Варшава, 17 сентября 1939-го: утром нота, вечером – бегство ( 5 фото )

Лукаш Адамский, замдиректора Центра польско-российского диалога и согласия. При этом ему запрещен взъезд в РФ

80 лет назад, 17 сентября 1939 года, начался Освободительный поход РККА в Польшу, завершившийся присоединением к СССР западных областей Белоруссии и Украины. Накануне этой даты оживилась дискуссия о причинах и последствиях советского вторжения.

А в остальном, прекрасная Варшава, всё хорошо, всё хорошо!

Свою лепту в обсуждение внёс известный польский историк Лукаш Адамский, который накануне дал пространное интервью на эту тему «Русской службе ВВС». Чтобы проследить технологию подтасовок, к которым прибегают эксперты по России, приведем дословно точку зрения Адамского на истоки и значение советско-польского конфликта.

«Л.А.: «В три часа утра 17 сентября польский посол в Москве был вызван в НКИД СССР. Там ему зачитали текст ноты советского правительства о том, что якобы польское государство перестало существовать, правительство скрылось в неизвестном направлении. И в этой связи Красная армия вынуждена встать на защиту представителей украинского и белорусского народов, проживавших на территории Польши. Так звучала версия СССР.
А в польских учебниках истории подчеркивается, что на самом деле на момент, когда послу вручали советскую ноту, половина Польши еще не была занята фашистами. Держала оборону и столица — Варшава. Польское правительство и командование армии находились в стране.
В учебниках подчёркивается, что польский посол в Москве отказался принять ноту СССР как раз потому, что события в ней излагались неверно. Именно вторжение со стороны СССР и угроза попадания в советский плен затем вынудили президента и правительство Польши бежать из страны. Поздно вечером 17 сентября они пересекли границу Польши с Румынией».

А теперь приведём текст ноты советского Наркоминдела:

«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность Польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей».


Очевидно, что этот важнейший документ пан Адамский излагает, мягко говоря, некорректно. Советская сторона не утверждала, что польское правительство скрылось в неизвестном направлении, а констатировала, что оно не контролирует ситуацию в стране, и то обстоятельство (на котором делает акцент Адамский), что члены польского правительства и командования армии физически находились на территории страны, никак не опровергает этот тезис.

Пусть к этому времени Варшава не пала под натиском вермахта, советская сторона в своей ноте вполне резонно отмечала, что столица государства перестала выполнять свою функцию, поскольку там уже не было ни президента, ни правительства, ни верховного главнокомандующего. По оценке НКИД, польское государство фактически перестало существовать. Можно, разумеется, оспаривать подобный вывод, вместе с тем необходимо признать, что в тот момент у Москвы были все основания для подобной оценки ситуации.


Немецкие войска в Варшаве, сентябрь 1939 года

Адамский настаивает, что именно вторжение РККА вынудило польское руководство покинуть пределы страны. В подтверждение своего вывода историк выстраивает простенькую временную реконструкцию: в три часа утра 17 сентября посла Польши в Москве вызвали в наркомат, а «поздно вечером» того же дня польские политики перешли румынскую границу. Почти по монтеру Мечникову: утром – нота, вечером – бегство.

То есть до трёх часов утра 17 сентября дела у поляков шли прекрасно: на третью неделю войны политики и военачальники пока не сбежали, Варшаву немцы еще не взяли, вермахт захватил всего лишь половину страны, правда, занял при этом Краков, Брест и полностью окружил Львов. Еще немного, и Гитлеру придется капитулировать.

Всё как всегда. Кто виноват и что делать?

Но тут вмешались злокозненные Советы, и изготовившаяся нанести решающий удар по врагу могучая Польша рассыпалась как карточный домик. Между тем еще 9 сентября польское правительство начало переговоры с Францией о предоставлении убежища, а 16 сентября начались переговоры с румынами о транзите польских руководителей во Францию.

К тому времени золотой запас страны уже был переправлен в Румынию и началась эвакуация воинских частей. По всему выходит, что отнюдь не Освободительный поход РККА стал фатальным для судьбы польского государства.


Любопытно, что Лукаш Адамский является заместителем директора некоего Центра польско-российского диалога и согласия, но при этом ему запрещен взъезд в РФ. Подобные парадоксы пронизывают и его суждения, которые вряд ли способствуют диалогу и согласию между народами.

Польский историк старается выглядеть беспристрастным, но после словно спохватывается и вносит коррективы, которые сводят на нет эти попытки. Так, Адамский признает факт участия Польши в разделе Чехословакии и даже именует это грязным поступком, но тут же замечает, что это «происходило не вместе с Гитлером, а параллельно с действиями Германии». Анекдот, да и только.

Адамский вроде бы признает ведущую роль СССР в разгроме фашистской Германии, но сразу уточняет, что «западные союзники старались экономить кровь своих солдат, а СССР не экономил, и это приблизило конец войны». Как это понимать? Если бы цивилизованные англосаксы не «экономили кровь», то именно они непременно внесли бы решающий вклад в победу над нацизмом, но этого не понадобилось, потому как русские в условиях «бесчеловечного тоталитарного режима» человеческих жизней не жалели.


Когда-то в Польше постоянно напоминали, как было в 1939-м и как стало в 1945-м. Теперь что, забыли?

Такая вот вопиющая несправедливость, с которой приходиться считаться. «В Варшаве старались держать равную дистанцию и от гитлеровской Германии, и от СССР», — утверждает Адамский.

Ключевое слово здесь: «старались». Старались, но получалось плохо. Как и у самого польского историка, который пытается изобразить добросовестность и объективность, но то и дело сбивается на публицистическую предвзятость и неуместное морализаторство.

Автор:Максим Зарезин

Материал взят: Тут