Встреча в Бьерке ( 11 фото )
- 10.10.2019
- 1 832
- кайзер Вильгельм II и царь Николай II, 1905 г.
Дело было так - к лету Российская империя войну японцам уже проиграла, но еще на что-то надеялась, несмотря на начинавшуюся в стране революцию. В Америке начинались переговоры, царь Николай стрелял в ворон, а революционеры стреляли в губернаторов.
В то же время, англичане решили, что раз Россия более не опасна, то с Германией пора кончать (давно пора!) - и сразу стали лучшими друзьями французов, которые, в свою очередь, уже сорок лет ждали возможности насладиться местью в компании хороших друзей.
Кайзер Вильгельм был таким внезапным поворотом очень огорчен, ведь еще недавно в Европе все дружно ненавидели Альбион и сочувствовали храбрым бурам - и больше всех именно французы с русскими. Надеясь разорвать складывающийся против рейха враждебный фронт, Вильгельм прибегнул к излюбленной им методе личной дипломатии (у историков принято с умным видом порицать этот дилетантизм в политике, чтобы спустя несколько десятков или сотен страниц восхищаться челночной дипломатией Киссинджера и т.п.), задумав встретиться с русским царем и напомнить ему о старой династической дружбе, монархической солидарности, поляках и о том, как искренне немцы поддержали русских во время текущей войны, пока Франция сидела тише воды, ниже травы, да еще и норовила нажиться на кредитах.
Кайзер надеялся, что русский царь растрогается и императоры подпишут союзное соглашение, элегантным образом превращающее русско-французский союз во франко-русско-германское соглашение.
Так оно и произошло - встретившись в финских шхерах, что были неподалеку от Выборга, кайзер и царь быстро обо всем договорились (точнее, дело было так - кайзер все говорил-говорил, а царь сидел, слушал, ждал когда можно будет пойти покурить или хотя бы не думать о сложном) и Николай поставил свою подпись. И морского министра, тут же бывшего при нем, заставил - подмахните, сказал, не глядя, сделайте мне такое одолжение. Кайзер радовался как ребенок, кричал "хох" и грозился Европе многолетним миром - такой это, братцы, был милитарист-кровопийца.
А наш царь кротко улыбнулся, зевнул и поплыл себе обратно. Но дома, в Петербурге, как насели на него министры-генералы: как же это так, вашество, - кричат, французы деньги плотют немалые, а вы союзы с немцами подписываете! Царь опять послушал-послушал, да и отписал в Берлин - так мол и так, извините, ваше кайзершество, обмишурился я, давайте французов спросим сперва - когда они не против будут, так я первый за. Тут, конечно, Вильгельм рассердился-расстроился - за ус себя щипает, кричит гневно: подпись-то, подпись царская, нерушимое слово - было али не было? Но наш царь того уже не услышал, он ворон стрелять уехал: убил семь штук, написал одно письмо Мама, принял генерала Мухобойского-Смурника - презабавный оказался рассказчик армейских анекдотов. После пил чай с Аликс.
Конец.
Дело было так - к лету Российская империя войну японцам уже проиграла, но еще на что-то надеялась, несмотря на начинавшуюся в стране революцию. В Америке начинались переговоры, царь Николай стрелял в ворон, а революционеры стреляли в губернаторов.
В то же время, англичане решили, что раз Россия более не опасна, то с Германией пора кончать (давно пора!) - и сразу стали лучшими друзьями французов, которые, в свою очередь, уже сорок лет ждали возможности насладиться местью в компании хороших друзей.
Кайзер Вильгельм был таким внезапным поворотом очень огорчен, ведь еще недавно в Европе все дружно ненавидели Альбион и сочувствовали храбрым бурам - и больше всех именно французы с русскими. Надеясь разорвать складывающийся против рейха враждебный фронт, Вильгельм прибегнул к излюбленной им методе личной дипломатии (у историков принято с умным видом порицать этот дилетантизм в политике, чтобы спустя несколько десятков или сотен страниц восхищаться челночной дипломатией Киссинджера и т.п.), задумав встретиться с русским царем и напомнить ему о старой династической дружбе, монархической солидарности, поляках и о том, как искренне немцы поддержали русских во время текущей войны, пока Франция сидела тише воды, ниже травы, да еще и норовила нажиться на кредитах.
Кайзер надеялся, что русский царь растрогается и императоры подпишут союзное соглашение, элегантным образом превращающее русско-французский союз во франко-русско-германское соглашение.
Так оно и произошло - встретившись в финских шхерах, что были неподалеку от Выборга, кайзер и царь быстро обо всем договорились (точнее, дело было так - кайзер все говорил-говорил, а царь сидел, слушал, ждал когда можно будет пойти покурить или хотя бы не думать о сложном) и Николай поставил свою подпись. И морского министра, тут же бывшего при нем, заставил - подмахните, сказал, не глядя, сделайте мне такое одолжение. Кайзер радовался как ребенок, кричал "хох" и грозился Европе многолетним миром - такой это, братцы, был милитарист-кровопийца.
А наш царь кротко улыбнулся, зевнул и поплыл себе обратно. Но дома, в Петербурге, как насели на него министры-генералы: как же это так, вашество, - кричат, французы деньги плотют немалые, а вы союзы с немцами подписываете! Царь опять послушал-послушал, да и отписал в Берлин - так мол и так, извините, ваше кайзершество, обмишурился я, давайте французов спросим сперва - когда они не против будут, так я первый за. Тут, конечно, Вильгельм рассердился-расстроился - за ус себя щипает, кричит гневно: подпись-то, подпись царская, нерушимое слово - было али не было? Но наш царь того уже не услышал, он ворон стрелять уехал: убил семь штук, написал одно письмо Мама, принял генерала Мухобойского-Смурника - презабавный оказался рассказчик армейских анекдотов. После пил чай с Аликс.
Конец.
Материал взят: Тут