Русский двор ( 10 фото )
- 26.10.2021
- 5 293
- и два прусских посла. Все это - середины XVIII века, прямо как эта советская карта.
Как и всегда - для тупых - кликабельно. Для не тупых - тоже.
В XVIII веке, еще до начала правления Фридриха II, русско-прусские отношения колебались в диапазоне от "очень хорошие" до "нормальные": общие враги-соседи, а именно Швеция и Польша, соединяли Санкт-Петербург и Берлин столь же крепко, что турки с французами русский и австрийский кабинеты. Дипломатический интерес шёл под руку с торговым и все было хорошо - за исключением ряда инцидентов времен первой Холодной войны и Карибского Курляндского кризиса, когда Пруссия и Россия на время оказались в разных военно-политических лагерях.
К счастью, вовремя рассказанный австрийским дипломатом анекдот развеселил прусского "короля-солдата" и дружба возобновилась.
Однако, в 1740 году новый король Фридрих перевернул внешнеполитические ориентиры Пруссии и оказался в войне с Веной. В это время в России "патриотическая партия", возглавляемая французским и шведским послами, выступила против "немецкого засилья" династии Брауншвейгских и, после удачно произведенного переворота, возвела на престол Елизавету Петровну, блядь. Последнее слово - не столько реакция, сколько характеристика.
Для Пруссии это событие сыграло весьма важную роль, поскольку в решающий момент ее борьбы за Силезию с армиями Габсбургов, Елизавета Петровна оказалась под влиянием французской дипломатии (и шведской войны), а стало быть никакой поддержки Вене оказать не могла. Но более подробно об этом мы скоро поговорим в новой части моих "дипломатических зарисовок", а сейчас просто укажем на то, что такая ситуация не могла продолжаться слишком долго (в первую очередь - по финансовым соображениям) и начиная с 1745 года политика Санкт-Петербурга принимала все более враждебный Парижу и Берлину характер.
"Король-философ", вышедший из мировой войны 1740-1748 гг. с репутацией ловкого политика и выдающегося полководца, был обеспокоен как враждебностью русского правительства, так и его отношениями с Австрией. В Санкт-Петербурге требовался свежий человек и Фридрих II отзывает своего посла графа Акселя фон Мардефельда, назначая вместо него одного из наиболее близких своих друзей - Карла Вильгельма Финка фон Финкенштейна. Уже по одному лишь этому факту можно понять значение, которое монарх придавал отношениям с Россией (и в самом деле, она нависла над его уютным и чудесно организованным северо-восточным германским абсолютизмом прямо как огромная телега с навозом).
Вместе с тем, король приказывает бывшему послу подготовить краткий отчет о главных персонах русского двора - и вручить его для ознакомления посла будущего. Тот же, в свою очередь, спустя год после пребывания в России, дает собственную оценку тамошним фигурам: веселой Елисавет, грязному старику Бестужеву, семейству наследника и прочим.
Сравним их оценки? А кто может нам помешать? Вот и пожалуйста, прошу под кат.
Елизавета Петровна
Мардефельд
Императрица есть средоточие совершенств телесных и умственных, она проницательна, весела, любима народом, манеры имеет любезные и привлекательные и действует во всем с приятностью, восхищения достойной. Набожна до суеверности, так что исполняет дотошно все нелегкие и стеснительные обязанности, кои религия ее предписывает, ничем, однако же, не поступаясь из удовольствий самых чувственных, коим поклоняется с неменьшею страстью. Весьма сдержанна скорее по совету министра своего нежели по собственной склонности. Ревнует сильно к красоте и уму особ царственных, отчего желает зла королеве венгерской и не любит цесаревну шведскую. В довершение всего двулична, легкомысленна и слова не держит. Нерадивость ее и отвращение от труда вообразить невозможно, а канцлер из того извлекает пользу, нарочно из терпения выводит донесениями скучными и длинными, так что в конце концов подписывает она все что ни есть, кроме объявлений войны и смертных приговоров, ибо страшится всякого кровопролития.
Посланник иностранный, желающий заслужить одобрение царицы, должен ловить случаи тонким и косвенным манером восхищение ее чарами, умом, одеянием, убранством и танцевальным искусством выразить, от критики же воздержаться, подолгу беседой Царицу не занимать и дожидаться, чтобы она к нему речь либо на него взор обратила, когда с другою особою говорит, ибо сие есть знак, что почтить его хочет беседою; следует также избегать тесных уз с великим князем или, по крайней мере, не показывать сего, ибо по прихоти своей к его императорскому высочеству ревнует; наконец, надобно иметь платье новое, богатое и роскошное на всяком празднестве, кое в честь сей Государыни устраивается.
Финкенштейн
Портрет Императрицы по праву отчет открыть должен. Государыня сия блещет всеми достоинствами внешними; стан высокий и величавый, лицо приятное, грация во всей особе беспредельная сразу ее от всех прочих дам при дворе отличают. Достоинствам сим знает она цену и со всем тщанием их пестует; больше того, чрезвычайно ими гордится и притязает на первенство среди всех особ своего ранга и пола. Ум у нее таков, каков у женщин обычно бывает; проницательность, живость, воображение есть, но без основательности.
Сладострастие всецело ею владеет; предается она ему вполне и без меры, и можно сказать поистине, что все достоинства ее, а равно и недостатки любви к наслаждениям подчиняются; лень, обычная спутница сладострастия, также в характере сей Государыни, отчего малое ее усердие к делам и отвращение от трудов проистекают. Полагаю я, что не ошибусь, сказавши, что из слабости темперамента и проистекает столь прославленное ее милосердие, столь скупою на кровь преступнейших из подданных ее соделывающее.
Гордости и тщеславия в ней много, и, быть может, сим порокам и обязана она великодушием, кое порой в роскошных подарках проявляется, в вещах же самых незначительных весьма часто ей изменяет. С той же любовью богатством хвастать связан вкус ее к пышности и к возведению зданий. Обвиняют ее в скрытности и кажется даже, что вошло у нее сие в привычку, и глядит она с улыбкой радости на тех, кто более всего ей противен. По естественной склонности любезна она и приветлива с каждым; люди, более всего ее знающие, говорят, что еще любезнее была Государыня прежде, но изменилась совершенно с тех пор, как слушает во всем канцлера, а сему причиной не что иное служит, как легкость, с какою усваивает она впечатления тех, кои власть обрели над ее умом.
Однако же заметить надобно, что нынче Государыня сия учтивостью и обходительностью всех подданных своих превосходит. Благочестие, кое доходит у ней до ханжества самого неумеренного, есть также достоинство, всеобщее восхищение вызывающее. Исполнивши сии внешние обязанности, почитает она себя вправе чувственность свою услаждать способами самыми острыми и изысканными: трапезы в узком кругу, куда лишь избранные особы обоих полов доступ имеют; речи самые сладострастные и распутные; вина рекой, а затем с любимейшим из фаворитов уединение — все идет в ход, дабы удовольствия Государыни разнообразить. Постоянным сим рассеянием тщится она скрыть от взора своего те бездны, кои трон ее окружают, однако же мысли мрачные и печальные берут верх, и неумеренные предосторожности, ежедневно ради безопасности ее принимаемые, выдают слишком ясно тревогу и подозрительность, ею владеющие.
Петр Федорович
Мардефельд
Великому Князю девятнадцать лет, и он еще дитя, чей характер покамест не определился. Порой он говорит вещи дельные и даже острые. А спустя мгновение примешь его легко за десятилетнего ребенка, который шалит и ослушаться норовит генерала Репнина, вообще им презираемого.
Он уступает всем своим дурным склонностям. Он упрям, неподатлив, не чужд жестокости, любитель выпивки и любовных похождений, а с некоторых пор стал вести себя, как грубый мужлан. Не скрывает он отвращения, кое питает к российской нации, каковая, в свой черед, его ненавидит, и над религией греческой насмехается; ежели Императрица ему приказывает, а ему сие не по нраву, то противится, тогда повторяет она приказание с неудовольствием, а порой и с угрозами, он же оттого в нетерпение приходит и желал бы от сего ига избавиться, но не довольно имеет силы, чтобы привести сие в исполнение.
Всем видом своим показывает он, что любит ремесло военное и за образец почитает Короля, чьими деяниями великими и славными восхищается, и не однажды мне говорил: «У вас великий Король, я буду делать, как он, и не стану спокойно сидеть дома». Однако ж покамест сей воинский пыл ни в чем другом не проявляется, кроме как в забавах детских, так что отверг он роту кадетов и составил себе взамен роту из лакеев, где в роли унтер-офицеров камердинеры подвизаются, а в роли офицеров — камергеры и камер-юнкеры, кои под командою его различные совершают эволюции.
В покоях своих часто играет он в куклы. Супругу не любит, так что иные предвидят, по признакам некоторым: детей от него у нее не будет. Однако ж он ее ревнует. Так что ежели хочешь к нему войти в доверие, не стоит ее посещать чересчур прилежно. С ним толковать следует об осадах и битвах.
Финкенштейн
На Великого Князя большой надежды нет. Лицо его мало к нему располагает и не обещает ни долгой жизни, ни наследников, в коих, однако, будет у него великая нужда. Не блещет он ни умом, ни характером; ребячится без меры, говорит без умолку, и разговор его детский, великого Государя недостойный, а зачастую и весьма неосторожный; привержен он решительно делу военному, но знает из оного одни лишь мелочи; охотно разглагольствует против обычаев российских, а порой и насчет обрядов Церкви Греческой отпускает шутки; беспрестанно поминает свое герцогство Голштинское, к коему явное питает предпочтение; есть в нем живость, но не дерзну назвать ее живостью ума; резок, нетерпелив, к дурачествам склонен, но ни учтивости, ни обходительности, важной персоне столь потребных, не имеет.
Сколько известно мне, единственная разумная забава, коей он предается, — музыка; каждый день по нескольку часов играет с куклами и марионетками; те, кто к нему приставлен, надеются, что с возрастом проникнется он идеями более основательными, однако кажется мне, что слишком долго надеждами себя обольщают. Слушает он первого же, кто с доносом к нему является, и доносу верит; неблагодарность, коей отплатил он за привязанность старинным своим слугам, и в особенности графу Брюммеру, мало делает чести его характеру.
Слывет он лживым и скрытным, и из всех его пороков сии, без сомнения, наибольшую пользу ему в нынешнем его положении принести могут; однако ж, если судить по вольности его речей, пороками сими обязан он более сердцу, нежели уму. Если когда-либо взойдет на престол, похоже, что правителем будет жестоким и безжалостным; недаром толкует он порой о переменах, кои произведет, и о головах, кои отрубит. Императрицу боится он и перед нею трепещет; Фаворита терпеть не может и порою с ним схватывается; Канцлера в глубине души ненавидит; нация его не любит, да при таком поведении любви и ожидать странно.
Екатерина Алексеевна
Мардефельд
Великая Княгиня умна и основательна не по годам, и хотя нету подле нее никого, кто бы добрый ей мог дать совет, держит себя с осторожностью и умеет делать хорошую мину при плохой игре. В одном лишь по справедливости можно ее упрекнуть — что не знает деньгам счета. Императрица нежно ее любила до той поры, пока не приняла на веру наветы графа Бестужева и дамы Чоглоковой. Еще пять месяцев назад была она девицей.
Общее мнение гласит, что хотя поначалу супруг ее полагал, что дело свое исполнил до конца, однако же граф Разумовский, президент Академии, взялся довершить ради блага великой сей Империи. Ее Императорское Высочество держит это в секрете, в чем помогает ей обер-гофмейстерина, а равно и некоторая помесь обер-гофмейстерины и горничной, коя самые невинные поступки госпожи своей в дурную сторону перетолковывает.
Финкенштейн
Весьма жаль, что к мнению Ее Императорского Высочества не прислушиваются, она бы во всем неукоснительно за короля стояла. Великая Княгиня достойна супруга более любезного и участи более счастливой. Лицо благородное и интересное предвещает в ней свойства самые приятные, характер же сии предвестия подтверждает. Нрав у нее кроткий, ум тонкий, речь льется легко; сознает она весь ужас своего положения, и душа ее страждет; как она ни крепись, появляется порою на ее лице выражение меланхолическое — плод размышлений. Не так осмотрительно она себя ведет, как бы следовало в положении столь щекотливом; порою молодость и живость берут свое, однако же осмотрительности у нее довольно, и Великому Князю держаться пожелал бы я столь же осторожно.
Жизнь, кою сия Принцесса ведет поневоле бок о бок со своим супругом, и принуждения, коим оба обречены, есть самое настоящее рабство. Запертые при малом своем дворе, окруженные самым презренным сбродом, не имеют они при себе никого, кто бы им помогал советом и в затруднительном положении, в коем они оказались, их направлял. Постоянно пребывают они под присмотром у своих надзирателей, и свободою ни минуты наслаждаться им не суждено. Камергер Чоглоков, коего единственные достоинства суть тщеславие и злость, и супруга его, теми же свойствами наделенная, да еще любовью к интригам и к самым хитрым проделкам, — вот две фурии, к великокняжеской чете приставленные, кои за ними следуют по пятам и радуются, существование им отравляя. На ничтожнейшую забаву особенное потребно разрешение; все их речи надзиратели записывают и в дурную сторону перетолковывают, а затем Государыне доносят, отчего случаются порою бури, всем прочим лишь отчасти известные, но молодому двору много причиняющие огорчений.
Виды на будущее не столько льстят, сколько пугают. Чувства нации к Великому Князю, слабое здоровье сего принца, отсутствие наследников, власть фаворита и первого Министра, юный соперник, с престола свергнутый, но однако ж способный на него сызнова взойти, — все внушает молодой чете подозрения и справедливую вселяет в них тревогу.
Алексей Разумовский
Мардефельд
Обер-егермейстер граф Разумовский, как всем известен за Ночного Императора, то все пред ним уступают. Природа его всеми физическими совершенствами наделила, кои цитерскому Геркулесу потребны, однако ж умственного достоинства не дала. Глуп как пробка и к государственным делам вовсе неспособен. Канцлер в пору нашей дружбы признался однажды, что хотел было его к делу приставить, но сей до того бестолков оказался, что говорил черное, когда должен был сказать белое. Влюблен безумно в благодетельницу свою и свирепо ее ревнует. Измены ее, частые, хоть и мимолетные, в таковое отчаяние его приводят, что, как напьется, а сие частенько с ним случается, оскорбляет ее словесно. Темперамента он ипохондрического, исполнен суеверий и все толкует о том, что уйдет в монастырь, случиться же сие может, когда менее всего ожидать будут. Он великий игрок, так что делать ему дорогие подарки — все равно что деньги за окошко выбрасывать, довольно с него и любезностей королевских.
Финкенштейн
Прежде чем речь повести о партии главенствующей, описать следует того, кто ей хотя и не глава, но опора важнейшая. Всем известны тайные причины, кои графу Разумовскому высших милостей сподобиться помогли. Родился он на Украине в семье крестьянской и тупоумие его состояния сего достойно; однако же взамен острого ума и здравого смысла наделила его природа иными талантами, кои на Государыню российскую наибольшее сделали впечатление. Посредством сих талантов поднялся он до главнейших должностей и ныне пребывает, можно сказать, в зените фавора своего, так что недостает ему лишь титула императорского.
Те, кто ищут милостей, к нему одному адресуются; сам первый министр чрез него действует, Государыня же публично его отличает самым отменным образом. Говорят, что тайно он с нею обвенчан, что родила она от него нескольких детей, и кажется мне, что немалая часть тех, коих при дворе воспитывают и кои порою в покоях являются под именем племянников и племянниц Обер-Егермейстера, к их числу принадлежат.
Знаки уважения и почести, коими царедворцы фаворита встречают, до смешного доходят, и сам я видел не раз, как спиною поворачивались иные люди к Великому Князю и Великой Княгине, дабы ему такой низкий поклон отвесить, коих только Государи и достойны. От природы добр он и человеколюбив, однако же ненавидят его сильно по причине отвратительной его скупости, коя заставляет его обеими руками добро грести для себя и семейства своего. Потому пытались несколько раз ему приискать замену; пользовались для того охлаждением мимолетным Государыни, кое сам же он ревностью своею и вызвал, когда Государыню в частых изменах упрекал и худо с нею дерзал обходиться.
Епископ Переяславский, камергер Панин, ныне ко двору шведскому направленный, младший князь Голицын из Адмиралтейства по очереди употреблялись, дабы Разумовского свалить, и порою бывал он на грани падения, однако же фортуна его и склонность Государыни дело поправили. После сего стал держаться он осторожнее и осмотрительнее и в такую силу вошел в последние годы, что сомневаться не приходится насчет его участи.
Намерена Императрица, как говорят, казацким гетманом его назначить; кажется, сие единственная и есть причина, по какой в Москву собралась. Есть люди, подозревающие, что сия новая милость прочие за собою повлечет, что Казацкий Государь Супругом Императрицы объявлен быть может и что Дочь Петра Первого пожелает, возможно, по стопам родителя пойти и на престол возвести особу, ею из безвестности извлеченную. Перспектива блистательная, однако ежели не станет его благодетельницы, многие будут грозить Фавориту опасности, и как бы дело не обернулось, все не в его пользу. Одни лишь богатства, им собранные, погибель его приблизят, и следовало бы ему об том задуматься; ибо хотя нынче пребывает Императрица в совершенном здравии, непохоже, чтобы дожила она до преклонных лет.
Алексей Бестужев-Рюмин
Мардефельд
Первый из министров российских и начальствующий над делами иностранными, граф Бестужев, канцлер Российской империи, с фельдмаршалами ведет игру смотря по древности их рода; не стану рассказывать здесь его историю, не стану и распространяться о его проделках, плутнях и низостях, часть коих всему миру известна; замечу лишь, что невеликий его умишко, исполненный самой черной злобы, в серьезных делах не дозволяет ему решительно действовать, внушает интриги самые подлые и клеветы самые злостные. Недели не проходит, чтобы не сообщил он Императрице донесений, полных самой грубой лжи. Поведение гнусное, которое в любой другой стране канцлера бы погубило. Человек он гордый и в тщеславии своем вынашивает замыслы самые обширные, впрочем, труслив, отпетый плут и разговаривает уверенно, лишь когда разогреет себя вином или ликером. Кто его поит с полудня до вечера, тот, пожалуй, услышит от него словцо острое.
Кормят у канцлера прескверно, да он и не любит жить открыто. Притворяться он не мастер, так что ежели соврал или только приступить собирается, сие скоро замечаешь, а уж если ласкает он вас больше обычного, значит, наверняка дело нечисто. Без зазрения совести приписывает он иностранным посланникам такие речи, о каких те и думать не думали, те же речи, кои сам пред ними держал, отрицает. Хотя память имеет превосходную, часто ссылается он на ее слабость, для того чтобы посланники иностранные предложения ему свои отдавали, на письмо положивши, или, пять лет у кормила власти пребывши единолично, вид делает, что исполнить предложенное затруднительно. Приобрел он за то время познания, коих ранее не имел, однако же познания сии весьма ограниченны, так что разница чувствительна между ответами, какие дает канцлер от себя лично и теми, какие делает, спросив совета у Веселовского либо Функа. Сей последний им управляет, на него работает и самой секретной его корреспонденцией заведует. Добрая его черта в том состоит, что всем, кто ему служит, платит он изрядно.
Финкенштейн
После графа Разумовского Канцлер граф Бестужев первое место занимает в Российской Империи. Власть его столь обширна, что можно назвать его здешним Великим Визирем. Быть может, ни одного двора европейского не сыщешь, где бы первый Министр в такой был силе, и безмерное его влияние должно почитать одним из восточных обычаев, кои Россия до сей поры сохранила. Характер графа Бестужева чудовищнейшую смесь представляет из качеств самых отвратительных; что о нем ни скажи, сгустить краски тут невозможно.
Плут и лжец, мстительный и неблагодарный, не имеет он ничего святого и на все способен, чтобы своих целей достигнуть. Не одарен он умом сверхъестественным, однако интриги плетет мастерски, и в этом деле лукавство его и хитрость невообразимого достигли совершенства. Нацию свою знает он недурно, и умело сим пользуется, когда коварные планы в исполнение приводит. Лживость его до таких степеней достигла, что если с кем-то особенно он любезен и вежлив, без ошибки предположить можно, что таится тут подвох; дерзок он и предприимчив и многое берет на себя, что могло бы ему стоить головы, впади он в немилость; в переговорах грубый и резкий, не затруднится он к иностранному посланнику без должного отнестись уважения, и как ни старайся, неприятностей с ним не избежать.
В счастье горд и нагл, те же, кто знавал его в ином положении, говорили мне, что в несчастье пресмыкался он и раболепствовал, не зная стыда. Впрочем, корыстолюбив и продажен, как никто, и в продолжение сей войны все дворы по очереди его обогащению помогали; весьма трудолюбив и порою ночи напролет за работой проводит, отдохновение же черпает в вине, кое употребляет без меры, разуму и здоровью во вред. Таковы основные свойства характера его, а чтобы лучше их узнать, одно только надобно — вспомнить все интриги и средства, кои употребил он, дабы того фавора достичь, в коем ныне пребывает.
Михаил Воронцов
Мардефельд
Вице-канцлер граф Воронцов довольно имеет здравомыслия, проницательности и тщания и, когда о делах рассуждает, ошибается редко. На российском языке изъясняется он превосходно, на немецком же и французском прескверно. Слывет он порядочнейшим среди дворян русских, что еще похвала невеликая. Впрочем, вынужден я отдать ему должное, ибо никогда не пытался он меня обмануть и с самыми добрыми намерениями королю честно служил.
Мягкостью своей, манерами вкрадчивыми, усердной преданностью Императрице и выбором супруги завоевал он почтение и полное доверие сей Государыни, и в таком был фаворе прежде опрометчивого своего вояжа, что мог бы канцлера свалить, если бы сей вояж на полгода хотя бы отсрочил. С той роковой поры влияние его, кажется, поубавилось.
Гневается он редко, но когда случается сие, приходит в ярость, а под мнимым смирением таит честолюбие безмерное, каковое им владеет без остатка и возвыситься над всеми соотечественниками толкает. Невежествен он, подобно большинству русских. Потребен ему друг сведущий, каковой направлял бы его советами. Так что без Неплюева весьма плохо ему приходится. Лучшей не найти здесь замены, нежели граф фон Финкенштейн, каковой своими обширными познаниями его просветить может. Заметит он без труда, что говорить надобно с Воронцовым откровенно или, по крайней мере, его в том уверять.
Финкенштейн
Граф Воронцов, состоявший при дворе сей Государыни еще во время предыдущего царствования и имевший счастье быть причастным к знаменитому перевороту, каковой ее на престол возвел, был также одним из первых, кого она доверием почтила. Из всех русских, кого я знаю, кажется мне сей граф самым благородным и возвышенным по образу мыслей. Не назову его гением перворазрядным, однако ж и не откажу в достоинствах, для ведения дел необходимых. Много в нем здравомыслия, а ум если и не блестящий, то справедливый и основательный; подлинно предан он особе Государыни и, полагаю я, искренне привержен интересам Вашего Величества. Пожелать можно, чтоб имел он столько же твердости и отваги, сколько доброй воли, ибо робок и боязлив сверх меры. Он честолюбив и полагал, что сможет страсть свою утолить, однако же имел несчастье остановленным быть в середине пути тем из русских, кто более всего ему обязан. Может он себя упрекнуть, что сам возвышению Канцлера помог, когда же заметил ошибку свою, поздно было уже ее исправлять или пришлось бы для того взять меры, на кои по робости характера он не способен, так что к графу Бестужеву воспылал вечной ненавистью и тем ограничился, а сие чувство, признаемся, более чем законное.
Иоганн Лесток
Мардефельд
Не могу не упомянуть также о графе де Л'Эстоке, министре без портфеля и лейб-медике. Ни для кого не секрет, что обязана ему Императрица короной, однако же фавор его не столько сей услугой, сколько медицинскими его познаниями укрепляется; Государыня в убеждении пребывает, что умрет, ежели при себе его иметь не будет. Он был наперсником всех ее тайн без исключения и от многих горестей ее избавил, вследствие чего право получил с Ее Величеством обращаться вольно и свысока, на что жаловалась она неоднократно графу Брюммеру. Беда, с маркизом де Ла Шетарди приключившаяся, и советы друзей заставили его немного образумиться. Он честолюбив, любит без меры вино, игру и женщин, впрочем умен, храбр, тверд и, ежели к партии пристал, изменить ей уже неспособен. Канцлера третирует он, несмотря на все влияние его, сверху вниз, и друзья с трудом усмиряют сию горячность. Если бы в первые полгода нынешнего царствования, повинуясь маркизу де Ла Шетарди, не вел он себя столь безрассудно, распоряжался бы и нынче при дворе самовластно. Интересам короля предан он вполне, однако потребен ему умелый руководитель, каковой говорил бы ему правду в глаза и направлял бы, лаская и улещая.
Финкенштейн
Не подобает мне оставить без внимания чужестранца, каковой прославился услугой, Императрице оказанной, и по сегодня среди ярых противников первого Министра числится. Граф Л'Эсток — человек умный и не без тонкости; Императрицу знает он лучше, чем все прочие ее подданные, так что не достало ему только здравомыслия и умения себя вести, чтобы блистательную роль и впредь исполнять, однако же за неимением этих важнейших свойств, сам того не заметив, позиции свои он утерял; нечувствительно лишился той особенной милости, каковой удостоен был поначалу, и по беспечности, с какою умаление своего веса при дворе сносит, сказать можно, что всю отвагу свою и расторопность исчерпал он в знаменитую ночь переворота. Нынче проявляет он сии свойства в одном лишь том, что публично против Канцлера речи ведет с такою свободой, от коей недалеко до бесстыдства. Впрочем, в убеждениях своих тверд и Вашего Величества ревностный слуга. Благодарность, кою Государыня к нему питать обязана и от коей никогда до конца не отступит, не предавши собственной славы, защиту от уколов ревности и от ненависти заклятого врага ему дает, так что полагаю я, нечего ему опасаться, доколе Императрица восседать будет на своем престоле.
Степан Апраксин
Мардефельд
Генерал-аншеф Апраксин, исполняющий обязанности президента Военной коллегии, лучше умеет пером действовать, нежели шпагой. Он у канцлера в фаворе. Генерал Кейт мне сказал однажды по сему поводу, что первый министр может его в фельдмаршалы произвесть, генералом, однако ж, сделать не сумеет. Он работящ, корыстолюбив и наклонен к пьянству; потому не умел скрыть привязанности своей к фельдмаршалу Миниху.
Финкенштейн
Генерал Апраксин в сей стране есть великий человек, ибо обладает нынче большою властью и влиянием; однако даже соотечественники за великого полководца его не держат. Трусость его всем слишком давно и хорошо известна, чтобы уважение армии мог он когда-либо снискать. Впрочем, недостаток храбрости возмещает он несносною гордыней и беспредельным тщеславием. Трудолюбив он и мелочи службы знает, должно быть, неплохо, и сии-то два свойства и побудили Государыню его генерал-кригс-комиссаром и президентом Военной коллегии назначить после смерти фельдмаршала Долгорукого.
На двух званиях сих и дружбе с Канцлером основывает он в армии власть почти деспотическую. Слывет человеком умным и самодовольным; до денег весьма охоч и жаден, но хвастовства ради великодушие готов проявлять; притязает он на великую учтивость и тем хвалится, что приличия знает лучше любого русского, что, однако же, частенько забывать о них ему не мешает; пустой, влюбленный в роскошь, деньги тратящий без счету на пустяки и притом страстный вне всякой меры; завзятый австриец и самый ревностный сторонник несчастного семейства из всех, какие, возможно, только и есть теперь в России.
Эпилог.
Тот самый Финк.
фон Финкенштейн, 1 октября 1748 г. -
Различные суды и прочие учреждения российские рождением своим обязаны Петру I, каковой, пожелав переделать страну, новое в ней завел управление, по образцу различных стран европейских, кои ему видеть довелось. Разумеется, Государь, все и вся насильно изменявший, внимавший меньше духу своей нации, нежели собственным своим мыслям, и частенько чересчур доверявшийся множеству проектов, кои выдавали ему за превосходные, не однажды ошибался, и этим-то, полагаю, объясняются беспорядок и смута, кои во многих учреждениях ныне царят.
Управление внутренними делами так дурно, что хуже быть не может. В Сенате, а равно в Коллегиях и в Губерниях совершается все по воле отдельных особ, через интриги и взятки. Дело самое справедливое без мзды не делается, так что стенает вся нация от бесконечных вымогательств и несправедливостей, однако до слуха Императрицы стенания сии редко досягают. Близстоящие великие употребляют старания, дабы жалобы сии от Государыни утаить, и мнит она, что счастливы ее подданные, они же между тем ропщут. Не следует, однако же, думать, что весь сей беспорядок исключительно от дурного выбора тех, кто дела вершит, проистекает. Обстоятельство сие беспорядок, конечно, умножает, но и то сказать надобно, что большая часть Коллегий устроены неудачно, бесчисленное множество бесполезных членов в себе содержат, бумаги бесконечные пишут по всякому пустяку, одним словом, лишней работы много производят, а оттого и действуют медлительно.
...
Частые злостные банкротства, коих прежде в России не знали, столь часты сделались, что иностранные купцы, как ни старайся, от обмана спастись не могут. Многие нации нужду имеют в российских товарах, а Коммерц-коллегия тем злоупотребляет и беспрестанно новые вводит установления и законы, кои призваны доходы таможни увеличить, но притом такие ставит препоны, что торговля оттого страдает неимоверно. Самонадеянность, коя одним из отличительных свойств российской нации является, также много вреда торговле причиняет, и по ее вине прежде всего мануфактуры и многие другие заведения, Петром основанные, в полный пришли упадок.
Русский человек по природе ловок и переимчив, словно обезьяна; подражает он легко и даже недурно всему, что видит; однако сам столь самодоволен и Горд, что уже умельцем себя мнит, когда только лишь к учению приступил, и воображает, что познаниями учителей превзошел. Потому полагают русские, что могут без иностранцев обойтись; канцелярии, кои подобными заведениями управляют и те же идеи исповедуют, тысячи обид несправедливых причиняют иностранным фабрикантам и домой их возвратиться принуждают; нечувствительно переходят мануфактуры в руки русских, и с того начинается обычно их упадок. Пресловутой опытности сих новых хозяев недостает, чтобы заведением управлять; алчность и мздоимство довершают беспорядок, а винят во всем иностранцев, кои мануфактурой уже давно не владеют.
Наконец, большая часть нации такие идеи разделяют, кои рабством проникнуты, а благосостоянию общественному решительно противоположны. Полагают сии люди, что богатство Государя несовместно со счастьем подданных. Пусть живет Государь в мире и с тем добром, какое имеет; излишнее же богатство обширные планы и новые предприятия порождает, а ярмо подданных утягчает. Таковы мысли бесконечного множества русских, и потому употребляют они все свои познания для того, чтобы новым открытиям, приращению казны благоприятствующим, воспрепятствовать, а заведения, для обогащения казны основанные, нечувствительно развалить.
...
Как ни старался Петр I их воспитать, труды его лишь на внешности отразились; платье переменили и бороды более не носят, но внутри остались русские почти что прежними, и если чему-то у европейцев научились, то от сего старинные их недостатки лишь изощрились и еще более сделались опасны. Подлинно верно, что если редко их видишь, внешними переменами обмануться можно, однако очень скоро выдают они себя скверными поступками, а раз в сношения с ними вступивши и близко их наблюдая, цену им узнаёшь. Учтивость и обходительность для них суть таланты заимствованные и недолговечные, а посему кто не хочет их грубость на себе испытать, должен теми приличиями довольствоваться, кои соблюдать они умеют.
Русские — пьяницы и лентяи, прежним своим невежеством дорожат, а старания, кои употребил Петр I, дабы их от него избавить, проклинают. Большинство с радостью лишилось бы покоренных провинций и возвратилось к изначальному варварству, кое им, прежде всего знати, возможность давало творить безнаказанно несправедливости и лихоимства самые вопиющие. Рожденные рабами, способны они на самые ужасные низости; ежели хотят добиться цели, подчиненных третируют безжалостнейшим образом. Ненависть их к иностранцам так велика, что и вообразить невозможно, а с тех пор, как пришлось им сносить господство иностранное, сделалась она еще сильнее, сегодня же, вообразивши, что в иностранцах более не нуждаются, творят они все, что могут, лишь бы огорчение им причинить и от себя их выжить.
Таков в целом характер их нации.
Как и всегда - для тупых - кликабельно. Для не тупых - тоже.
В XVIII веке, еще до начала правления Фридриха II, русско-прусские отношения колебались в диапазоне от "очень хорошие" до "нормальные": общие враги-соседи, а именно Швеция и Польша, соединяли Санкт-Петербург и Берлин столь же крепко, что турки с французами русский и австрийский кабинеты. Дипломатический интерес шёл под руку с торговым и все было хорошо - за исключением ряда инцидентов времен первой Холодной войны и Карибского Курляндского кризиса, когда Пруссия и Россия на время оказались в разных военно-политических лагерях.
К счастью, вовремя рассказанный австрийским дипломатом анекдот развеселил прусского "короля-солдата" и дружба возобновилась.
Однако, в 1740 году новый король Фридрих перевернул внешнеполитические ориентиры Пруссии и оказался в войне с Веной. В это время в России "патриотическая партия", возглавляемая французским и шведским послами, выступила против "немецкого засилья" династии Брауншвейгских и, после удачно произведенного переворота, возвела на престол Елизавету Петровну, блядь. Последнее слово - не столько реакция, сколько характеристика.
Для Пруссии это событие сыграло весьма важную роль, поскольку в решающий момент ее борьбы за Силезию с армиями Габсбургов, Елизавета Петровна оказалась под влиянием французской дипломатии (и шведской войны), а стало быть никакой поддержки Вене оказать не могла. Но более подробно об этом мы скоро поговорим в новой части моих "дипломатических зарисовок", а сейчас просто укажем на то, что такая ситуация не могла продолжаться слишком долго (в первую очередь - по финансовым соображениям) и начиная с 1745 года политика Санкт-Петербурга принимала все более враждебный Парижу и Берлину характер.
"Король-философ", вышедший из мировой войны 1740-1748 гг. с репутацией ловкого политика и выдающегося полководца, был обеспокоен как враждебностью русского правительства, так и его отношениями с Австрией. В Санкт-Петербурге требовался свежий человек и Фридрих II отзывает своего посла графа Акселя фон Мардефельда, назначая вместо него одного из наиболее близких своих друзей - Карла Вильгельма Финка фон Финкенштейна. Уже по одному лишь этому факту можно понять значение, которое монарх придавал отношениям с Россией (и в самом деле, она нависла над его уютным и чудесно организованным северо-восточным германским абсолютизмом прямо как огромная телега с навозом).
Вместе с тем, король приказывает бывшему послу подготовить краткий отчет о главных персонах русского двора - и вручить его для ознакомления посла будущего. Тот же, в свою очередь, спустя год после пребывания в России, дает собственную оценку тамошним фигурам: веселой Елисавет, грязному старику Бестужеву, семейству наследника и прочим.
Сравним их оценки? А кто может нам помешать? Вот и пожалуйста, прошу под кат.
Елизавета Петровна
Мардефельд
Императрица есть средоточие совершенств телесных и умственных, она проницательна, весела, любима народом, манеры имеет любезные и привлекательные и действует во всем с приятностью, восхищения достойной. Набожна до суеверности, так что исполняет дотошно все нелегкие и стеснительные обязанности, кои религия ее предписывает, ничем, однако же, не поступаясь из удовольствий самых чувственных, коим поклоняется с неменьшею страстью. Весьма сдержанна скорее по совету министра своего нежели по собственной склонности. Ревнует сильно к красоте и уму особ царственных, отчего желает зла королеве венгерской и не любит цесаревну шведскую. В довершение всего двулична, легкомысленна и слова не держит. Нерадивость ее и отвращение от труда вообразить невозможно, а канцлер из того извлекает пользу, нарочно из терпения выводит донесениями скучными и длинными, так что в конце концов подписывает она все что ни есть, кроме объявлений войны и смертных приговоров, ибо страшится всякого кровопролития.
Посланник иностранный, желающий заслужить одобрение царицы, должен ловить случаи тонким и косвенным манером восхищение ее чарами, умом, одеянием, убранством и танцевальным искусством выразить, от критики же воздержаться, подолгу беседой Царицу не занимать и дожидаться, чтобы она к нему речь либо на него взор обратила, когда с другою особою говорит, ибо сие есть знак, что почтить его хочет беседою; следует также избегать тесных уз с великим князем или, по крайней мере, не показывать сего, ибо по прихоти своей к его императорскому высочеству ревнует; наконец, надобно иметь платье новое, богатое и роскошное на всяком празднестве, кое в честь сей Государыни устраивается.
Финкенштейн
Портрет Императрицы по праву отчет открыть должен. Государыня сия блещет всеми достоинствами внешними; стан высокий и величавый, лицо приятное, грация во всей особе беспредельная сразу ее от всех прочих дам при дворе отличают. Достоинствам сим знает она цену и со всем тщанием их пестует; больше того, чрезвычайно ими гордится и притязает на первенство среди всех особ своего ранга и пола. Ум у нее таков, каков у женщин обычно бывает; проницательность, живость, воображение есть, но без основательности.
Сладострастие всецело ею владеет; предается она ему вполне и без меры, и можно сказать поистине, что все достоинства ее, а равно и недостатки любви к наслаждениям подчиняются; лень, обычная спутница сладострастия, также в характере сей Государыни, отчего малое ее усердие к делам и отвращение от трудов проистекают. Полагаю я, что не ошибусь, сказавши, что из слабости темперамента и проистекает столь прославленное ее милосердие, столь скупою на кровь преступнейших из подданных ее соделывающее.
Гордости и тщеславия в ней много, и, быть может, сим порокам и обязана она великодушием, кое порой в роскошных подарках проявляется, в вещах же самых незначительных весьма часто ей изменяет. С той же любовью богатством хвастать связан вкус ее к пышности и к возведению зданий. Обвиняют ее в скрытности и кажется даже, что вошло у нее сие в привычку, и глядит она с улыбкой радости на тех, кто более всего ей противен. По естественной склонности любезна она и приветлива с каждым; люди, более всего ее знающие, говорят, что еще любезнее была Государыня прежде, но изменилась совершенно с тех пор, как слушает во всем канцлера, а сему причиной не что иное служит, как легкость, с какою усваивает она впечатления тех, кои власть обрели над ее умом.
Однако же заметить надобно, что нынче Государыня сия учтивостью и обходительностью всех подданных своих превосходит. Благочестие, кое доходит у ней до ханжества самого неумеренного, есть также достоинство, всеобщее восхищение вызывающее. Исполнивши сии внешние обязанности, почитает она себя вправе чувственность свою услаждать способами самыми острыми и изысканными: трапезы в узком кругу, куда лишь избранные особы обоих полов доступ имеют; речи самые сладострастные и распутные; вина рекой, а затем с любимейшим из фаворитов уединение — все идет в ход, дабы удовольствия Государыни разнообразить. Постоянным сим рассеянием тщится она скрыть от взора своего те бездны, кои трон ее окружают, однако же мысли мрачные и печальные берут верх, и неумеренные предосторожности, ежедневно ради безопасности ее принимаемые, выдают слишком ясно тревогу и подозрительность, ею владеющие.
Петр Федорович
Мардефельд
Великому Князю девятнадцать лет, и он еще дитя, чей характер покамест не определился. Порой он говорит вещи дельные и даже острые. А спустя мгновение примешь его легко за десятилетнего ребенка, который шалит и ослушаться норовит генерала Репнина, вообще им презираемого.
Он уступает всем своим дурным склонностям. Он упрям, неподатлив, не чужд жестокости, любитель выпивки и любовных похождений, а с некоторых пор стал вести себя, как грубый мужлан. Не скрывает он отвращения, кое питает к российской нации, каковая, в свой черед, его ненавидит, и над религией греческой насмехается; ежели Императрица ему приказывает, а ему сие не по нраву, то противится, тогда повторяет она приказание с неудовольствием, а порой и с угрозами, он же оттого в нетерпение приходит и желал бы от сего ига избавиться, но не довольно имеет силы, чтобы привести сие в исполнение.
Всем видом своим показывает он, что любит ремесло военное и за образец почитает Короля, чьими деяниями великими и славными восхищается, и не однажды мне говорил: «У вас великий Король, я буду делать, как он, и не стану спокойно сидеть дома». Однако ж покамест сей воинский пыл ни в чем другом не проявляется, кроме как в забавах детских, так что отверг он роту кадетов и составил себе взамен роту из лакеев, где в роли унтер-офицеров камердинеры подвизаются, а в роли офицеров — камергеры и камер-юнкеры, кои под командою его различные совершают эволюции.
В покоях своих часто играет он в куклы. Супругу не любит, так что иные предвидят, по признакам некоторым: детей от него у нее не будет. Однако ж он ее ревнует. Так что ежели хочешь к нему войти в доверие, не стоит ее посещать чересчур прилежно. С ним толковать следует об осадах и битвах.
Финкенштейн
На Великого Князя большой надежды нет. Лицо его мало к нему располагает и не обещает ни долгой жизни, ни наследников, в коих, однако, будет у него великая нужда. Не блещет он ни умом, ни характером; ребячится без меры, говорит без умолку, и разговор его детский, великого Государя недостойный, а зачастую и весьма неосторожный; привержен он решительно делу военному, но знает из оного одни лишь мелочи; охотно разглагольствует против обычаев российских, а порой и насчет обрядов Церкви Греческой отпускает шутки; беспрестанно поминает свое герцогство Голштинское, к коему явное питает предпочтение; есть в нем живость, но не дерзну назвать ее живостью ума; резок, нетерпелив, к дурачествам склонен, но ни учтивости, ни обходительности, важной персоне столь потребных, не имеет.
Сколько известно мне, единственная разумная забава, коей он предается, — музыка; каждый день по нескольку часов играет с куклами и марионетками; те, кто к нему приставлен, надеются, что с возрастом проникнется он идеями более основательными, однако кажется мне, что слишком долго надеждами себя обольщают. Слушает он первого же, кто с доносом к нему является, и доносу верит; неблагодарность, коей отплатил он за привязанность старинным своим слугам, и в особенности графу Брюммеру, мало делает чести его характеру.
Слывет он лживым и скрытным, и из всех его пороков сии, без сомнения, наибольшую пользу ему в нынешнем его положении принести могут; однако ж, если судить по вольности его речей, пороками сими обязан он более сердцу, нежели уму. Если когда-либо взойдет на престол, похоже, что правителем будет жестоким и безжалостным; недаром толкует он порой о переменах, кои произведет, и о головах, кои отрубит. Императрицу боится он и перед нею трепещет; Фаворита терпеть не может и порою с ним схватывается; Канцлера в глубине души ненавидит; нация его не любит, да при таком поведении любви и ожидать странно.
Екатерина Алексеевна
Мардефельд
Великая Княгиня умна и основательна не по годам, и хотя нету подле нее никого, кто бы добрый ей мог дать совет, держит себя с осторожностью и умеет делать хорошую мину при плохой игре. В одном лишь по справедливости можно ее упрекнуть — что не знает деньгам счета. Императрица нежно ее любила до той поры, пока не приняла на веру наветы графа Бестужева и дамы Чоглоковой. Еще пять месяцев назад была она девицей.
Общее мнение гласит, что хотя поначалу супруг ее полагал, что дело свое исполнил до конца, однако же граф Разумовский, президент Академии, взялся довершить ради блага великой сей Империи. Ее Императорское Высочество держит это в секрете, в чем помогает ей обер-гофмейстерина, а равно и некоторая помесь обер-гофмейстерины и горничной, коя самые невинные поступки госпожи своей в дурную сторону перетолковывает.
Финкенштейн
Весьма жаль, что к мнению Ее Императорского Высочества не прислушиваются, она бы во всем неукоснительно за короля стояла. Великая Княгиня достойна супруга более любезного и участи более счастливой. Лицо благородное и интересное предвещает в ней свойства самые приятные, характер же сии предвестия подтверждает. Нрав у нее кроткий, ум тонкий, речь льется легко; сознает она весь ужас своего положения, и душа ее страждет; как она ни крепись, появляется порою на ее лице выражение меланхолическое — плод размышлений. Не так осмотрительно она себя ведет, как бы следовало в положении столь щекотливом; порою молодость и живость берут свое, однако же осмотрительности у нее довольно, и Великому Князю держаться пожелал бы я столь же осторожно.
Жизнь, кою сия Принцесса ведет поневоле бок о бок со своим супругом, и принуждения, коим оба обречены, есть самое настоящее рабство. Запертые при малом своем дворе, окруженные самым презренным сбродом, не имеют они при себе никого, кто бы им помогал советом и в затруднительном положении, в коем они оказались, их направлял. Постоянно пребывают они под присмотром у своих надзирателей, и свободою ни минуты наслаждаться им не суждено. Камергер Чоглоков, коего единственные достоинства суть тщеславие и злость, и супруга его, теми же свойствами наделенная, да еще любовью к интригам и к самым хитрым проделкам, — вот две фурии, к великокняжеской чете приставленные, кои за ними следуют по пятам и радуются, существование им отравляя. На ничтожнейшую забаву особенное потребно разрешение; все их речи надзиратели записывают и в дурную сторону перетолковывают, а затем Государыне доносят, отчего случаются порою бури, всем прочим лишь отчасти известные, но молодому двору много причиняющие огорчений.
Виды на будущее не столько льстят, сколько пугают. Чувства нации к Великому Князю, слабое здоровье сего принца, отсутствие наследников, власть фаворита и первого Министра, юный соперник, с престола свергнутый, но однако ж способный на него сызнова взойти, — все внушает молодой чете подозрения и справедливую вселяет в них тревогу.
Алексей Разумовский
Мардефельд
Обер-егермейстер граф Разумовский, как всем известен за Ночного Императора, то все пред ним уступают. Природа его всеми физическими совершенствами наделила, кои цитерскому Геркулесу потребны, однако ж умственного достоинства не дала. Глуп как пробка и к государственным делам вовсе неспособен. Канцлер в пору нашей дружбы признался однажды, что хотел было его к делу приставить, но сей до того бестолков оказался, что говорил черное, когда должен был сказать белое. Влюблен безумно в благодетельницу свою и свирепо ее ревнует. Измены ее, частые, хоть и мимолетные, в таковое отчаяние его приводят, что, как напьется, а сие частенько с ним случается, оскорбляет ее словесно. Темперамента он ипохондрического, исполнен суеверий и все толкует о том, что уйдет в монастырь, случиться же сие может, когда менее всего ожидать будут. Он великий игрок, так что делать ему дорогие подарки — все равно что деньги за окошко выбрасывать, довольно с него и любезностей королевских.
Финкенштейн
Прежде чем речь повести о партии главенствующей, описать следует того, кто ей хотя и не глава, но опора важнейшая. Всем известны тайные причины, кои графу Разумовскому высших милостей сподобиться помогли. Родился он на Украине в семье крестьянской и тупоумие его состояния сего достойно; однако же взамен острого ума и здравого смысла наделила его природа иными талантами, кои на Государыню российскую наибольшее сделали впечатление. Посредством сих талантов поднялся он до главнейших должностей и ныне пребывает, можно сказать, в зените фавора своего, так что недостает ему лишь титула императорского.
Те, кто ищут милостей, к нему одному адресуются; сам первый министр чрез него действует, Государыня же публично его отличает самым отменным образом. Говорят, что тайно он с нею обвенчан, что родила она от него нескольких детей, и кажется мне, что немалая часть тех, коих при дворе воспитывают и кои порою в покоях являются под именем племянников и племянниц Обер-Егермейстера, к их числу принадлежат.
Знаки уважения и почести, коими царедворцы фаворита встречают, до смешного доходят, и сам я видел не раз, как спиною поворачивались иные люди к Великому Князю и Великой Княгине, дабы ему такой низкий поклон отвесить, коих только Государи и достойны. От природы добр он и человеколюбив, однако же ненавидят его сильно по причине отвратительной его скупости, коя заставляет его обеими руками добро грести для себя и семейства своего. Потому пытались несколько раз ему приискать замену; пользовались для того охлаждением мимолетным Государыни, кое сам же он ревностью своею и вызвал, когда Государыню в частых изменах упрекал и худо с нею дерзал обходиться.
Епископ Переяславский, камергер Панин, ныне ко двору шведскому направленный, младший князь Голицын из Адмиралтейства по очереди употреблялись, дабы Разумовского свалить, и порою бывал он на грани падения, однако же фортуна его и склонность Государыни дело поправили. После сего стал держаться он осторожнее и осмотрительнее и в такую силу вошел в последние годы, что сомневаться не приходится насчет его участи.
Намерена Императрица, как говорят, казацким гетманом его назначить; кажется, сие единственная и есть причина, по какой в Москву собралась. Есть люди, подозревающие, что сия новая милость прочие за собою повлечет, что Казацкий Государь Супругом Императрицы объявлен быть может и что Дочь Петра Первого пожелает, возможно, по стопам родителя пойти и на престол возвести особу, ею из безвестности извлеченную. Перспектива блистательная, однако ежели не станет его благодетельницы, многие будут грозить Фавориту опасности, и как бы дело не обернулось, все не в его пользу. Одни лишь богатства, им собранные, погибель его приблизят, и следовало бы ему об том задуматься; ибо хотя нынче пребывает Императрица в совершенном здравии, непохоже, чтобы дожила она до преклонных лет.
Алексей Бестужев-Рюмин
Мардефельд
Первый из министров российских и начальствующий над делами иностранными, граф Бестужев, канцлер Российской империи, с фельдмаршалами ведет игру смотря по древности их рода; не стану рассказывать здесь его историю, не стану и распространяться о его проделках, плутнях и низостях, часть коих всему миру известна; замечу лишь, что невеликий его умишко, исполненный самой черной злобы, в серьезных делах не дозволяет ему решительно действовать, внушает интриги самые подлые и клеветы самые злостные. Недели не проходит, чтобы не сообщил он Императрице донесений, полных самой грубой лжи. Поведение гнусное, которое в любой другой стране канцлера бы погубило. Человек он гордый и в тщеславии своем вынашивает замыслы самые обширные, впрочем, труслив, отпетый плут и разговаривает уверенно, лишь когда разогреет себя вином или ликером. Кто его поит с полудня до вечера, тот, пожалуй, услышит от него словцо острое.
Кормят у канцлера прескверно, да он и не любит жить открыто. Притворяться он не мастер, так что ежели соврал или только приступить собирается, сие скоро замечаешь, а уж если ласкает он вас больше обычного, значит, наверняка дело нечисто. Без зазрения совести приписывает он иностранным посланникам такие речи, о каких те и думать не думали, те же речи, кои сам пред ними держал, отрицает. Хотя память имеет превосходную, часто ссылается он на ее слабость, для того чтобы посланники иностранные предложения ему свои отдавали, на письмо положивши, или, пять лет у кормила власти пребывши единолично, вид делает, что исполнить предложенное затруднительно. Приобрел он за то время познания, коих ранее не имел, однако же познания сии весьма ограниченны, так что разница чувствительна между ответами, какие дает канцлер от себя лично и теми, какие делает, спросив совета у Веселовского либо Функа. Сей последний им управляет, на него работает и самой секретной его корреспонденцией заведует. Добрая его черта в том состоит, что всем, кто ему служит, платит он изрядно.
Финкенштейн
После графа Разумовского Канцлер граф Бестужев первое место занимает в Российской Империи. Власть его столь обширна, что можно назвать его здешним Великим Визирем. Быть может, ни одного двора европейского не сыщешь, где бы первый Министр в такой был силе, и безмерное его влияние должно почитать одним из восточных обычаев, кои Россия до сей поры сохранила. Характер графа Бестужева чудовищнейшую смесь представляет из качеств самых отвратительных; что о нем ни скажи, сгустить краски тут невозможно.
Плут и лжец, мстительный и неблагодарный, не имеет он ничего святого и на все способен, чтобы своих целей достигнуть. Не одарен он умом сверхъестественным, однако интриги плетет мастерски, и в этом деле лукавство его и хитрость невообразимого достигли совершенства. Нацию свою знает он недурно, и умело сим пользуется, когда коварные планы в исполнение приводит. Лживость его до таких степеней достигла, что если с кем-то особенно он любезен и вежлив, без ошибки предположить можно, что таится тут подвох; дерзок он и предприимчив и многое берет на себя, что могло бы ему стоить головы, впади он в немилость; в переговорах грубый и резкий, не затруднится он к иностранному посланнику без должного отнестись уважения, и как ни старайся, неприятностей с ним не избежать.
В счастье горд и нагл, те же, кто знавал его в ином положении, говорили мне, что в несчастье пресмыкался он и раболепствовал, не зная стыда. Впрочем, корыстолюбив и продажен, как никто, и в продолжение сей войны все дворы по очереди его обогащению помогали; весьма трудолюбив и порою ночи напролет за работой проводит, отдохновение же черпает в вине, кое употребляет без меры, разуму и здоровью во вред. Таковы основные свойства характера его, а чтобы лучше их узнать, одно только надобно — вспомнить все интриги и средства, кои употребил он, дабы того фавора достичь, в коем ныне пребывает.
Михаил Воронцов
Мардефельд
Вице-канцлер граф Воронцов довольно имеет здравомыслия, проницательности и тщания и, когда о делах рассуждает, ошибается редко. На российском языке изъясняется он превосходно, на немецком же и французском прескверно. Слывет он порядочнейшим среди дворян русских, что еще похвала невеликая. Впрочем, вынужден я отдать ему должное, ибо никогда не пытался он меня обмануть и с самыми добрыми намерениями королю честно служил.
Мягкостью своей, манерами вкрадчивыми, усердной преданностью Императрице и выбором супруги завоевал он почтение и полное доверие сей Государыни, и в таком был фаворе прежде опрометчивого своего вояжа, что мог бы канцлера свалить, если бы сей вояж на полгода хотя бы отсрочил. С той роковой поры влияние его, кажется, поубавилось.
Гневается он редко, но когда случается сие, приходит в ярость, а под мнимым смирением таит честолюбие безмерное, каковое им владеет без остатка и возвыситься над всеми соотечественниками толкает. Невежествен он, подобно большинству русских. Потребен ему друг сведущий, каковой направлял бы его советами. Так что без Неплюева весьма плохо ему приходится. Лучшей не найти здесь замены, нежели граф фон Финкенштейн, каковой своими обширными познаниями его просветить может. Заметит он без труда, что говорить надобно с Воронцовым откровенно или, по крайней мере, его в том уверять.
Финкенштейн
Граф Воронцов, состоявший при дворе сей Государыни еще во время предыдущего царствования и имевший счастье быть причастным к знаменитому перевороту, каковой ее на престол возвел, был также одним из первых, кого она доверием почтила. Из всех русских, кого я знаю, кажется мне сей граф самым благородным и возвышенным по образу мыслей. Не назову его гением перворазрядным, однако ж и не откажу в достоинствах, для ведения дел необходимых. Много в нем здравомыслия, а ум если и не блестящий, то справедливый и основательный; подлинно предан он особе Государыни и, полагаю я, искренне привержен интересам Вашего Величества. Пожелать можно, чтоб имел он столько же твердости и отваги, сколько доброй воли, ибо робок и боязлив сверх меры. Он честолюбив и полагал, что сможет страсть свою утолить, однако же имел несчастье остановленным быть в середине пути тем из русских, кто более всего ему обязан. Может он себя упрекнуть, что сам возвышению Канцлера помог, когда же заметил ошибку свою, поздно было уже ее исправлять или пришлось бы для того взять меры, на кои по робости характера он не способен, так что к графу Бестужеву воспылал вечной ненавистью и тем ограничился, а сие чувство, признаемся, более чем законное.
Иоганн Лесток
Мардефельд
Не могу не упомянуть также о графе де Л'Эстоке, министре без портфеля и лейб-медике. Ни для кого не секрет, что обязана ему Императрица короной, однако же фавор его не столько сей услугой, сколько медицинскими его познаниями укрепляется; Государыня в убеждении пребывает, что умрет, ежели при себе его иметь не будет. Он был наперсником всех ее тайн без исключения и от многих горестей ее избавил, вследствие чего право получил с Ее Величеством обращаться вольно и свысока, на что жаловалась она неоднократно графу Брюммеру. Беда, с маркизом де Ла Шетарди приключившаяся, и советы друзей заставили его немного образумиться. Он честолюбив, любит без меры вино, игру и женщин, впрочем умен, храбр, тверд и, ежели к партии пристал, изменить ей уже неспособен. Канцлера третирует он, несмотря на все влияние его, сверху вниз, и друзья с трудом усмиряют сию горячность. Если бы в первые полгода нынешнего царствования, повинуясь маркизу де Ла Шетарди, не вел он себя столь безрассудно, распоряжался бы и нынче при дворе самовластно. Интересам короля предан он вполне, однако потребен ему умелый руководитель, каковой говорил бы ему правду в глаза и направлял бы, лаская и улещая.
Финкенштейн
Не подобает мне оставить без внимания чужестранца, каковой прославился услугой, Императрице оказанной, и по сегодня среди ярых противников первого Министра числится. Граф Л'Эсток — человек умный и не без тонкости; Императрицу знает он лучше, чем все прочие ее подданные, так что не достало ему только здравомыслия и умения себя вести, чтобы блистательную роль и впредь исполнять, однако же за неимением этих важнейших свойств, сам того не заметив, позиции свои он утерял; нечувствительно лишился той особенной милости, каковой удостоен был поначалу, и по беспечности, с какою умаление своего веса при дворе сносит, сказать можно, что всю отвагу свою и расторопность исчерпал он в знаменитую ночь переворота. Нынче проявляет он сии свойства в одном лишь том, что публично против Канцлера речи ведет с такою свободой, от коей недалеко до бесстыдства. Впрочем, в убеждениях своих тверд и Вашего Величества ревностный слуга. Благодарность, кою Государыня к нему питать обязана и от коей никогда до конца не отступит, не предавши собственной славы, защиту от уколов ревности и от ненависти заклятого врага ему дает, так что полагаю я, нечего ему опасаться, доколе Императрица восседать будет на своем престоле.
Степан Апраксин
Мардефельд
Генерал-аншеф Апраксин, исполняющий обязанности президента Военной коллегии, лучше умеет пером действовать, нежели шпагой. Он у канцлера в фаворе. Генерал Кейт мне сказал однажды по сему поводу, что первый министр может его в фельдмаршалы произвесть, генералом, однако ж, сделать не сумеет. Он работящ, корыстолюбив и наклонен к пьянству; потому не умел скрыть привязанности своей к фельдмаршалу Миниху.
Финкенштейн
Генерал Апраксин в сей стране есть великий человек, ибо обладает нынче большою властью и влиянием; однако даже соотечественники за великого полководца его не держат. Трусость его всем слишком давно и хорошо известна, чтобы уважение армии мог он когда-либо снискать. Впрочем, недостаток храбрости возмещает он несносною гордыней и беспредельным тщеславием. Трудолюбив он и мелочи службы знает, должно быть, неплохо, и сии-то два свойства и побудили Государыню его генерал-кригс-комиссаром и президентом Военной коллегии назначить после смерти фельдмаршала Долгорукого.
На двух званиях сих и дружбе с Канцлером основывает он в армии власть почти деспотическую. Слывет человеком умным и самодовольным; до денег весьма охоч и жаден, но хвастовства ради великодушие готов проявлять; притязает он на великую учтивость и тем хвалится, что приличия знает лучше любого русского, что, однако же, частенько забывать о них ему не мешает; пустой, влюбленный в роскошь, деньги тратящий без счету на пустяки и притом страстный вне всякой меры; завзятый австриец и самый ревностный сторонник несчастного семейства из всех, какие, возможно, только и есть теперь в России.
Эпилог.
Тот самый Финк.
фон Финкенштейн, 1 октября 1748 г. -
Различные суды и прочие учреждения российские рождением своим обязаны Петру I, каковой, пожелав переделать страну, новое в ней завел управление, по образцу различных стран европейских, кои ему видеть довелось. Разумеется, Государь, все и вся насильно изменявший, внимавший меньше духу своей нации, нежели собственным своим мыслям, и частенько чересчур доверявшийся множеству проектов, кои выдавали ему за превосходные, не однажды ошибался, и этим-то, полагаю, объясняются беспорядок и смута, кои во многих учреждениях ныне царят.
Управление внутренними делами так дурно, что хуже быть не может. В Сенате, а равно в Коллегиях и в Губерниях совершается все по воле отдельных особ, через интриги и взятки. Дело самое справедливое без мзды не делается, так что стенает вся нация от бесконечных вымогательств и несправедливостей, однако до слуха Императрицы стенания сии редко досягают. Близстоящие великие употребляют старания, дабы жалобы сии от Государыни утаить, и мнит она, что счастливы ее подданные, они же между тем ропщут. Не следует, однако же, думать, что весь сей беспорядок исключительно от дурного выбора тех, кто дела вершит, проистекает. Обстоятельство сие беспорядок, конечно, умножает, но и то сказать надобно, что большая часть Коллегий устроены неудачно, бесчисленное множество бесполезных членов в себе содержат, бумаги бесконечные пишут по всякому пустяку, одним словом, лишней работы много производят, а оттого и действуют медлительно.
...
Частые злостные банкротства, коих прежде в России не знали, столь часты сделались, что иностранные купцы, как ни старайся, от обмана спастись не могут. Многие нации нужду имеют в российских товарах, а Коммерц-коллегия тем злоупотребляет и беспрестанно новые вводит установления и законы, кои призваны доходы таможни увеличить, но притом такие ставит препоны, что торговля оттого страдает неимоверно. Самонадеянность, коя одним из отличительных свойств российской нации является, также много вреда торговле причиняет, и по ее вине прежде всего мануфактуры и многие другие заведения, Петром основанные, в полный пришли упадок.
Русский человек по природе ловок и переимчив, словно обезьяна; подражает он легко и даже недурно всему, что видит; однако сам столь самодоволен и Горд, что уже умельцем себя мнит, когда только лишь к учению приступил, и воображает, что познаниями учителей превзошел. Потому полагают русские, что могут без иностранцев обойтись; канцелярии, кои подобными заведениями управляют и те же идеи исповедуют, тысячи обид несправедливых причиняют иностранным фабрикантам и домой их возвратиться принуждают; нечувствительно переходят мануфактуры в руки русских, и с того начинается обычно их упадок. Пресловутой опытности сих новых хозяев недостает, чтобы заведением управлять; алчность и мздоимство довершают беспорядок, а винят во всем иностранцев, кои мануфактурой уже давно не владеют.
Наконец, большая часть нации такие идеи разделяют, кои рабством проникнуты, а благосостоянию общественному решительно противоположны. Полагают сии люди, что богатство Государя несовместно со счастьем подданных. Пусть живет Государь в мире и с тем добром, какое имеет; излишнее же богатство обширные планы и новые предприятия порождает, а ярмо подданных утягчает. Таковы мысли бесконечного множества русских, и потому употребляют они все свои познания для того, чтобы новым открытиям, приращению казны благоприятствующим, воспрепятствовать, а заведения, для обогащения казны основанные, нечувствительно развалить.
...
Как ни старался Петр I их воспитать, труды его лишь на внешности отразились; платье переменили и бороды более не носят, но внутри остались русские почти что прежними, и если чему-то у европейцев научились, то от сего старинные их недостатки лишь изощрились и еще более сделались опасны. Подлинно верно, что если редко их видишь, внешними переменами обмануться можно, однако очень скоро выдают они себя скверными поступками, а раз в сношения с ними вступивши и близко их наблюдая, цену им узнаёшь. Учтивость и обходительность для них суть таланты заимствованные и недолговечные, а посему кто не хочет их грубость на себе испытать, должен теми приличиями довольствоваться, кои соблюдать они умеют.
Русские — пьяницы и лентяи, прежним своим невежеством дорожат, а старания, кои употребил Петр I, дабы их от него избавить, проклинают. Большинство с радостью лишилось бы покоренных провинций и возвратилось к изначальному варварству, кое им, прежде всего знати, возможность давало творить безнаказанно несправедливости и лихоимства самые вопиющие. Рожденные рабами, способны они на самые ужасные низости; ежели хотят добиться цели, подчиненных третируют безжалостнейшим образом. Ненависть их к иностранцам так велика, что и вообразить невозможно, а с тех пор, как пришлось им сносить господство иностранное, сделалась она еще сильнее, сегодня же, вообразивши, что в иностранцах более не нуждаются, творят они все, что могут, лишь бы огорчение им причинить и от себя их выжить.
Таков в целом характер их нации.
Материал взят: Тут