Заключенные ( 209 фото )

- советское кино в жанре chekist-exploitation и women in prison (ранняя версия "Девчат"), 1936 год.

Пока наш неизменно трезвый (в недавнем прошлом - хронически пьяный) механик загружает ленту, а вы рассаживаетесь согласно купленным билетам, спешу сделать маленькое техническое сообщение. Маленькое, но радостное!
Итак, товарищи, наш киноклуб им. т. Тыквы-Горбушкина возобновляет свою работу: выделены фонды и уже закуплены киноленты, которых нам хватит до конца текущего года.
Он, кстати, юбилейный - в мае 2016 года мы посмотрели "Если завтра война", а всего за пять лет было показано более трех десятков фильмов, не считая специальных выпусков кинопанорамы, с обзорами и оплёвами.

Жидкие аплодисменты.







Вредители, убийцы, кулаки и прочая интеллигенция.

Вредительницы, убийцы, кулацкие жены и прочая проституция.

Ненавидим советскую власть, через что и страдаем!..

У, контрики, прислали вас на нашу буденовку!

Инженер, а ныне разоблаченный вредитель и осужденный Боткин, узнает в толпе новоприбывших своего институтского товарища - тоже сволочь с высшим образованием.

Вот она, эта вредительская личность - не признающий (мерзавец, а) своей вины инженер-вредитель Садовский.

Будем вредить вместе, - думает Боткин и уходит, гнусно усмехнувшись институтскому однокашнику.

А в это время вор-рецидивист Лимон вместе с напарником крадут у интеллигента портсигар.

Его же - не инженера, а портсигар - забирает себе уважаемый и авторитетный бандит Константин Дорохов, он же Костя-капитан, который тоже прибыл в лагерь вместе с Лимоном и Садковским. Держитесь меня, говорит он уркаганам, на ходу сколачивая новую банду.

Комендант лагеря - из ВОХРы - зовет инженера для приватного разговора с гражданином начальником.

Начальник лагеря не только вооружен сверхкрупным бюстом Лучшего Друга и Учителя всех чекистов, но и портретом Лучшего Учителя и Друга всех сознательных заключенных. Вместе с самим начальником, уютно расположившимся посреди гипсово-красочных копий товарища Сталина, троица пристально смотрит на Садковского - причем оба Сталина делают это с нескрываемой ироничностью: "Попал ты, брат, как кур во щи - теперь держись!", - как бы говорят выражения их морд.

Сам инженер делает лицо куриной жопой и говорит, что его сослали сюда на десять лет, а за что... В общем, я ведь осужденный, я враг советской власти - какие у нас могут быть отношения, гражданин начальник?

Упорно тыкающий всем чекист (фамилию его мы узнаем из титров - он, конечно же, Громов, такой же, как Джугашвили - Сталин) легко отмахивается от Садковского.

Ты, говорит Садковскому Громов, в первую очередь инженер, а уже потом разоблаченный враг-вредитель. Принимай участок, начинай новую жизнь - жду отчета, так что пиздуй в барак.

А в бараке - одном из многих - уркаганы поют песни антисоветского содержания, в смысле нежелания выходить на работу, чтобы честным трудом искупать в водах строящегося Беломорканала свое грязное прошлое и таки искупить вину перед народом, который сперва дал им жизнь, а потом милостиво не стал забирать.

Эту постыдную картину и застает Костя-капитан со своей кодлой.

Далее происходит демонстративное черенкование (с) самого наглого уголовника и наш Константин начинает интересоваться как тут у них с девочками.

А с девочками у нас, браток, туго.

На поверку, однако, все оказывается не так уж и плохо - проходит всего несколько минут и с дружеским визитом из женских бараков к Косте-капитану приходит Соня, матерая убийца. Позади нее - верные боевые карлицы.

В бараке ощутимо начинает пахнуть сексом (и, вероятно, носками), но оказывается, что Костя и Сонька давние знакомые - не по этой, а по бандитской части.

ГУЛАГ - воссоединяет!

Я, говорит Костя, чекистов ненавижу - и работать. Я им покажу тут ударные темпы!.. Экран зловеще затемняется.

А потом вспыхивает вновь!

Договорившись с Соней насчет совместного саботажа, Костя-капитан дает команду - барак на работы не выходит!

А в это время в избушке инженера Боткина.

- Я уже подумал, голубчик, что Вы решили работать...
- Что Вы, как можно - я помню все наши разговоры на воле. Буду вредить, как и прежде.
- Какой Вы молодец. Возьмите вон тот сухарь, он помягче.

Происходит ключевое событие ленты.

Так, секундочку... где я все это видел? Ах, да - точно.

Большой начальник вместе с маленьким (небольшим) осматривают поле трудовой битвы и каналоармейцев Родины.

Большой недоволен - сроки, срываются сроки! А почему? Смелая чекистская формулировка задания натолкнулась на нерадивое техническое исполнение - вот почему.

Видите тачку? А это вредительство.

Ты, говорит зека младший начальник (это Громов, кто не узнал) - ты поближе к колесу наваливай, чтоб на него давило, а не на рукоятки? Понял? Ну, пошел.

А вы - это уже к инженеру - вы почему не объясняете? А почему у вас люди не одеты? Это же ваш участок!

Так и сказал, не вру.

Инженер потрясен технической эрудицией чекиста.

Но враг тоже не спал и -

Лимон и второй хуй, буду звать его Беретом (точнее не буду, потому что больше мы его не увидим), подзывают паренька из своего барака - того, что посмел выйти на работу - и нещадно пиздят, но не ему, а его.

Ударник пытается убежать (чтобы его больше не ударяли), но вязнет в снегу и отчаянно вопит.

Несмотря на то, что вокруг сотни людей с кайлом (и не одним), а также периодически раздаются взрывы (там где товарищ кайло не справляется - на помощь приходит гражданин динамит), крики паренька не остаются неуслышанными.

Помощь уже близка - помощь рядом!..

Избитый.

Кто-то в их бараке мутит воду, проницательно замечает большой начальник. Все таки, что значит - чекист, а? Догадался, понял. Одна беда - как узнать, кто это делает? Главный чекист и его товарищи с чистыми руками могут почти все, даже превратить человека в скотину, но вести картотеку каналоармейцев - выше их сил. Надо понимать, что текучка кадров и строгое следование нормам права советской юстицией делают эти буржуазно-бюрократические тонкости практически ненужными, но... как же все-таки узнать кто мутит воду? Можно было бы, наверное, спросить у потерпевшего, благо он из того же барака, но бедняге, видимо, отбили память и толку от него немного.

Приказано начать следствие.

Чуть позже в бараке Соньки.

Неустановленная бандерша (не та, что вы подумали, а по женской части) поет нечто малокультурное по содержанию и романтическое по форме.

Матерая убивца и бандитка Клава Кока учит молоденькую проститутку бросаться камнями.

Ты не злись, не злись, - говорит она ей - я вот тебя убить хочу, а не злюсь. Ты с расчетом бросай, дура. А ну, улыбнись-ка!

Сама Сонька мучается от женской и социальной неудовлетворенности, от чего хочет водки и чтобы молящиеся поскорее заткнулись.

Девчата! Начальство идет!

Все тут же принимаются наводить марафет.

Человек с лицом Жукова и позой Керенского входит в барак. Это тот самый большой начальник, а с ним, как всегда, Громов и остальная сволочь, ромбами пореже. И зачем-то инженер Садовский, никакой роли в этой сцене не сыгравший.

Сонька демонстративно лежит к начальству задом.

А затем и передом.

Начальство побольше начинает играть бровями, а поменьше - желваками. Инженер Садовский неловко двигает усами.

Завязывается короткий разговор, из которого выясняются некоторые подробности биографии обоих:

- большой начальник видит Соню впервые в жизни, а также имеет отца-рабочего, помершего от металла и чахотки

- Сонька о большом уже слышала, видит тоже первый раз, а кроме того имеет отца-рабочего, скончавшегося от железной дороги, на которой он имел честь работать

Вот, удовлетворенный смертью обоих, резюмирует Большой, мы еще поговорим с тобой об этом, а пока - бывай здорова.

Потрясенная и ничего не понимающая Сонька пишет записку Косте, а сама окончательно впадает в депрессию.

Чекисты себе этой слабости позволить не могут.

Однако зека, вызванный для приватного разговора, сотрудничать отказался.

Мы ж тебя, гниду, сгноим на общих - хочет, наверное, сказать воспитатель, но сдерживается.

А зека продолжает упорствовать. Я, говорит он, не вор какой, а мошенник - любую печать могу (и правда, могёт - тут же, при куме, лепит печать при помощи чернил и слюней).

Обратите внимание на муляжи фашистов и филонов, уютно расположившиеся в помещении культурно-воспитательной части.

Далее в комнату входит какой-то хуй, при ближайшем рассмотрении оказавшийся не каким-то, а ударным, то есть ударником. Он хорошо знаком с мошенником и тот на голубом глазу сдает ему Костю, а хуй на нем же - на голубом - сразу вываливает все это воспитателю.

Очень жизненное кино.

Зека немедленно понимает какого дурака он свалял и умоляет его не выдавать, поскольку капитан человек горячий и зарежет за милую душу.

У тебя теперь обратное дороги нет, паря - только с нами, только до победы мировой революции и социализма в отдельной взятой стране, только в обратном порядке. Не перепутай, а то в политические попадешь! А сейчас бери карандаш и иди рисуй Костю-капитана для стенгазеты.

Спасибо!

Между тем в замке шефа.

У начальника бюста нет - только портрет. Я имею ввиду потрет товарища Сталина, конечно же.

С трудом уговорив Соньку закурить, начальник (большой) начинает разговор по душам.

И совсем скоро сидящие в приемной начинают слышать крики Сони.

Я пропащая!.. Кончайте меня, кончайте! Дайте мне яду, хоть всех нас потравите!

Дурочка, зачем? А кто работать-то кто тогда будет?.. Вот оно, отсутствие сознательности в чистом виде.

Ты сопля, отечески говорит ей Большой - ты еще в люльке лежала, когда я на каторге оказался. А знаешь почему? А ради кого? Ради таких как ты - чтобы они сидели тут... т.е. наоборот, чтобы они не сидели тут, но раз уж ты села и именно сюда, то... так, ладно, давай еще по одной.

Соня потрясена мудрой правдой старого большевика.

- У тебя дети есть? Мальчик там или девочка?
- Не знаю... может и есть.
- А у меня дочка.

И в самом деле.

Забытые материнские чувства заставляют Соню признаваться в самом страшном - она и воровала, и убивала.

Но политических ошибок же не было?

Что вы, никогда, я честная воровка.

А вот почитай, что пишет бывший босяк Максим Горький таким как ты: вот его письмо перековавшемуся уголовнику - почитай-почитай, ты же грамотная.

Комендант недоволен: "Три часа разговаривает с такой ничтожной гадюкой! И носит три ромба... Не пойму."

Он и на Ягоду похож немножко.

Пока "ничтожная гадюка" читала Максима Горького -

Безбожно проливая водку (нет, правда - я так же воду не наливаю, полстакана на пол пролил, сволочь), Костя пытается напоить Соню, но та уже наполнена максимально горьким содержанием и пить отказывается. Более того, тут же сообщает потрясенному Косте, что собирается завтра выйти на работу.

Соль земли теряем, лучших людей - говорит капитан серьезно - так и сказал) и добивает бутылку самостоятельно.

Пусть и меня попробуют теперь взять в оборот!

На следующее утро в барак приходят воспитатель и ударник - они вешают стенгазету и всех собак на Костю.

Я ударник, - говорит ударник, - мне срок скостили, а ты так и помрешь дураком, понял-нет?

Братва! Кто за меня и чтоб не выходить за работу - руку вверх!
Все послушно тянут руки, а ударник, как обычно, играет мордой лица и молчит. И в самом деле, что тут сказать - чисто демократическая форма, не подкопаешься.

Коля отходит отметить свою победу водой из чайника и замечает "стеннушечку".

А кто это у нас такой, кто "фашистский полпред"? Это уже, пардон, не уголовка - это в штаб Духонина можно отправиться, как говорили раньше.

Ножа мне, ножа! Полпайки за ножа!

На!

По дрожащему виду малера, капитан быстро понимает кто автор пасквиля и пытается зарезать негодяя. Что интересно - присутствующие неподалеку воспитатель и ударник усиленно делают вид, что происходящее их не касается, зато Костины друзья по бараку держат атамана что есть мочи.

Тогда доведенный до отчаяния нелогичностью этой сюжетной линии и общим житейским тупиком, он начинает пилить самого себя, позерски вырезая на груди букву Х.

Приходит врач, но капитан отказывается перебинтовываться - истеку, говорит он, кровью, но на работу не выйду.

Ударник.

Кстати, он немного похож на одного из приспешников Фантомаса - того, что кочевал из части в часть, а в шотландской серии попал в плен к главным героям.

Входит Соня и успокаивает Костю - веришь, мне спрашивает она его. Верю, отвечает тот. Тогда бинтуйся, сукин сын!

Бинтуется.

Спустя какое-то время.

Увлекли-таки, а? Эх ты, а еще вредителем был, советскую власть ненавидел!

Да ты заебал меня уже этим вредительством! Я работать хочу! Я инженер! У меня руки горят!

Когда Садовский уходит, Боткин снимает трубку - какая роскошь, кстати... - и звонит Громову.

- Алю! Алю! Это инженер Боткин, можно к вам?

Что значит - вовремя постучать позвонить!

Громов принимает макет Боткина (не самого инженера, конечно, а шлюза и участка канала).

Вот, показывает Громов вошедшему Садовскому - вот, человек. Взял и сделал, а ты что, инженер?

А я вам отчет принес.

Уходит.

Вот, гусь... Не знает ничего - ни где лес брать будет, ни как.

Знаете что? Возьмешь группу генерала Кемпфа капитана Кости и поплывешь вверх по реке (плавает, как известно, говно) в указанную точку.

Костя? Но он же уголовник!

А ты вредитель, почти враг народа!

Да, точно.

Входит Костя и начинает обижаться на то, что Громов ему тыкает. А это я с тобой по-свойски поговорить хотел, отвечает ему начальник лагеря и ставит смелую производственную задачу - сплавать и сплавить.

Комендант приходит с винтовкой и двумя будущими вохровцами.

Партия и правительство доверяют вам ответственную задачу!

Примерно так рождалась и Росгвардия.

Входит врач, попытавшийся было сделать ноги после известия о том, что ему предстоит плавание вместе с Костей и петрово-бошировымт местного разлива.

Да ну нахер!

Он, конечно, поплывет, но больше мы его не увидим.

Начинается подготовка к смертельно опасному рейду -  кульминации фильма и истории.

Костя принимает махорку и...

И нещадно пиздит Лимона, попытавшего стибрить пайки.

При этом, отобранные взад пайки капитан почему-то не сдает на ответственное хранение, а кладет себе по карманам.

Пока происходят эти важные события и кто-то получает в морду, Соня узнает об отплытии Кости в суицидал-мишн.

Богомолка пытается отстановить ее, но безуспешно.

Где он?
На пристани он.

Конец сцены, снятой непонятно зачем.

Она все же успевает к парахеру, но капитан прячется, потому что ему стыдно. Он почему-то забыл о разговоре с Соней и считает, что та начнет его высмеивать.

Далее происходит сценка потрясающей художественно-технической ценности и потому названная мною "Два капитана".

- Интересуюсь, почему не даете полный ход?
- Спешить некуда...
- Слушайте, капитан - вы давно купались? Мои гладиаторы могут вас искупать.
- Полный!
- Я выполняю ответственное государственное задание. Давайте самый полный.
- Что вы меня учите?..
- Капитан, мне терять нечего.
- Самый полный!
- А теперь с вашей головы не упадет ни один волос.

Молча снимает фуражку.

Мы все ждали кульминацию, а получили вот это -

Победной походкой, с хлыстом в руке (sic), возвращался Костя-капитан из плавания. И обратите внимание на плакат - каналоармейская пресса уже успела отметить его подвиг.

Мимо шла секретарша Садовского - судя по всему, из вольнонаемных.

Флиртует.

В кабинете у Громова.

Ай молодец! Тебе год скостим, а твоим орлам - по три месяца, каждому! Я слышал ты на баяне любишь? Будет тебе, заказал в центре!

Входит инженер и получает выговор. Цитирую дословно:

- К чему же разыгрывать петрушку? Доклад? Полторы тыщи иностранных слов! За иностранные слова не спрячешься... Вы думаете, что государством управляют легкомысленные и невежественные люди? Я вот соберу инженеров и прочитаю им ваш доклад, с моими комментариями... Вас насмех поднимут!..
- Этот разговор входит в программу отношений начальник-подчиненный?
- Большевики, как вам известно, всегда действуют по программе.

Пристыженный инженер просит вернуть доклад и обещает переделать все на три страницы - для самых умных и чекистов.

В общем, все по классике.

Между тем, Костя прячется от Сони под шконкой, но та, будучи матерой сиделицей, легко его обнаруживает и вызывает на соцсоревнование между бригадами.
Вот это современно, это по-феминистически.

Правда в процессе выясняется что наш капитан своими руками нихуя еще не сделал и только присвоил себе плоды труда бригады - слова Сони - но это, конечно, детали, а потому вызов принимается.

Начинается упорная борьба.

На этот раз Костя ебашит вместе со всеми, чем вызывает одобрении у Сони.

А к Садовскому приезжает маман. Нет-нет, что вы! Советская власть не воюет со старухами - это свидание.

Тут начинаются взрывы и старушку прячут за валуном.

Она узнает в портсигаре сына, т.е. владельца, а Костя возвращает украденную вещь, попросив передать инженеру, что это было в последний раз (в смысле воровства, а не возвращения).

Сам инженер в этот момент разоблачает своего бывшего коллегу по вредительству.

- Как Вы работаете?!
- Так же как и Вы на воле...
- Переделать!

Паралелльно с этим зека качают чекиста за добрые слова о стройке и обещания каких-то преференций (извините, я в этот момент как падла сюпал чай и ничего не услышал).

Ой, сынок, а лагерь пошел тебе на пользу - загорел, возмужал, начальник! А я думала тут каторга!

Баян Костя использует главным образом для того, чтобы пленить сердце прекрасной секретарши.

- Это было у моря, где ажурная пена ("пэна"), где встречается редко городской экипаж... Девушка произносит стих дореволюционного контрреволюционного поэта Игоря Северянина.

Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Почувствовав неладное на слове "королева", Костя-капитан стремительно меняет ритм и начинает ухабисто играть какую-то польку-дристуху с выходом - я бы сказал, что это страшная фига в кармане советской власти, но очевидно, что создатели этого говна в техническом смысле от уголовника ушли вперед, а в культурном - нет, поэтому всё наверняка искренне, без каких-либо попыток уесть.

Погодин, автор знаменитой пьесы "Аристократы", по которой и поставлен этот актуальный для первой половины тридцатых годов фильм (сильно опоздав с экранизацией, режиссер лишил себя всесоюзной славы), был "рабоче-крестьянской костью", а потому "всегда откликался в духе социалистического реализма на актуальные в тот или иной момент проблемы развития Советского Союза; его пьесы свидетельствуют о незаурядном драматургическом даровании писателя, но по качеству все они очень различны". Червяков, снявший этот шедевр, вообще являлся одним из тех кому "предстояло впервые порвать с традициями буржуазного... фильма".

Видите дыры в сюжете? Это следы разрыва с традициями буржуазных фильмов.

Потом Костя рассказывает умственно-отсталой девушке о том, что он летчик-полярник и, очевидно испытывая к ней глубокого всепоглощающего чувства, трахает ее. Довольно смелая для советского кинематографа сцена - сначала он, отложив баян, начинает ее лапать, а потом нам показывают бурное течение реки.

Вот оно.

Одевшись, капитан-летчик замечает, что советский баян сделан с советским же качеством, а потому у него отклеились... клавиши? я не специалист, а в общем - ему нужен клей и секретарша просит зайти потом к ней, она сумеет достать пару капель для мужественного полярника-ударника.

Однако тут в дело вступает...

Он скептичен и саркастичен.

Такого кадра себе нарисовала!.. Образованный, революционер!

Капитан что ли?

Этот?

Фейспалм и рыдания.

Запятую вижу, а где точка?

Эх вы, интеллигенция...

На следующее утро.

Сбежал? Дезертировал? Он теперь умер для нас, товарищи. А так... я бы его своими руками! За работу!

И пулемет застрочил вновь. (с)

Побег? Обыскать, найти!

А Костя-капитан не сбежал, а Костя-капитан тут, в лагере.

Как?!

Клею пожалел, гад? Костя получает всё - и клей, и даже приватный танец Макса на столе (пляши, сказал, сволочь, я развлекаться желаю), но его ничего это не радует.

Вот он, гражданин комендант, вот этот опасный тип!

Начинается погоня в духе шоу Бенни Хилла.

Это я... Далее капитан пересказывает историю с клеем, но чекист уже держал записку (не себя, конечно, а секретарши), чекист уже знает - классовый враг спровоцировал честного вора.

- Комендант? Арестовать секретаршу Садовского на пятнадцать суток!

И правильно, вольнонаемная ты, али какая, но нельзя же так подводить общее дело! Чуть соревнование не сорвала, а это уже - вредительство.

Раскаявшийся Костя возращается на стройку с запиской, но уже от чекиста.

Там его долго пиздят ногами и руками.

Сбежал? Поймали?

Нит!

И тачки вновь покатились вперед (а потом назад, а потом опять вперед и так день за днем).

Как-то так.

Большой начальник (с маленькой дочкой) сообщает обоим инженерам, что они освобождены и представленны к наградам.

Боткин зловеще сверкает линзами.

А Садовский начинает рассказывать чекистам о том, что он на суде не признавал вредительства, а теперь признает и даже более того - первое время в лагере он им тоже занимался.

А мы все знали, смеется Громов, но верили в вашу перековку и не ошиблись!

Так ты меня обманывал? Я думала, что большевики тебя ни за что отправили на каторгу, я роптала на советскую власть (sic, нахуй) а ты и правда вредителем был? Нет, ты мне сейчас все, как матери, объяснишь!

Веселый смех.

- Эх, маманя, - вклинивается Костя-капитан, - я вас уверяю! жизнь - очень трогательная комбинация!

Вдохновленный Садовский вызывается продолжить работу и обещает возвести гидростанцию на "нашей плотине".

Соня тоже тут - теперь она твердо знает, что у нее есть дочь и даже показывает дочери Большого ее фотокарточку. А вот что у них с Костей нам не говорят и это обидно.

Зато я могу показать вам пример другой, настоящей Сони - и ее перековки.

Прекрасный финал.

Подводя итоги - фильм барахло, как по замыслу, так и по исполнению. Актеры играют неубедительно, красивых баб нет, а для такого кино это смерти подобно.
Но сюжет стопроцентно наш, лента зовет. К сожалению, кинопродукт подали аж в декабре 1936 года, когда звезда т. Ягоды уже и закатилась, и укатилась псу под хвост, вместе с перековкой и прочими исправлениями, а потому фильм почти что сразу устарел и не остался в памяти народной.