, что одновременно имелся спрос на гувернанток и девушек, занимающихся ремеслом в артелях – белошвейки и так далее. То есть, Сонечке Мармеладовой вовсе не требовалось непременно идти работать уличной бл..ю. Она вполне могла дойти до Гостиного Двора и прочитать объявления о найме на работу. Но она выбрала секс-услуги. Получается, что пьянство отца и отчаяние мачехи оказались для юной девушки своего рода индульгенцией для, так сказать, сексуальной эмансипации. Вероятно, Сонечка, зачитываясь Евангелием, уже давно лелеяла фантазии о диком сексе с брутальными незнакомцами. «И они мне ещё за это денег дадут!»
Значит, Достоевский, старательно накручивавший «святость» Сонечки, просто врал. Это враньё было заметно даже мне, неопытному, наивному советскому пионеру. Но когда я спросил об этом нашу учительницу литературы, последовал взрыв возмущения. Она орала, наверно, минут двадцать, а потом радикально снизила мне оценку в полугодии. Сейчас я думаю, что она попросту не читала «Преступление и наказание», ограничившись методичкой для преподавателей.
Но ведь это не всё. Позже я узнал, что на самом деле Сонечка не могла вот так вот пойти на панель и там отдаться за деньги первому, кто захочет заплать за секс с гибкой худенькой тинейджеркой. Достоевский соврал и в этом. Причём, соврал сознательно, так так пользовался услугами проституток и прекрасно знал, как работает «рынок любви». Дело в том, что Сонечка могла пройти по бульвару лишь до первого городового. Её тут же арестовали бы и препроводили бы в участок, выяснив, что у неё нет так называемого «жёлтого билета». Она отсидела бы в кутузке до утра, а потом её направили бы к врачу на предмет освидетельствования, не страдает ли она венерическими заболеваниями. После медосмотра Сонечку Мармеладову могли зарегистрировать в качестве проститутки и выдали бы ей «желтый билет», в котором была бы указана дата обязательного следующего медосмотра. Не романтично, правда? Плохо вписывается в эстетику Достоевского, не так ли? Аналогичные истории, излагаемые в других романах Достоевского, выглядят столь же фальшиво, что отнюдь не мешает фанатам русской литературы до небес превозносить «Идиота» и «Братьев Карамазовых».
Материал взят: Тут