Сергей Глазьев. Как выйти из кризиса ( 1 фото )

Оценки имеющегося в России производственного, трудового, научно-технического и сырьевого потенциала свидетельствуют о значительных неиспользуемых возможностях экономического роста. Производственные мощности промышленности загружены на 60%, а в высокотехнологическом машиностроении — едва ли на треть. Скрытая безработица на предприятиях и миллионы самозанятых не своей профессией граждан свидетельствуют не менее чем о 20% трудовых резервов, не говоря уже о притоке трудовых мигрантов из постсоветских государств. Возможности наращивания переработки экспортируемых в настоящее время сырьевых товаров практически безграничны, выпуск продукции на тонну нефти или кубометр древесины может быть увеличен в разы. Научно-технический потенциал, судя по продолжающейся утечке умов, используется едва ли на четверть.

Таким образом, у российской экономики нет никаких объективных ограничений для роста по всем факторам производства. Она не растёт в силу искусственно созданных узких мест в системе государственного управления. Только за счёт повышения загрузки производственных мощностей можно было бы увеличить прирост промышленного производства в позапрошлом году в три раза — с 2,9 до 8,9%.

Что мешает полномасштабно использовать этот потенциал роста, постепенное вовлечение которого в оборот позволяет, согласно расчётам авторов стратегии опережающего развития российской экономики, обеспечить устойчивый рост российской экономики до 10% ежегодного прироста ВВП и наращивания инвестиций до 20% в год?

В условиях «коронавирусного» падения экономической активности эти ориентиры кажутся фантастическими. Правительственные чиновники вообще не рассчитывают в этом году на рост макроэкономических показателей, а в следующем году ожидают 3% прироста ВВП, что ниже среднемирового и вдвое ниже уже оправившегося от пандемического кризиса Китая. При этом они стараются не замечать продолжающуюся утечку капитала, а также нарастающий объём валютно-финансовых спекуляций, вытягивающих триллионы рублей из реального сектора экономики и раскачивающих курс рубля. На седьмой год непрерывного падения доходов населения Россия остаётся крупнейшим финансовым донором, допуская вывоз за рубеж более 50 млрд. долл. даже в кризисном 2020 году, когда валютные доходы экономики упадут более чем на 100 млрд. долларов.

Общий объём вывезенного за постсоветский период капитала оценивается уже более чем в триллион долларов, в то время как объём инвестиций в основной капитал составляет половину от достигнутого в РСФСР уровня. К сумме вывезенного капитала можно прибавить ещё полтриллиона государственных валютных резервов, которые лежат втуне, пока Банк России уклоняется от своей конституционной обязанности по обеспечению стабильности национальной валюты. А без этого нельзя рассчитывать на рост инвестиций в модернизацию экономики, связанных с импортом оборудования или производством экспортной продукции. Для планирования инвестиций в создание новых производств в условиях столь открытой экономики, как российская, необходимо иметь надёжный ориентир по обменному курсу рубля хотя бы на три года — минимальную длительность современного научно-производственного цикла. Непрогнозируемая волатильность курса национальной валюты отравляет инвестиционный климат, лишает Россию как собственных инвесторов, предпочитающих инвестировать валютную выручку в страны со стабильными валютами, так и прямых иностранных инвестиций.

Исходя из здравого смысла трудно понять, почему, будучи наиболее обеспеченным в мире (объём золотовалютных резервов более чем вдвое превышает величину денежной базы), рубль стал самой неустойчивой валютой среди стран G20. Но в экономической политике ничего не происходит просто так, — значит, кому-то это выгодно. На основании математического анализа динамики российского валютного рынка за последнее пятилетие можно утверждать, что фактической целевой функцией денежных властей является обеспечение высокой доходности валютно-финансовых спекуляций в ущерб производственной сфере. Последняя страдает от острой нехватки кредитования оборотных средств и инвестиций, в то время как банки и агенты манипулирования валютным рынком получают рекордные прибыли. Даже выданные Банком России чрезвычайные кредиты на нейтрализацию негативных последствий пандемических ограничений в 3 трлн. рублей были моментально конвертированы банками в валюту, которые на спекуляциях против рубля «наварили» сотни миллиардов рублей, ставя себе в заслугу высокие прибыли. При этом Банк России прогнозирует падение и без того крайне низкой инвестиционной активности еще на 10% в текущем году.

Аналогичные ситуации возникали и в 2014/2015, и в 2008/2009 годах, когда коммерческие банки за счёт кредитных ресурсов ЦБ раскачивали валютный рынок, извлекая сверхприбыли через обесценивание рублёвых доходов и сбережений граждан и предприятий. Уникальность проводимой Банком России политики не ограничивается попустительством спекулятивным атакам против национальной валюты (ЦБ не применяет общепринятых в мировой практике мер по их пресечению: резервирование валютных операций, пресечение манипулирования рынком крупными игроками, введение временных ограничений на вывоз валюты, поддержание целевых ориентиров по обменному курсу и других). В группе двадцати крупнейших стран мира только российский ЦБ вместо создания денег для экономики уже более пяти лет их изымает. В то время как после финансового кризиса 2008 года количество долларов возросло вчетверо, евро и юаня — втрое (а в этом году денежная база этих валют дополнительно удвоилась), Банк России изъял из российской экономики более 10 трлн. рублей и сегодня должен ей около 1,5 трлн. рублей (так называемый структурный профицит ликвидности).

Государству и бизнесу в США и ЕС благодаря многократному расширению дешёвого кредита удалось избежать повторения типичной для периода смены технологических укладов глубокой депрессии образца 1929-1933 годов, а КНР, несмотря на пандемию, — сохранить экономический рост. Прямо противоположным образом действует Банк России, который вместо понижения цены денег в кризисной ситуации одновременно с введением Вашингтоном антироссийских санкций взвинтил процентные ставки, отпустил рубль в свободное плавание и сбил российскую экономику с траектории быстрого роста в стагфляционную ловушку. Вследствие этих решений, принятых руководством Банка России в 2014 году, к настоящему времени накопленные потери ВВП составляют более 25 трлн. рублей, инвестиций — 10 трлн. рублей.

Любому студенту известно, что для развития экономики нужны инвестиции, а важнейшим их источником являются банки, смысл деятельности которых как финансовых посредников заключается в трансформации сбережений в инвестиции. Подняв ключевую ставку много выше средней рентабельности производственной сферы, Банк России сделал невозможным продолжение кредитования большинства промышленных предприятий, спровоцировав волну банкротств, которая обесценила около 3 трлн. руб. ранее сделанных инвестиций и уничтожила более полумиллиона рабочих мест. Банки, включая государственные, фактически прекратили кредитование инвестиций в основной капитал, доля которых в их активах упала до 5%. Фактически ЦБ остановил трансмиссионный механизм банковской системы, которая переключилась на кредитование торговых и спекулятивных операций, а также подсадила на долговой крючок население. Задолженность последнего достигла 20 трлн. руб., что нивелировало инвестиционный потенциал сбережений населения, которые в благополучных экономиках являются важнейшим источником финансирования инвестиций.

Несмотря на постепенное снижение ключевой ставки до нынешних 4,25%, кредитование производственной сферы не растёт, так как денежные власти искусственно поддерживают завышенную доходность российского финансового рынка, обеспечивая carry trade международным спекулянтам. Размещая гособлигации втрое дороже рыночной оценки риска (такова разница между «страновой премией», которую дают модели ЦБ РФ, и реальной страховой премией по инвестициям в российские гособлигации, которую дают рыночные котировки контрактов CDS), Минфин устанавливает минимальную доходность инвестиций, которая остаётся выше средней рентабельности фондов в обрабатывающей промышленности. Тем самым денежные власти создают своеобразный насос, перекачивающий деньги из реального в финансовый сектор и далее за рубеж.

Сегодня все негативные последствия губительной для производственной сферы денежно-кредитной политики принято списывать на COVID-19. Влияние социальной самоизоляции на разрушение производственно-технологических связей бесспорно. Но если в США и ЕС на нейтрализацию негативных последствий локдауна денежные власти выделили кредитов и фискальных послаблений до 30% ВВП, то в России размер этой помощи составляет около 4,5% ВВП. И в рамках существующего бюджетного правила увеличить её невозможно, так как совокупный дефицит региональных бюджетов, несущих основную нагрузку последствий борьбы с пандемией, достиг 30%.

Промедление с приведением денежно-кредитной политики в соответствие с поставленной президентом России целью — свершения рывка в развитии экономики — чревато далеко идущими последствиями для промышленности и социальной сферы. Судя по нагнетанию панических ожиданий обвала курса рубля, спекулянты готовятся к очередной атаке, пользуясь попустительством Банка России. Последний вместо принятия мер по пресечению манипулирования валютным рынком со стороны ряда уже засветившихся в этой преступной деятельности игроков фактически им подыгрывает, допуская лавинообразно нарастающую девальвацию рубля. С начала 2020 года она составила уже почти 30%, рубль снова устанавливает мировой антирекорд нестабильности (более глубокая девальвация из стран «двадцатки» наблюдается только в Турции, где исчерпаны валютные резервы и очень велико отрицательное сальдо платёжного баланса). Все усилия по повышению статуса рубля хотя бы до уровня региональной валюты, переводу расчётов с нашими евразийскими партнерами на национальные валюты вновь пошли прахом. Рынок уже реагирует на нарастающую девальвацию рубля повышением цен, которое денежные власти вкупе с ощутимым падением доходов и сбережений населения тоже списывают на пандемию.

На самом деле генерируемая очередной девальвацией рубля инфляционная волна является следствием проводившейся пять лет ограничительной денежно-кредитной политики. Причинно-следственная связь в данном случае очевидна: повышение процентных ставок — сокращение кредита — падение инвестиций — технологическое отставание — снижение конкурентоспособности производственной сферы — девальвация рубля — повышение инфляции. По этому порочному кругу суженного воспроизводства и деградации экономики мы ходим уже четверть века, попадая каждые 57 лет в стагфляционную ловушку, которая обходится экономике в 10% ВВП потерь и с каждым разом становится всё глубже.

Антикризисные меры правительства не дадут заметного эффекта, если денежно-кредитная политика останется неизменной. Как бы мы ни пытались отладить двигатель нашей экономики, без топлива она в гору не поедет. Предлагаемый Банком России проект Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики до 2023 года не сулит ничего нового. Денежное предложение в реальном выражении не увеличится, а это означает, что кредитование промышленных предприятий останется на явно недостаточном для полномасштабного использования имеющегося уровня производственного потенциала.

В этом случае не будет роста производственных инвестиций. Значит, не будет не только требуемого президентом рывка в развитии экономики, но и повышения доходов граждан, которые падают с начала политики «таргетирования» инфляции и обвалились ещё на 5% в этом году. Ожидаемый Банком России по итогам 2020 года рекордный десятипроцентный обвал потребления домохозяйств является закономерным результатом его политики. К чему это ведёт, можно увидеть по недавним событиям в Бразилии и на Украине, а также по последним событиям в Белоруссии, Киргизии и США.

Антикризисная программа правительства должна быть дополнена мерами по кардинальному изменению денежно-кредитной политики, предлагаемыми ниже, исходя как из понимания причин современного структурного кризиса мировой экономики, так и успешного международного опыта.

Во-первых, должно быть возобновлено применение специальных инструментов рефинансирования Банка России, посредством которых через уполномоченные коммерческие банки в экономику необходимо вернуть изъятые за последние пять лет 12 трлн. руб. в виде целевых долгосрочных низкопроцентных (13%) кредитов, предоставляемых: производственным предприятиям — для финансирования инвестиций в освоение передовых технологий и расширение выпуска пользующейся спросом продукции; малым и средним предприятиям — для возобновления деятельности после мер социальной изоляции; институтам развития — для финансирования прорывных инновационных и инфраструктурных инвестиционных проектов.

Во избежание нецелевого использования этих кредитов следует провести оцифровку предоставляемых денег с введением автоматического контроля за совершаемыми за их счёт платежами, не допускающего их перевода в валюту или в наличную форму. Предоставление таких кредитов целесообразно оформлять в рамках специальных инвестиционных контрактов, предусматривающих взаимные обязательства предприятия-заёмщика, банка и государства.

Во-вторых, необходимо приступить наконец к практической реализации стратегического планирования, которое застряло в фазе бумагописания. Должны быть введены механизмы ответственности за достижение запланированных в документах стратегического планирования целей, а также развёрнуты инструменты их практической реализации, включая национальные проекты. Денежно-кредитная политика должна обеспечивать создание кредитных ресурсов, необходимых для достижения предусмотренных стратегическими планами развития экономики целей наращивания инвестиционной активности и производственной деятельности. Не обслуживание интересов валютно-финансовых спекулянтов, а создание условий для максимизации инвестиционной активности должно стать главной целевой функцией ЦБ. Борьба с инфляцией должна вестись не за счёт сжатия конечного спроса, а на основе НТП, обеспечивающего снижение издержек и повышение качества продукции.

В-третьих, необходимо обеспечить хотя бы среднесрочную стабилизацию обменного курса рубля. Без этого нормализация инвестиционного климата невозможна. Все необходимые ресурсы и инструменты у Банка России для этого есть. Как показывает анализ колебаний курса рубля, ЦБ мог бы его даже зафиксировать на уровне максимального падения в конце 2014 года, легко обеспечив его стабильность, по ходу дела наращивая валютные резервы и постепенно монетизируя экономику (как это было в 19992003 годах, когда во главе Центробанка находился В.В. Геращенко).

В-четвёртых, необходимо защитить отечественных товаропроизводителей от недобросовестной конкуренции со стороны импортёров. Прежде всего — добиться строгого исполнения норм технических регламентов в отношении импортной продукции. Примерно треть её ввозится в нашу страну по незаконно выданным сертификатам без проведения должных испытаний на соответствие требованиям безопасности. Необходима решительная декриминализация этой сферы, пресечение деятельности недобросовестных органов по сертификации, что требует соответствующей перестройки курирующих эту работу органов исполнительной власти.

В-пятых, можно было бы принять меры по оптимизации распределения налогового бремени пропорционально рентным доходам: восстановить экспортные пошлины на сырьевые товары или хотя бы отменить возврат НДС по их экспорту вместе с налогом на добычу полезных ископаемых, который ложится на потребителей; ввести налог на валютно-финансовые спекуляции, обоснованный нобелевским лауреатом Тобиным; ввести реальную прогрессивную шкалу налогообложения граждан, компенсируя повышение налогов на доходы предпринимателей ускорением амортизации основных фондов; освободить от налогообложения все доходы, вкладываемые предприятиями в НИОКР и в инвестиции в основной капитал. Каждый из этих налоговых манёвров представляет собой несколько триллионов рублей налогового бремени, переносимого с общественно полезных видов деятельности на рентные и спекулятивные сверхдоходы.

Эти меры, необходимые для вывода российской экономики из кризиса на траекторию опережающего развития, могут быть реализованы очень быстро, ещё до конца 2020 года. Об их эффективности свидетельствует китайский опыт управления развитием экономики за счёт форсированного целевого кредитования производственных инвестиций в соответствии с долгосрочными, научно обоснованными стратегическими планами и требованиями добросовестной рыночной конкуренции.

Материал взят: Тут