Как протекает жизнь в зоне отчуждения ( 9 фото )
- 06.03.2017
- 1 396
За 30 лет, прошедших после катастрофы на Чернобыльской АЭС, прилегающая зона превратилась в своеобразный аттракцион для туристов и напоминание о страшном историческом уроке. Но в зоне отчуждения все еще живет 140 человек — последнее поколение так называемых самоселов, которые рискнули вернуться в свои дома после аварии и теперь возделывают там землю.
Фотограф Эстер Хессинг и писательница Софиеке Турмер отправились в зону, чтобы встретиться с последним поколением ранее процветавшего сообщества. Многие из поселенцев — пожилые люди, которые тайно вернулись домой вопреки рекомендациям властей. Другие переехали от отчаяния, нелегально заселившись в заброшенные дома.
Для проекта Bound to the Ground («Близость к земле») пара документирует дни жителей зоны, из первых уст собирая свидетельства о жизни в зоне отчуждения, а также рассказы современных сотрудников Чернобыльской АЭС. Эстер объяснила, почему так много людей решились вернуться в опасный регион: «Прежде всего, здесь у людей давний опыт несчастной жизни. В 1930-е годы здесь страдали от голода, а потом была Вторая мировая война. Местные жители привыкли к трудностям.
У людей было мало денег, и они полагались на урожай с собственной земли. После катастрофы правительство предоставило сельским жителям многоквартирные дома в Киеве. Но они решили, что лучше короткая жизнь в зоне радиоактивного заражения, чем жалкая старость в Киеве. Еще они верят, что после смерти смогут воссоединиться с близкими только в том случае, если будут похоронены с ними рядом».
В первые годы после катастрофы жертвы Чернобыля страдали от жуткой дискриминации со стороны других советских людей. Многие переселенцы возвращались в свои дома пешком, хотя от Киева нужно было идти 130 километров. Разумеется, в дороге нужно было отдыхать, но им часто отказывали в ночлеге из-за страха радиации.
Эстер рассказывает, что клеймили даже детей. «Детей Припяти еще много лет после катастрофы называли чернобыльскими свиньями. Им не позволяли играть с другими детьми. Это закончилось только в 1988 году, когда достроили город Славутич для работников ЧАЭС и многие из этих детей переехали туда».
Эстер и Софиеке поразило то, что более 2000 человек все еще работают на ЧАЭС. В отличие от самоселов, которые живут за счет сельского хозяйства в заброшенных деревнях за пределами Припяти, работники ЧАЭС живут в Славутиче.
«Многие из нынешних сотрудников — дети тех, кто работал на электростанции, когда произошла авария, — объясняет Эстер. — Они выросли в Припяти, а теперь на ЧАЭС работают их дети, выросшие в Славутиче».
По словам Эстер, они выбрали такую работу из-за недостатка других возможностей: «На Украине не хватает рабочих мест. Безработица огромная, а объектов здравоохранения и образования по большей части немного. ЧАЭС все еще предлагает неплохие зарплаты, а в Славутиче хорошие школы и детские сады. Здесь можно спокойно растить детей. Здесь создают особые условия для жертв радиоактивного воздействия в первом, втором и третьем поколениях».
Поговорив с самоселами и работниками станции, пара исследовала покинутую Припять — город, изначально построенный для работников ЧАЭС. Сейчас это город-призрак, но когда-то он был задуман как «город надежды»: советская власть возлагала большие надежды на ядерные технологии.
Избавившись от вмешательства людей, природа захватила контроль над значительными территориями Припяти, покрывая серые конструкции и дороги дикой зеленью: «Вместо страха, ужаса и смерти мы обнаружили красивое место, все в цветах и травах, плодородную почву и гостеприимных людей, которые устраивали нам теплые приемы, хотя мы появлялись без предупреждения», — рассказывает Эстер.
«Мы познакомились с людьми, которые все еще работают на электростанции, выведенной из эксплуатации, и твердо верят в свое будущее. Мы познакомились с людьми, достаточно смелыми, чтобы работать в этом опасном месте, просто чтобы сделать мир немного безопаснее. Они показали нам, сколько может выдержать человек и как на самом деле сильна природа».
Государственная политика лишила поселение будущего: указ запрещает селиться на этой территории в течение 1000 лет после того, как умрет последний из нынешних жителей.
Главным желанием Эстер было сохранить историю этого тайного временного сообщества: «Об этом важно было рассказать, потому что все самоселы — уже старые люди. Бабушки из зоны отчуждения стареют, а новым людям сюда переезжать нельзя. Поэтому мы предполагаем, что лет через десять их истории и воспоминания будут забыты. Мы хотели рассказать о них и показать лица жителей деревни до того, как они лишатся голоса».
Фотограф Эстер Хессинг и писательница Софиеке Турмер отправились в зону, чтобы встретиться с последним поколением ранее процветавшего сообщества. Многие из поселенцев — пожилые люди, которые тайно вернулись домой вопреки рекомендациям властей. Другие переехали от отчаяния, нелегально заселившись в заброшенные дома.
Для проекта Bound to the Ground («Близость к земле») пара документирует дни жителей зоны, из первых уст собирая свидетельства о жизни в зоне отчуждения, а также рассказы современных сотрудников Чернобыльской АЭС. Эстер объяснила, почему так много людей решились вернуться в опасный регион: «Прежде всего, здесь у людей давний опыт несчастной жизни. В 1930-е годы здесь страдали от голода, а потом была Вторая мировая война. Местные жители привыкли к трудностям.
У людей было мало денег, и они полагались на урожай с собственной земли. После катастрофы правительство предоставило сельским жителям многоквартирные дома в Киеве. Но они решили, что лучше короткая жизнь в зоне радиоактивного заражения, чем жалкая старость в Киеве. Еще они верят, что после смерти смогут воссоединиться с близкими только в том случае, если будут похоронены с ними рядом».
В первые годы после катастрофы жертвы Чернобыля страдали от жуткой дискриминации со стороны других советских людей. Многие переселенцы возвращались в свои дома пешком, хотя от Киева нужно было идти 130 километров. Разумеется, в дороге нужно было отдыхать, но им часто отказывали в ночлеге из-за страха радиации.
Эстер рассказывает, что клеймили даже детей. «Детей Припяти еще много лет после катастрофы называли чернобыльскими свиньями. Им не позволяли играть с другими детьми. Это закончилось только в 1988 году, когда достроили город Славутич для работников ЧАЭС и многие из этих детей переехали туда».
Эстер и Софиеке поразило то, что более 2000 человек все еще работают на ЧАЭС. В отличие от самоселов, которые живут за счет сельского хозяйства в заброшенных деревнях за пределами Припяти, работники ЧАЭС живут в Славутиче.
«Многие из нынешних сотрудников — дети тех, кто работал на электростанции, когда произошла авария, — объясняет Эстер. — Они выросли в Припяти, а теперь на ЧАЭС работают их дети, выросшие в Славутиче».
По словам Эстер, они выбрали такую работу из-за недостатка других возможностей: «На Украине не хватает рабочих мест. Безработица огромная, а объектов здравоохранения и образования по большей части немного. ЧАЭС все еще предлагает неплохие зарплаты, а в Славутиче хорошие школы и детские сады. Здесь можно спокойно растить детей. Здесь создают особые условия для жертв радиоактивного воздействия в первом, втором и третьем поколениях».
Поговорив с самоселами и работниками станции, пара исследовала покинутую Припять — город, изначально построенный для работников ЧАЭС. Сейчас это город-призрак, но когда-то он был задуман как «город надежды»: советская власть возлагала большие надежды на ядерные технологии.
Избавившись от вмешательства людей, природа захватила контроль над значительными территориями Припяти, покрывая серые конструкции и дороги дикой зеленью: «Вместо страха, ужаса и смерти мы обнаружили красивое место, все в цветах и травах, плодородную почву и гостеприимных людей, которые устраивали нам теплые приемы, хотя мы появлялись без предупреждения», — рассказывает Эстер.
«Мы познакомились с людьми, которые все еще работают на электростанции, выведенной из эксплуатации, и твердо верят в свое будущее. Мы познакомились с людьми, достаточно смелыми, чтобы работать в этом опасном месте, просто чтобы сделать мир немного безопаснее. Они показали нам, сколько может выдержать человек и как на самом деле сильна природа».
Государственная политика лишила поселение будущего: указ запрещает селиться на этой территории в течение 1000 лет после того, как умрет последний из нынешних жителей.
Главным желанием Эстер было сохранить историю этого тайного временного сообщества: «Об этом важно было рассказать, потому что все самоселы — уже старые люди. Бабушки из зоны отчуждения стареют, а новым людям сюда переезжать нельзя. Поэтому мы предполагаем, что лет через десять их истории и воспоминания будут забыты. Мы хотели рассказать о них и показать лица жителей деревни до того, как они лишатся голоса».
Материал взят: Тут