Почему забыли «второй Даманский»?/И третий Даманский. Тоже забытый ( 15 фото )
- 03.09.2019
- 945
В Пекине посоветовались с «товарищами»
14 июля 1969 года министр обороны КНР Линь Бяо на встрече с военными делегациями КНДР и Албании заявил о готовности «преподать новые уроки советским ревизионистам, посягающим на исконные китайские территории».
Делегация КНДР смолчала, а министр обороны Албании Б. Баллуку выразил опасение, что напряжённость на границе с СССР может вызвать атомную войну. Предложив «отстаивать суверенитет и безопасность Китая, но при этом сдерживать провокационные попытки СССР развязать мировую войну». Линь Бяо согласился, но подчеркнул, что «не мы, а советская сторона провоцирует войну». Он также напомнил, что «на днях это снова доказали события на исконно китайском острове вблизи Хабаровска».
Целью тогдашних переговоров с албанскими и корейскими военными для Пекина было выяснение позиции Пхеньяна и Тираны: как далеко КНДР и Албания могут «зайти» в их критике руководства СССР. Ведь, в частности, Пхеньян, в отличие от Тираны, это делал в основном не публично. Но албанцы и северокорейцы дали понять, что они против масштабного военного конфликта с СССР.
Дело ещё и в том, что около четверти объема взаимной торговли СССР и КНДР осуществлялось по бывшей КВЖД, имеющей два выхода на Северную Корею. Пхеньян явно опасался захвата этого транзита китайцами (наподобие известного конфликта на КВЖД в 1929 году). Китайцы вполне могли пойти на такое, чтобы, свалив вину за это на «кремлёвские провокации», спровоцировать конфронтацию КНДР с СССР.
Однако Пекин всё же не решился на столь прямолинейные действия, резонно полагая, что корейский лидер Ким Ир Сен во имя самосохранения собственного режима способен поддержать Москву в советско-китайском конфликте.
Албанская же делегация предположила, что Москва, по аналогии с «опытом» Японии по созданию марионеточного государства Маньчжоу-Го, может проводить курс на отделение этого региона от КНР и создание там просоветского режима. Более того, не исключался и парадоксальный сценарий, когда такой «противокитайский анклав» сперва был бы создан на какой-либо дальневосточной территории СССР.
Вчера Даманский, завтра – Гольдинский?
Такие идеи и планы наверняка изучали в Пекине, но сказанное об этом албанцами показало, что такой вариант уже неплохо известен за рубежом. Похоже, этот расклад слегка отрезвил китайских авантюристов, ибо в Пекине предпочли избежать эскалации нового военного конфликта — теперь уже в районе острова Гольдинский вблизи Хабаровска.
9 июля 1969 г. МИД СССР заявил послу КНР в Москве протест по поводу «…спровоцированного китайской стороной конфликта на пограничном острове Гольдинский». Посол КНР принял соответствующую ноту, но заявил, что инцидент требует дополнительной проверки и что советская сторона субъективно интерпретирует случившееся.
Тот факт, что чреватая масштабным конфликтом ситуация произошла невдалеке от Хабаровска, продемонстрировал намерения Пекина впрямую угрожать крупным городам и промышленным центрам СССР, расположенным вблизи советско-китайской границы.
Антисоветская кампания в КНР развернулась, естественно, с новой силой. Так, в китайских СМИ возобновились призывы «не бояться жертв во имя безопасности Китая и возвращения территорий, захваченных империалистической царской Россией»; провокации возобновились в отношении советских посольства и торгпредств в КНР.
А китайские громкоговорители почти по всей границе (в том числе и в Средней Азии) на русском языке регулярно повторяли заклинание:
«Советские военные, обманываемые кликой кремлёвских ревизионистов, предавшей имя и дело Ленина — Сталина! Вы проливаете кровь наших военных и крестьян. Но берегитесь! Мы дадим такой же сокрушительный отпор, какой дали на Даманском!»
Тем самым Пекин ясно давал понять, что положение на дальневосточной границе не нормализуется, пока Москва не откажется от советской принадлежности большинства островов на Амуре и Уссури. «Стимулировало» эту кампанию и то, что в СМИ США и Тайваня синхронно появлялись комментарии, что, дескать, снова усиливается военная угроза КНР со стороны СССР.
Весьма характерны оценки тогдашних конфликтов тайваньскими СМИ 70-х годов. Если вкратце, союз со сталинским СССР был приоритетным для Пекина, потому там не вспоминали об «утерянных» территориях. Но во второй половине 1950-х, по оценке властей КНР, Москва стала нагнетать напряжённость на границе, наращивать вооружения в приграничных районах.
Чашу терпения Пекина переполнила советская военно-техническая поддержка Индии в её военном конфликте с КНР в 1961-62 гг., который Индия проиграла. Нельзя забывать, что тогда к границе СССР с КНР были приближены ракетные установки. А известный идеологический конфликт Москвы и Пекина усиливался упомянутыми факторами, что и привело к претензиям на «захваченные» Россией территории и к военным конфликтам.
…Заболоченный остров Гольдинский намного крупнее Даманского (около 90 кв. км). Он находится на реке Амур у стыка границ Хабаровского края и Еврейской АО с Хэйлунцзяном. И, повторим, невдалеке от Хабаровска. Почти половина острова была китайской, потому возможные обстрелы дальнобойной китайской артиллерией этого участка границы наверняка охватили бы Хабаровск и, соответственно, вполне могли бы прервать работу Транссиба. Такая география вынудила советскую сторону воздержаться от массированного ответа на китайские провокации в том же районе.
А в Хабаровске в те же дни проходила 15-я плановая встреча советско-китайской комиссии по судоходству на пограничных реках. И во время этой встречи китайцы пошли на провокацию. Наши речники (9 чел.) отправились обслуживать навигационные знаки на советской части острова Гольдинский. На переговорах советские представители сообщили китайцам, что специалисты СССР будут и впредь обслуживать эти знаки. Китайская сторона не возражала. И всё же военные КНР устроили засаду на этом острове.
Вот информация портала «Современная армия» (РФ) от 7 июня 2013 г.:
…китайскими военными была организована засада на острове Гольдинский против советских речников, притом безоружных. При их высадке на Гольдинский (именно в его советской части. — Прим. авт.) для обслуживания и ремонта створных знаков речники были обстреляны из засады, а катера забросаны гранатами. В результате погиб один речник и трое были ранены, катера получили серьёзные повреждения.
Речные погранкатера в середине дня выбили китайский десант с этой части Гольдинского. Но более жесткие военные меры Москва применить, в отличие от Даманского, не решилась. Впоследствии, в начале 2000-х, Гольдинский стал целиком китайским.
Почему «промолчали» советские СМИ?
Вроде бы всё понятно: команды не было. Однако, по данным «Тихоокеанской звезды» (Хабаровск, 26.01.2005 г.), всё куда сложнее. Ведь
…в результате последней (уже 2004 года) демаркации границы пришлось уступить китайцам множество островов и значительную часть акватории Амура вблизи Хабаровска. Такие, например, острова, как Луговской, Нижнепетровский, Еврасиха, Гольдинский, Винный и другие.
И это всё острова не вроде Даманского, а значительно больше. Один Гольдинский, окроплённый в конфликте 1969 года кровью наших путейцев, составляет около ста квадратных километров.
Некоторые китайские и, «близкие» к официальным, ссылались в 70-х годах на высказывание якобы Хрущева в 1964-м, что «утихомирить Мао можно, передав Китаю спорные острова на пограничных реках и озёрах. Об этих вопросах китайские СМИ весьма активно вспоминают ещё с 1961 года одновременно с защитой Сталина». Хрущёв, очевидно, считал, что для того, чтобы, разделить такой блок давления, «можно бы решить вопросы пограничных островов. Может, тогда и со Сталиным успокоятся».
При этом в Пекине, видимо, полагали, что и послехрущевское советское руководство склонно к той же позиции по островам и потому решили «поднажать» провокациями. В более широком контексте китайские власти были убеждены, что Москва не решится на жёсткую военную конфронтацию с Пекином, ввиду нараставшего военно-политического соперничества СССР с США.
Нельзя не признать, что в целом эта концепция себя оправдала. Судя хотя бы по информации упомянутого портала:
В сентябре 1969 г. было принято соглашение о неприменении силы на взаимной границе (между премьерами СССР и КНР в Пекине 11 сентября. — Прим. авт.), но только 1970-72 гг. и только на участке Дальневосточного погранокруга было зафиксировано 776 провокаций, в 1977 г. — 799, а в 1979 г — более 1000.
Всего же с 1975-го по 1980 год с китайской стороны было совершено 6894 нарушения режима границы. Причем, пользуясь данным соглашением, к 1979 г. китайцы освоили 130 из 300 островов на реках Амур и Уссури. В том числе 52 из 134, где им советской стороной не разрешалась хозяйственная деятельность.
Судя по этим данным, понятно, почему в СССР так старательно замачивали Гольдинский инцидент. После Даманского и других серьёзных военных конфликтов на границе быстро наметилось американо-китайское политическое, а вскоре и экономическое сближение. А это угрожало также вытеснением Москвы с главных ролей в переговорах по урегулированию ситуации во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе.
Как чуть позднее отмечал в мемуарах вице-президент США (1969-73 гг.) Спиро Агню, грек по национальности, «портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина в Пекине и остальном коммунистическом Китае, регулярные трансляции там «Интернационала» никак не мешали бурному развитию наших контактов с КНР вскоре после Даманского».
Иными словами, процесс пошёл в пользу КНР и, в соответствии с Соглашением между правительством СССР и правительством КНР «О государственной границе на ее Восточной части» от 16 мая 1991 г., и в последующие 14 лет Даманский и почти все другие российские острова, оспариваемые Пекином (а всего их около 20), отошли к Китаю.
Впрочем, в августе 1969 г. Пекин вознамерился овладеть спорными участками и на среднеазиатской границе с СССР, спровоцировав военный конфликт в том регионе. И здесь с этими претензиями Москва согласилась, о чём, очевидно, необходимо рассказывать отдельно.
Со стороны Хрущёва, а затем и его преемников почему-то всегда сохранялась надежда на умеренность китайской позиции в отношении Сталина в случае решения островных споров в пользу Пекина. Однако КПК никогда не «торговала» идеологией, и такого рода надежды не оправдались по сей день.
Так, 15 декабря 2018 г., в канун 139-летия со дня рождения Сталина, министр народного образования КНР Лянь Цзиньцзин заявил, что в наше время невозможно быть грамотным экономистом или специалистом гуманитарных дисциплин, «связанных с изучением механизмов функционирования общества, не зная трудов Сталина — великого марксиста и мыслителя эпохи СССР».
Нельзя забывать, что при всём использовании сугубо капиталистических методов хозяйствования КНР строит именно сталинскую модель экономики. Тот же министр Лянь особо акцентировал на этом внимание слушателей. А очевидные экономические успехи Китая министр уверенно отнёс на счёт «прежде всего внедрения именно тех моделей, которые были разработаны лично Сталиным и по его инициативе в послевоенный период развития Советского Союза».
И третий Даманский. Тоже забытый
В глухом казахском углу
13 августа 1969 года КНР, почувствовав, что ради того чтобы поставить на место Москву, Пекин поддержат и западные страны, предприняла новую провокацию на границе с СССР. По масштабам она была почти на равных с Даманским и даже превзошла Даманский-2 – столкновение у острова Гольдинского.
На этот раз китайцы выбрали достаточно глухой угол — на восточно-казахстанском участке у озера Жаланашколь. Утром 13 августа советскую границу у заставы «Жаланашколь» поначалу перешли всего полтора десятка китайских солдат. К 7 часам утра они стали демонстративно окапываться. Но за линией границы уже накопились около сотни китайцев. Проливать кровь советские пограничники не хотели. Но на все предупреждения с той стороны не реагировали…
Вскоре границу нарушили ещё 12 китайских солдат, которые двинулись вдоль контрольно-следовой полосы на сопку Каменная. На двух БТР наши перерезали им путь, но после коротких переговоров китайские солдаты открыли огонь из автоматов. Советские пограничники фактически вынуждены были отвечать.
Вооружённые стрелковым и противотанковым оружием китайцы продолжали переход границы, заняв одну из сопок. С ними вступили в бой пограничники на трёх БТР. Под командой старшего лейтенанта Ольшевского группа из восьми бойцов, которую поддержали два бронетранспортёра, зашла в тыл китайцам, и те заняли круговую оборону.
Высоту Правая атаковала другая группа пограничников, потерявшая одного убитым и восьмерых ранеными. Но высота была взята, а китайские окопы забросали гранатами. Был смертельно ранен ещё один советский пограничник – рядовой В. Рязанов. К 9 часам высота была отбита, и китайцы уже больше не планировали атак.
На поле боя было много оружия, в основном советского производства 1967-69 гг. с маркировками Румынии и Северной Кореи. Эта провокация обошлась Пекину более чем в 50 убитых и раненых, СССР — в 12 убитых и раненых.
Но «сигнал» русским был подан — не исключено, что главной целью Пекина было показать Москве, что ряд её союзников де-факто оказались на стороне КНР. А как вспомогательная задача — «продемонстрировать» территориальные претензии к СССР и на этом отдалённом участке границы.
Такие союзники, такие друзья
Теперь уже хорошо известно, что с апреля 1969 г., вскоре после схватки на острове Даманском, пошёл в рост реэкспорт Румынией и КНДР советского стрелкового оружия в Китай. К середине августа 1969 г., вскоре после конфликта, эти поставки возросли почти вдвое по сравнению с уровнем осени 1968 года. Именно тогда, по завершении небезызвестной операции «Дунай» в Чехословакии, упомянутый реэкспорт и начался.
Не менее характерно, что в канун новой китайской провокации президент США Ричард Никсон вместе с госсекретарем Генри Киссинджером посетили с официальными визитами сперва пакистанский Лахор, а затем Бухарест. Тогда же Румыния и Пакистан согласились быть посредниками в налаживании китайско-американских контактов на высшем уровне, а через Пакистан стало поступать в КНР разведывательное оборудование из США.
Президент США Ричард Никсон в Бухаресте (рядом с ним — Николае Чаушеску)
Между тем на 11 сентября 1969 г. в пекинском аэропорту уже была назначена встреча премьеров СССР и КНР, Алексея Косыгина и Чжоу Эньлая. В её повестке дня значился прежде всего пограничный вопрос. Китайская же сторона, похоже, решила загодя, путём новой демонстрации силы, укрепить свои позиции.
Однако встречу в пекинском аэропорту отменять не стали, и там обе стороны договорились решать спорные вопросы сперва на обоюдной сибирско-дальневосточной границе. Но, как известно, с 1970 года все они, как правило, решались в пользу КНР. В Пекине тогда поняли, что так же будет решён вопрос и по участку почтив 400 кв. км у озера Жаланашколь. И особо не педалировали впоследствии этот вопрос.
Много позже, по казахстано-китайскому соглашению в Алма-Ате от 4 июля 1998 г. об уточнении взаимной границы, подписанному Нурслутаном Назарбаевым и Цзян Цземинем, тот участок был передан Китаю. Но в конце 60-х в Москве осознали, что КНР пользуется вполне предметной поддержкой ряда советских союзников, точнее, якобы союзников. В Румынии, к примеру, в то время продолжалась официальная и весьма активная критика упомянутой операции «Дунай», а в КНДР — хоть и неофициально, критика хрущевского антисталинизма и той же операции в Чехословакии.
Но Москва, по очевидным политическим причинам, предпочла воздержаться от прессинга на Бухарест и Пхеньян по поводу реэкспорта советского оружия в КНР. Ибо в советском руководстве опасались нового раскола в социалистическом содружестве в пользу КНР, что, в свою очередь, будет выгодно США и в целом Западу. И еще могло привести к военно-политическому блоку Румынии не только с тогдашней сталинско-прокитайской Албанией, но и с титовской Югославией. Напомним, социалистическая Югославия тогда регулярно препятствовала СССР на мировой арене в рамках инициированного ею с подачи Запада «Движения неприсоединения».
Когда же Пекин не переставая ссорился с Москвой, к Бухаресту с Пхеньяном в качестве истинных друзей Китая «добавлялись» ещё и Вашингтон с Исламабадом. 1-2 августа Никсон и Киссинджер встретились с тогдашним главой Пакистана генералом Яхья-Ханом в Лахоре. Главной темой переговоров были варианты «большей поддержки коммунистического Китая, пока (как говорил Г. Киссинджер) жив Мао Цзэдун».
Официальный Китай и сегодня дружит с Пакистаном
Тогда же стала регулярной работа транспакистанского транспортного коридора, проходившего и через территорию КНР, по которому стала в большем объёме направляться продукция не только гражданского профиля, и не только из США. Китайское же посольство в Пакистане было проинформировано пакистанским МИДом в начале августа 1969 года о планах руководства США насчет официального визита Никсона и Киссинджера в КНР.
А в Бухаресте Никсон, встретившись с китайским послом Лю Шэнькуанем, заявил о желании встретиться с руководителями КНР где-либо и о поддержке её «антигегемонистской политики». В свою очередь, Николае Чаушеску предложил свое личное посредничество в организации такой встречи, что было принято Вашингтоном и Пекином. А в середине июня 1971 г. Чаушеску лично подтвердил в Пекине эти инициативы Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю.
Плодотворное посредничество
Посредничество Бухареста и Исламабада дало плоды: в Пекине Киссинджер впервые побывал в начале июля 1971 г. — заметим, вскоре после визита Чаушеску в Пекин. Первый официальный визит руководителей США в КНР состоялся, как известно, в феврале 1972 г., обозначив с тех пор их более активное сотрудничество в противодействии СССР.
Кстати, весьма характерно, что столь «молниеносные» визиты Никсона в Пакистан, а затем вместе с Киссинджером и в Румынию состоялись именно в преддверии конфликта у Жаланашколя… Все эти факторы, естественно, оказали влияние на сдержанную политическую реакцию Москвы на этот конфликт. Что подтверждается также и тем, что о нём не упоминали в центральных и региональных советских СМИ (кроме краткого сообщения в многотиражке местной погранзаставы).
Но были ещё и внутренние факторы советской сдержанности. Во-первых, вплоть до начала 80-х годов включительно в СССР действовали свыше 50 подпольных сталинско-маоистских группировок, инициированных Пекином и призывавших в своих листовках и брошюрах к «свержению господства ревизионистов-предателей великого дела Ленина — Сталина», планировавших диверсии и теракты. Причём взамен обезвреженных таких групп постоянно возникали новые. Но после отставки в конце июня 1981 г. Хуа Гофэна, сталинистского преемника Мао, поддержка Пекином таких групп стала минимальной.
Во-вторых, в СССР на рубеже 60-х и 70-х годов вызревал системный социальный кризис. Причем Брежнев и иже с ними видели главную причину этого в том, что небезызвестные реформы Косыгина (подробнее см. на «ВО» здесь) ведут государство на поводу у растущих социально-материальных потребностей населения. Что могло негативно отразиться и на росте экономики страны и на состоянии её обороноспособности.
Именно такие оценки генсек ЦК КПСС Л. И. Брежнев высказал на пленуме ЦК в декабре1968-го:
«Да, надо серьёзно удовлетворять потребности народа, но где грань этим потребностям? Её нет. Партия делает всё возможное для перевыполнения плановых заданий по росту заработной платы, а стремления, просьбы, желания здесь возрастают. …требуется подумать, как быть дальше, потому что мы можем оказаться, если не найдем правильного решения, в затруднительном положении. …Тем паче что рост заработной платы опережает рост производительности труда. Если такие вопросы упускать из виду, то потом придется поправлять дело более острыми мерами».
Как известно, косыгинские реформы были практически свёрнуты уже в начале 70-х. А в целом многочисленные взаимосвязанные факторы предопределили невозможность для СССР ввязываться в масштабный военный конфликт с КНР. Они же предопределили и неоднократные советские уступки Пекину в пограничных вопросах.
Алексей Подымов, Алексей Чичкин
14 июля 1969 года министр обороны КНР Линь Бяо на встрече с военными делегациями КНДР и Албании заявил о готовности «преподать новые уроки советским ревизионистам, посягающим на исконные китайские территории».
Делегация КНДР смолчала, а министр обороны Албании Б. Баллуку выразил опасение, что напряжённость на границе с СССР может вызвать атомную войну. Предложив «отстаивать суверенитет и безопасность Китая, но при этом сдерживать провокационные попытки СССР развязать мировую войну». Линь Бяо согласился, но подчеркнул, что «не мы, а советская сторона провоцирует войну». Он также напомнил, что «на днях это снова доказали события на исконно китайском острове вблизи Хабаровска».
Целью тогдашних переговоров с албанскими и корейскими военными для Пекина было выяснение позиции Пхеньяна и Тираны: как далеко КНДР и Албания могут «зайти» в их критике руководства СССР. Ведь, в частности, Пхеньян, в отличие от Тираны, это делал в основном не публично. Но албанцы и северокорейцы дали понять, что они против масштабного военного конфликта с СССР.
Дело ещё и в том, что около четверти объема взаимной торговли СССР и КНДР осуществлялось по бывшей КВЖД, имеющей два выхода на Северную Корею. Пхеньян явно опасался захвата этого транзита китайцами (наподобие известного конфликта на КВЖД в 1929 году). Китайцы вполне могли пойти на такое, чтобы, свалив вину за это на «кремлёвские провокации», спровоцировать конфронтацию КНДР с СССР.
Однако Пекин всё же не решился на столь прямолинейные действия, резонно полагая, что корейский лидер Ким Ир Сен во имя самосохранения собственного режима способен поддержать Москву в советско-китайском конфликте.
Албанская же делегация предположила, что Москва, по аналогии с «опытом» Японии по созданию марионеточного государства Маньчжоу-Го, может проводить курс на отделение этого региона от КНР и создание там просоветского режима. Более того, не исключался и парадоксальный сценарий, когда такой «противокитайский анклав» сперва был бы создан на какой-либо дальневосточной территории СССР.
Вчера Даманский, завтра – Гольдинский?
Такие идеи и планы наверняка изучали в Пекине, но сказанное об этом албанцами показало, что такой вариант уже неплохо известен за рубежом. Похоже, этот расклад слегка отрезвил китайских авантюристов, ибо в Пекине предпочли избежать эскалации нового военного конфликта — теперь уже в районе острова Гольдинский вблизи Хабаровска.
9 июля 1969 г. МИД СССР заявил послу КНР в Москве протест по поводу «…спровоцированного китайской стороной конфликта на пограничном острове Гольдинский». Посол КНР принял соответствующую ноту, но заявил, что инцидент требует дополнительной проверки и что советская сторона субъективно интерпретирует случившееся.
Тот факт, что чреватая масштабным конфликтом ситуация произошла невдалеке от Хабаровска, продемонстрировал намерения Пекина впрямую угрожать крупным городам и промышленным центрам СССР, расположенным вблизи советско-китайской границы.
Антисоветская кампания в КНР развернулась, естественно, с новой силой. Так, в китайских СМИ возобновились призывы «не бояться жертв во имя безопасности Китая и возвращения территорий, захваченных империалистической царской Россией»; провокации возобновились в отношении советских посольства и торгпредств в КНР.
А китайские громкоговорители почти по всей границе (в том числе и в Средней Азии) на русском языке регулярно повторяли заклинание:
«Советские военные, обманываемые кликой кремлёвских ревизионистов, предавшей имя и дело Ленина — Сталина! Вы проливаете кровь наших военных и крестьян. Но берегитесь! Мы дадим такой же сокрушительный отпор, какой дали на Даманском!»
Тем самым Пекин ясно давал понять, что положение на дальневосточной границе не нормализуется, пока Москва не откажется от советской принадлежности большинства островов на Амуре и Уссури. «Стимулировало» эту кампанию и то, что в СМИ США и Тайваня синхронно появлялись комментарии, что, дескать, снова усиливается военная угроза КНР со стороны СССР.
Весьма характерны оценки тогдашних конфликтов тайваньскими СМИ 70-х годов. Если вкратце, союз со сталинским СССР был приоритетным для Пекина, потому там не вспоминали об «утерянных» территориях. Но во второй половине 1950-х, по оценке властей КНР, Москва стала нагнетать напряжённость на границе, наращивать вооружения в приграничных районах.
Чашу терпения Пекина переполнила советская военно-техническая поддержка Индии в её военном конфликте с КНР в 1961-62 гг., который Индия проиграла. Нельзя забывать, что тогда к границе СССР с КНР были приближены ракетные установки. А известный идеологический конфликт Москвы и Пекина усиливался упомянутыми факторами, что и привело к претензиям на «захваченные» Россией территории и к военным конфликтам.
…Заболоченный остров Гольдинский намного крупнее Даманского (около 90 кв. км). Он находится на реке Амур у стыка границ Хабаровского края и Еврейской АО с Хэйлунцзяном. И, повторим, невдалеке от Хабаровска. Почти половина острова была китайской, потому возможные обстрелы дальнобойной китайской артиллерией этого участка границы наверняка охватили бы Хабаровск и, соответственно, вполне могли бы прервать работу Транссиба. Такая география вынудила советскую сторону воздержаться от массированного ответа на китайские провокации в том же районе.
А в Хабаровске в те же дни проходила 15-я плановая встреча советско-китайской комиссии по судоходству на пограничных реках. И во время этой встречи китайцы пошли на провокацию. Наши речники (9 чел.) отправились обслуживать навигационные знаки на советской части острова Гольдинский. На переговорах советские представители сообщили китайцам, что специалисты СССР будут и впредь обслуживать эти знаки. Китайская сторона не возражала. И всё же военные КНР устроили засаду на этом острове.
Вот информация портала «Современная армия» (РФ) от 7 июня 2013 г.:
…китайскими военными была организована засада на острове Гольдинский против советских речников, притом безоружных. При их высадке на Гольдинский (именно в его советской части. — Прим. авт.) для обслуживания и ремонта створных знаков речники были обстреляны из засады, а катера забросаны гранатами. В результате погиб один речник и трое были ранены, катера получили серьёзные повреждения.
Речные погранкатера в середине дня выбили китайский десант с этой части Гольдинского. Но более жесткие военные меры Москва применить, в отличие от Даманского, не решилась. Впоследствии, в начале 2000-х, Гольдинский стал целиком китайским.
Почему «промолчали» советские СМИ?
Вроде бы всё понятно: команды не было. Однако, по данным «Тихоокеанской звезды» (Хабаровск, 26.01.2005 г.), всё куда сложнее. Ведь
…в результате последней (уже 2004 года) демаркации границы пришлось уступить китайцам множество островов и значительную часть акватории Амура вблизи Хабаровска. Такие, например, острова, как Луговской, Нижнепетровский, Еврасиха, Гольдинский, Винный и другие.
И это всё острова не вроде Даманского, а значительно больше. Один Гольдинский, окроплённый в конфликте 1969 года кровью наших путейцев, составляет около ста квадратных километров.
Некоторые китайские и, «близкие» к официальным, ссылались в 70-х годах на высказывание якобы Хрущева в 1964-м, что «утихомирить Мао можно, передав Китаю спорные острова на пограничных реках и озёрах. Об этих вопросах китайские СМИ весьма активно вспоминают ещё с 1961 года одновременно с защитой Сталина». Хрущёв, очевидно, считал, что для того, чтобы, разделить такой блок давления, «можно бы решить вопросы пограничных островов. Может, тогда и со Сталиным успокоятся».
При этом в Пекине, видимо, полагали, что и послехрущевское советское руководство склонно к той же позиции по островам и потому решили «поднажать» провокациями. В более широком контексте китайские власти были убеждены, что Москва не решится на жёсткую военную конфронтацию с Пекином, ввиду нараставшего военно-политического соперничества СССР с США.
Нельзя не признать, что в целом эта концепция себя оправдала. Судя хотя бы по информации упомянутого портала:
В сентябре 1969 г. было принято соглашение о неприменении силы на взаимной границе (между премьерами СССР и КНР в Пекине 11 сентября. — Прим. авт.), но только 1970-72 гг. и только на участке Дальневосточного погранокруга было зафиксировано 776 провокаций, в 1977 г. — 799, а в 1979 г — более 1000.
Всего же с 1975-го по 1980 год с китайской стороны было совершено 6894 нарушения режима границы. Причем, пользуясь данным соглашением, к 1979 г. китайцы освоили 130 из 300 островов на реках Амур и Уссури. В том числе 52 из 134, где им советской стороной не разрешалась хозяйственная деятельность.
Судя по этим данным, понятно, почему в СССР так старательно замачивали Гольдинский инцидент. После Даманского и других серьёзных военных конфликтов на границе быстро наметилось американо-китайское политическое, а вскоре и экономическое сближение. А это угрожало также вытеснением Москвы с главных ролей в переговорах по урегулированию ситуации во Вьетнаме, Камбодже, Лаосе.
Как чуть позднее отмечал в мемуарах вице-президент США (1969-73 гг.) Спиро Агню, грек по национальности, «портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина в Пекине и остальном коммунистическом Китае, регулярные трансляции там «Интернационала» никак не мешали бурному развитию наших контактов с КНР вскоре после Даманского».
Иными словами, процесс пошёл в пользу КНР и, в соответствии с Соглашением между правительством СССР и правительством КНР «О государственной границе на ее Восточной части» от 16 мая 1991 г., и в последующие 14 лет Даманский и почти все другие российские острова, оспариваемые Пекином (а всего их около 20), отошли к Китаю.
Впрочем, в августе 1969 г. Пекин вознамерился овладеть спорными участками и на среднеазиатской границе с СССР, спровоцировав военный конфликт в том регионе. И здесь с этими претензиями Москва согласилась, о чём, очевидно, необходимо рассказывать отдельно.
Со стороны Хрущёва, а затем и его преемников почему-то всегда сохранялась надежда на умеренность китайской позиции в отношении Сталина в случае решения островных споров в пользу Пекина. Однако КПК никогда не «торговала» идеологией, и такого рода надежды не оправдались по сей день.
Так, 15 декабря 2018 г., в канун 139-летия со дня рождения Сталина, министр народного образования КНР Лянь Цзиньцзин заявил, что в наше время невозможно быть грамотным экономистом или специалистом гуманитарных дисциплин, «связанных с изучением механизмов функционирования общества, не зная трудов Сталина — великого марксиста и мыслителя эпохи СССР».
Нельзя забывать, что при всём использовании сугубо капиталистических методов хозяйствования КНР строит именно сталинскую модель экономики. Тот же министр Лянь особо акцентировал на этом внимание слушателей. А очевидные экономические успехи Китая министр уверенно отнёс на счёт «прежде всего внедрения именно тех моделей, которые были разработаны лично Сталиным и по его инициативе в послевоенный период развития Советского Союза».
И третий Даманский. Тоже забытый
В глухом казахском углу
13 августа 1969 года КНР, почувствовав, что ради того чтобы поставить на место Москву, Пекин поддержат и западные страны, предприняла новую провокацию на границе с СССР. По масштабам она была почти на равных с Даманским и даже превзошла Даманский-2 – столкновение у острова Гольдинского.
На этот раз китайцы выбрали достаточно глухой угол — на восточно-казахстанском участке у озера Жаланашколь. Утром 13 августа советскую границу у заставы «Жаланашколь» поначалу перешли всего полтора десятка китайских солдат. К 7 часам утра они стали демонстративно окапываться. Но за линией границы уже накопились около сотни китайцев. Проливать кровь советские пограничники не хотели. Но на все предупреждения с той стороны не реагировали…
Вскоре границу нарушили ещё 12 китайских солдат, которые двинулись вдоль контрольно-следовой полосы на сопку Каменная. На двух БТР наши перерезали им путь, но после коротких переговоров китайские солдаты открыли огонь из автоматов. Советские пограничники фактически вынуждены были отвечать.
Вооружённые стрелковым и противотанковым оружием китайцы продолжали переход границы, заняв одну из сопок. С ними вступили в бой пограничники на трёх БТР. Под командой старшего лейтенанта Ольшевского группа из восьми бойцов, которую поддержали два бронетранспортёра, зашла в тыл китайцам, и те заняли круговую оборону.
Высоту Правая атаковала другая группа пограничников, потерявшая одного убитым и восьмерых ранеными. Но высота была взята, а китайские окопы забросали гранатами. Был смертельно ранен ещё один советский пограничник – рядовой В. Рязанов. К 9 часам высота была отбита, и китайцы уже больше не планировали атак.
На поле боя было много оружия, в основном советского производства 1967-69 гг. с маркировками Румынии и Северной Кореи. Эта провокация обошлась Пекину более чем в 50 убитых и раненых, СССР — в 12 убитых и раненых.
Но «сигнал» русским был подан — не исключено, что главной целью Пекина было показать Москве, что ряд её союзников де-факто оказались на стороне КНР. А как вспомогательная задача — «продемонстрировать» территориальные претензии к СССР и на этом отдалённом участке границы.
Такие союзники, такие друзья
Теперь уже хорошо известно, что с апреля 1969 г., вскоре после схватки на острове Даманском, пошёл в рост реэкспорт Румынией и КНДР советского стрелкового оружия в Китай. К середине августа 1969 г., вскоре после конфликта, эти поставки возросли почти вдвое по сравнению с уровнем осени 1968 года. Именно тогда, по завершении небезызвестной операции «Дунай» в Чехословакии, упомянутый реэкспорт и начался.
Не менее характерно, что в канун новой китайской провокации президент США Ричард Никсон вместе с госсекретарем Генри Киссинджером посетили с официальными визитами сперва пакистанский Лахор, а затем Бухарест. Тогда же Румыния и Пакистан согласились быть посредниками в налаживании китайско-американских контактов на высшем уровне, а через Пакистан стало поступать в КНР разведывательное оборудование из США.
Президент США Ричард Никсон в Бухаресте (рядом с ним — Николае Чаушеску)
Между тем на 11 сентября 1969 г. в пекинском аэропорту уже была назначена встреча премьеров СССР и КНР, Алексея Косыгина и Чжоу Эньлая. В её повестке дня значился прежде всего пограничный вопрос. Китайская же сторона, похоже, решила загодя, путём новой демонстрации силы, укрепить свои позиции.
Однако встречу в пекинском аэропорту отменять не стали, и там обе стороны договорились решать спорные вопросы сперва на обоюдной сибирско-дальневосточной границе. Но, как известно, с 1970 года все они, как правило, решались в пользу КНР. В Пекине тогда поняли, что так же будет решён вопрос и по участку почтив 400 кв. км у озера Жаланашколь. И особо не педалировали впоследствии этот вопрос.
Много позже, по казахстано-китайскому соглашению в Алма-Ате от 4 июля 1998 г. об уточнении взаимной границы, подписанному Нурслутаном Назарбаевым и Цзян Цземинем, тот участок был передан Китаю. Но в конце 60-х в Москве осознали, что КНР пользуется вполне предметной поддержкой ряда советских союзников, точнее, якобы союзников. В Румынии, к примеру, в то время продолжалась официальная и весьма активная критика упомянутой операции «Дунай», а в КНДР — хоть и неофициально, критика хрущевского антисталинизма и той же операции в Чехословакии.
Но Москва, по очевидным политическим причинам, предпочла воздержаться от прессинга на Бухарест и Пхеньян по поводу реэкспорта советского оружия в КНР. Ибо в советском руководстве опасались нового раскола в социалистическом содружестве в пользу КНР, что, в свою очередь, будет выгодно США и в целом Западу. И еще могло привести к военно-политическому блоку Румынии не только с тогдашней сталинско-прокитайской Албанией, но и с титовской Югославией. Напомним, социалистическая Югославия тогда регулярно препятствовала СССР на мировой арене в рамках инициированного ею с подачи Запада «Движения неприсоединения».
Когда же Пекин не переставая ссорился с Москвой, к Бухаресту с Пхеньяном в качестве истинных друзей Китая «добавлялись» ещё и Вашингтон с Исламабадом. 1-2 августа Никсон и Киссинджер встретились с тогдашним главой Пакистана генералом Яхья-Ханом в Лахоре. Главной темой переговоров были варианты «большей поддержки коммунистического Китая, пока (как говорил Г. Киссинджер) жив Мао Цзэдун».
Официальный Китай и сегодня дружит с Пакистаном
Тогда же стала регулярной работа транспакистанского транспортного коридора, проходившего и через территорию КНР, по которому стала в большем объёме направляться продукция не только гражданского профиля, и не только из США. Китайское же посольство в Пакистане было проинформировано пакистанским МИДом в начале августа 1969 года о планах руководства США насчет официального визита Никсона и Киссинджера в КНР.
А в Бухаресте Никсон, встретившись с китайским послом Лю Шэнькуанем, заявил о желании встретиться с руководителями КНР где-либо и о поддержке её «антигегемонистской политики». В свою очередь, Николае Чаушеску предложил свое личное посредничество в организации такой встречи, что было принято Вашингтоном и Пекином. А в середине июня 1971 г. Чаушеску лично подтвердил в Пекине эти инициативы Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю.
Плодотворное посредничество
Посредничество Бухареста и Исламабада дало плоды: в Пекине Киссинджер впервые побывал в начале июля 1971 г. — заметим, вскоре после визита Чаушеску в Пекин. Первый официальный визит руководителей США в КНР состоялся, как известно, в феврале 1972 г., обозначив с тех пор их более активное сотрудничество в противодействии СССР.
Кстати, весьма характерно, что столь «молниеносные» визиты Никсона в Пакистан, а затем вместе с Киссинджером и в Румынию состоялись именно в преддверии конфликта у Жаланашколя… Все эти факторы, естественно, оказали влияние на сдержанную политическую реакцию Москвы на этот конфликт. Что подтверждается также и тем, что о нём не упоминали в центральных и региональных советских СМИ (кроме краткого сообщения в многотиражке местной погранзаставы).
Но были ещё и внутренние факторы советской сдержанности. Во-первых, вплоть до начала 80-х годов включительно в СССР действовали свыше 50 подпольных сталинско-маоистских группировок, инициированных Пекином и призывавших в своих листовках и брошюрах к «свержению господства ревизионистов-предателей великого дела Ленина — Сталина», планировавших диверсии и теракты. Причём взамен обезвреженных таких групп постоянно возникали новые. Но после отставки в конце июня 1981 г. Хуа Гофэна, сталинистского преемника Мао, поддержка Пекином таких групп стала минимальной.
Во-вторых, в СССР на рубеже 60-х и 70-х годов вызревал системный социальный кризис. Причем Брежнев и иже с ними видели главную причину этого в том, что небезызвестные реформы Косыгина (подробнее см. на «ВО» здесь) ведут государство на поводу у растущих социально-материальных потребностей населения. Что могло негативно отразиться и на росте экономики страны и на состоянии её обороноспособности.
Именно такие оценки генсек ЦК КПСС Л. И. Брежнев высказал на пленуме ЦК в декабре1968-го:
«Да, надо серьёзно удовлетворять потребности народа, но где грань этим потребностям? Её нет. Партия делает всё возможное для перевыполнения плановых заданий по росту заработной платы, а стремления, просьбы, желания здесь возрастают. …требуется подумать, как быть дальше, потому что мы можем оказаться, если не найдем правильного решения, в затруднительном положении. …Тем паче что рост заработной платы опережает рост производительности труда. Если такие вопросы упускать из виду, то потом придется поправлять дело более острыми мерами».
Как известно, косыгинские реформы были практически свёрнуты уже в начале 70-х. А в целом многочисленные взаимосвязанные факторы предопределили невозможность для СССР ввязываться в масштабный военный конфликт с КНР. Они же предопределили и неоднократные советские уступки Пекину в пограничных вопросах.
Алексей Подымов, Алексей Чичкин
Материал взят: Тут