Револьвер и крест ( 3 фото )
- 26.08.2019
- 829
Драка в монастыре! Восставший монах! Орденоносец — еретик! Несчастная любовь российского разведчика! Век назад Александр Булатович мог стать звездой бульварной прессы. Сегодня его имя забыто, хотя для страны он сделал в сотни раз больше тех, о ком кричат нынешние желтые журналы
Текст: Павел Сидоркин
ИЛЛЮСТРАЦИЯ: ИГОРЬ КУПРИН
Поворот первый: из чиновников в гусары
Одинокий европеец посреди эфиопской пустыни без воды, оружия и верблюдов… Первый же рейд отважного гусара мог оказаться последним. Однако в тот раз повезло, и до какого-то момента судьба продолжала благоволить ему.
Отца-генерала Ксаверия Викентьевича Александр Булатович (1870–1919) не помнил: тот погиб, когда мальчику было три года. Воспитывала его одна матушка — Евгения Андреевна. Она не хотела, чтобы сын стал военным, поэтому Сашу устроили в Александровский лицей, чтобы он сделал карьеру чиновника. Однако почти сразу после выхода на душную и скучную службу он зачисляется рядовым на правах вольноопределяющегося в лейб-гвардии гусарский полк 2-й кавалерийской дивизии, квартировавший под Петербургом. 16 августа 1892 года Булатович получает первый офицерский чин — корнета. Но этого молодому человеку было мало. Он тяготился размеренной гарнизонной жизнью: не любил балов и концертов, редко бывал на приемах, все свободное время посвящал занятиям верховой ездой, фехтованию и стрельбе. Булатовича манили дальние страны и «настоящие дела», в которых можно было бы проверить, чего ты стоишь. Такая возможность представилась корнету в марте 1896 года, когда Российское общество Красного Креста решило отправить в Эфиопию (Абиссинию) санитарный отряд для оказания гуманитарной помощи местным жителям. Миссия состояла из добровольцев, и 10 марта Булатович записался в их ряды.
Корнет Александр Булатович в гусарской форме. Фото первой половины 1890-х годов. Грудь офицера еще не украшена наградами..
Казалось бы, судьба улыбалась Булатовичу: чины, ордена, слава — все у него было, но в январе 1903 года неожиданно для всех офицер подает в отставку и становится послушником в одной из пустыней Карелии. Трудно сказать, что послужило причиной столь резкого жизненного поворота. Возможно, сказалось тесное общение Булатовича со знаменитым проповедником и богословом Иоанном Кронштадтским. Возможно, этот шаг продиктовала неразделенная любовь гусара к дочери командира полка — Софье Васильчиковой. Софи не считалась первой красавицей, но была милой девушкой, по которой вздыхали многие гусары. Однако ее сердце принадлежало морскому офицеру князю Александру Щербатову. С 1902 года они считались женихом и невестой. Поэтому Софи отвергала все букеты цветов и огромные торты, которые посылал ей Булатович. В 1907 году Софья и Александр обвенчались, но Булатовичу уже было все равно.
А может быть, прав публицист Александр Панкратов, писавший, что «китайская война сильно расстроила [Булатовичу] нервы, ввергнув в угнетенное состояние духа… которое, как рассказывали, было вызвано тем, что Булатович во время одной военной операции убил старика-китайца, хотя тот знаками молил о пощаде… «Мама, мои руки в крови», — будто бы сказал Александр матери, вернувшись с Дальнего Востока». В любом случае надо было обладать не терпящей компромиссов взрывной натурой Булатовича, чтобы решиться на столь резкий жизненный переворот.
Поворот четвертый: из схимников в бунтари
В 1906 году Булатович уезжает на Афон и обустраивается в Андреевском скиту Ватопедского монастыря. Там он принимает схиму под именем Антония и становится иеромонахом. Начало ХХ века было непростым временем в жизни русских чернецов на Святой горе: общину расколол спор об «Имени Божьем». Речь шла о книге отца Илариона «На горах Кавказа» (1907), в которой утверждалось, что имя Иисус — это не просто человеческое имя, условный словесный символ, а сам Бог, сгусток божественной энергии, и, произнося его, молящийся входит в непосредственный контакт с Всевышним. Многие русские афонцы прониклись идеями отца Илариона, хотя находились и такие, кто возражал: «Как же это имя может быть Богом, когда Иисусов было много?» Богословские споры увлекли и отца Антония, который занял сторону имяславцев (приверженцев книги Илариона). Булатович написал несколько трудов против оппонентов-имяборцев (самый известный — «Наставления и утешения Святой Веры Христианской») и стал лидером афонских возмутителей спокойствия. Главным противником Булатовича был игумен Андреевского скита отец Иероним. «Вот вам и Бог», — не раз приговаривал он, топча ногами листок бумаги, на котором было написано «Иисус». Братия роптала. К началу 1913 года страсти накалились, и 9 января монахи Андреевского скита низложили Иеронима. Но тот не пожелал подчиниться. 12 января в игуменские покои была направлена депутация во главе с Булатовичем, которая предложила отцу Иерониму добровольно оставить пост. Тот отказался, между монахами началась потасовка, в ходе которой имяборцев спустили с лестницы и выдворили за ворота скита. Тогда изгнанники пожаловались русским и греческим церковным властям, которые осудили имяславие как ересь. Позже Иеронима восстановили в сане, а вот Булатович по требованию русского вице-консула Василия Щербины был вынужден в феврале 1913-го покинуть Афон и вернуться в Россию, где ему оставили монашеский сан, но запретили вести службы. Имя Булатовича в это время не сходило со страниц газет, которые рисовали его отчаянным бунтовщиком с огромными кулаками (хотя отец Антоний был весьма слабого телосложения).
Монастырь Ватопед («куст отрока») на Афоне. Он прославился своей обширной библиотекой с тысячами книг. Фото: MARY EVANS/VOSTOCK PHOTO
Пребывание в Петербурге Булатовичу было запрещено, поэтому он уединился в Луцыковке (имении матери под Сумами), где обустроил себе маленький скит и продолжил сочинять полемические труды в защиту имяславия. Там же его посетил уже упоминавшийся публицист Александр Панкратов, написавший для журнала «Русское слово» большую статью об опальном отшельнике: «Десять лет монашества, думал я, несомненно, заставили его переоценить все ценности гусарского ротмистра… Было интересно узнать, как монах Булатович теперь относится к войне?
— Я и сейчас готов броситься в бой, — ответил он.
— Неужели? — удивился я.
— Минута боя — самый благородный, святой момент… Разве бывают тогда у человека злоба, лукавство, сребролюбие и другие пороки? Святы войны оборонительные. Они — божье дело. В них проявляются и чудеса храбрости…
Он говорил о войне как о причастии, когда бывает светло и радостно… Из-под тяжести догматических споров на меня глядело веселое лицо гвардейского офицера».
Круг замкнулся: из священников в солдаты
Неудивительно, что с началом Первой мировой Булатович подает прошение, чтобы ему разрешили стать полковым священником. Просьбу удовлетворили, и 5 октября 1914 года отец Антоний отправился на Западный фронт. Потом его перевели в Карпаты, где он не раз демонстрировал воинскую доблесть, поднимая солдат в атаку. Однажды, попав в окружение, он лично повел бойцов на прорыв. С крестом в одной руке и револьвером в другой под любимое «ура» он ворвался на позиции противника, сея панику и смятение. За этот подвиг Булатовича даже собирались представить к ордену Владимира III степени с мечами, но наградной лист затерялся где-то в канцелярии. На передовой священник заболел тифом, у него обострился ревматизм, и он почти ослеп. Осенью 1916-го Булатович возвращается в Луцыковку.
О последних годах жизни отважного гусара-священника почти ничего не известно, за исключением того, что он продолжает полемизировать с имяборцами. В ночь с 5 на 6 декабря 1919 года в домик отца Антония ворвались бандиты, полагавшие, что там будет чем поживиться. Утром крестьяне нашли тело монаха посреди двора.
Александра Булатовича похоронили на местном кладбище, а его бумаги передали в сельскую церковь. Когда в 1920-е храм закрыли, архив Булатовича исчез. Да и сама могила затерялась. Ее отыскали только в сентябре 2003 года. На месте же скита, где отец Антоний принял смерть, воздвигли часовню.
Нереальный план: секретная миссия
Во время третьей поездки в Эфиопию (март 1899-го — февраль 1900-го) на Булатовича возлагалась секретная миссия. Дело заключалось в том, что англичане начали концентрировать на эфиопо-суданской границе значительные вой ска, явно планируя напасть на владения Менелика II. Поэтому Булатович должен был выяснить настроения жителей западных областей Абиссинии — на чьей стороне будут их симпатии в случае вооруженного столкновения эфиопов с англичанами. Русский офицер три месяца провел в разведке и возвратился в столицу Эфиопии с неутешительными сведениями: вопервых, западные племена целиком на стороне англичан, а во-вторых, у абиссинцев в недавно присоединенных областях почти нет войск. В докладе главе русской дипломатической миссии в Эфиопии генералу Пет ру Власову Булатович предлагает неожиданный план: «Я номинально перехожу на службу к императору Эфиопии… и получаю все негрские земли [на западе]. Я обязуюсь собрать и обучить пять-пятнадцать тысяч солдат-негров. Устроить вверенные мне области. Провести дороги. Устроить таможню. Подготовиться к тому, чтобы в случае надобности быстро двинуться в англо-египетские владения». Но Власов посчитал план «фантастичным». Тем не менее Булатович дал негусу подробные инструкции, как реформировать армию и как укрепить западные провинции Абиссинии, чтобы дать достойный отпор англичанам. К счастью, они не пригодились: Лондон и Аддис-Абеба решили дело миром
К бою! Мятеж в монастыре
Вот как описывал Булатович то, что произошло 12 января 1913 года в покоях отца Иеронима, когда тот отказался сложить с себя полномочия игумена: «Итак, «во имя Отца и Сына и Святого Духа — ура!» — и я сделал движение по направлению к игуменскому столу, но в тот же момент был окружен имяборцами… [которые начали меня] душить. Иероним в это же мгновение протянулся через стол и нанес мне сильный удар кулаком в левое плечо. Братия-исповедники сначала опешили, но потом бросились меня выручать… и, освободив меня, потащили [имяборцев] из игуменской кельи . На других иеронимцев мое «ура!» произвело ошеломляющее впечатление… но Иероним продолжал восседать на своем игуменском кресле. Итак, что же? Имяборческая позиция нами не взята. И снова я с криком «ура!» ринулся в атаку и снова был встречен ударами; но снова из коридора подоспели защитники и снова выволокли тех, которые били меня… И снова я пошел на «ура!», и снова был встречен ударами, и снова выручила братия».
«Был великий бой с обеих сторон, — рассказывал монах Николай Протопопов. — Сперва кулаками, а потом один другого давай таскать за волосы. Это было чудное зрелище!.. И начали вытаскивать иеронимовцев из этой кучи по одному человеку в коридор, где братия стояла в две шеренги, получая добычу и провожая иеронимовцев кого за волосы, кого под бока… Таким образом провожали до лестницы, а по лестнице спускали, кто как угодил: одни шли вниз головой; другие спускались ногами книзу, а затылком считали ступеньки… »
Награда: серебро от РГО
Эфиопские исследования Александра Булатовича привлекли внимание Русского географического общества. В 1899 году Булатович выступил перед отечественными географами с докладом о путешествии в страну Каффу, которую он пересек первым из европейцев. В этом же году его приняли в члены РГО и наградили Малой серебряной медалью. В 1900 году увидела свет книга Булатовича «С войсками Менелика II», где путешественник рассказал о странствиях по Каффе и по землям, которые лежали южнее. В частности, он впервые описал истоки реки Омо и горные хребты вдоль ее русла. За этот труд Булатовича в 1901 году наградили Большой серебряной медалью РГО им. Петра Семенова-Тян-Шанского.
Текст: Павел Сидоркин
ИЛЛЮСТРАЦИЯ: ИГОРЬ КУПРИН
Поворот первый: из чиновников в гусары
Одинокий европеец посреди эфиопской пустыни без воды, оружия и верблюдов… Первый же рейд отважного гусара мог оказаться последним. Однако в тот раз повезло, и до какого-то момента судьба продолжала благоволить ему.
Отца-генерала Ксаверия Викентьевича Александр Булатович (1870–1919) не помнил: тот погиб, когда мальчику было три года. Воспитывала его одна матушка — Евгения Андреевна. Она не хотела, чтобы сын стал военным, поэтому Сашу устроили в Александровский лицей, чтобы он сделал карьеру чиновника. Однако почти сразу после выхода на душную и скучную службу он зачисляется рядовым на правах вольноопределяющегося в лейб-гвардии гусарский полк 2-й кавалерийской дивизии, квартировавший под Петербургом. 16 августа 1892 года Булатович получает первый офицерский чин — корнета. Но этого молодому человеку было мало. Он тяготился размеренной гарнизонной жизнью: не любил балов и концертов, редко бывал на приемах, все свободное время посвящал занятиям верховой ездой, фехтованию и стрельбе. Булатовича манили дальние страны и «настоящие дела», в которых можно было бы проверить, чего ты стоишь. Такая возможность представилась корнету в марте 1896 года, когда Российское общество Красного Креста решило отправить в Эфиопию (Абиссинию) санитарный отряд для оказания гуманитарной помощи местным жителям. Миссия состояла из добровольцев, и 10 марта Булатович записался в их ряды.
Корнет Александр Булатович в гусарской форме. Фото первой половины 1890-х годов. Грудь офицера еще не украшена наградами..
Казалось бы, судьба улыбалась Булатовичу: чины, ордена, слава — все у него было, но в январе 1903 года неожиданно для всех офицер подает в отставку и становится послушником в одной из пустыней Карелии. Трудно сказать, что послужило причиной столь резкого жизненного поворота. Возможно, сказалось тесное общение Булатовича со знаменитым проповедником и богословом Иоанном Кронштадтским. Возможно, этот шаг продиктовала неразделенная любовь гусара к дочери командира полка — Софье Васильчиковой. Софи не считалась первой красавицей, но была милой девушкой, по которой вздыхали многие гусары. Однако ее сердце принадлежало морскому офицеру князю Александру Щербатову. С 1902 года они считались женихом и невестой. Поэтому Софи отвергала все букеты цветов и огромные торты, которые посылал ей Булатович. В 1907 году Софья и Александр обвенчались, но Булатовичу уже было все равно.
А может быть, прав публицист Александр Панкратов, писавший, что «китайская война сильно расстроила [Булатовичу] нервы, ввергнув в угнетенное состояние духа… которое, как рассказывали, было вызвано тем, что Булатович во время одной военной операции убил старика-китайца, хотя тот знаками молил о пощаде… «Мама, мои руки в крови», — будто бы сказал Александр матери, вернувшись с Дальнего Востока». В любом случае надо было обладать не терпящей компромиссов взрывной натурой Булатовича, чтобы решиться на столь резкий жизненный переворот.
Поворот четвертый: из схимников в бунтари
В 1906 году Булатович уезжает на Афон и обустраивается в Андреевском скиту Ватопедского монастыря. Там он принимает схиму под именем Антония и становится иеромонахом. Начало ХХ века было непростым временем в жизни русских чернецов на Святой горе: общину расколол спор об «Имени Божьем». Речь шла о книге отца Илариона «На горах Кавказа» (1907), в которой утверждалось, что имя Иисус — это не просто человеческое имя, условный словесный символ, а сам Бог, сгусток божественной энергии, и, произнося его, молящийся входит в непосредственный контакт с Всевышним. Многие русские афонцы прониклись идеями отца Илариона, хотя находились и такие, кто возражал: «Как же это имя может быть Богом, когда Иисусов было много?» Богословские споры увлекли и отца Антония, который занял сторону имяславцев (приверженцев книги Илариона). Булатович написал несколько трудов против оппонентов-имяборцев (самый известный — «Наставления и утешения Святой Веры Христианской») и стал лидером афонских возмутителей спокойствия. Главным противником Булатовича был игумен Андреевского скита отец Иероним. «Вот вам и Бог», — не раз приговаривал он, топча ногами листок бумаги, на котором было написано «Иисус». Братия роптала. К началу 1913 года страсти накалились, и 9 января монахи Андреевского скита низложили Иеронима. Но тот не пожелал подчиниться. 12 января в игуменские покои была направлена депутация во главе с Булатовичем, которая предложила отцу Иерониму добровольно оставить пост. Тот отказался, между монахами началась потасовка, в ходе которой имяборцев спустили с лестницы и выдворили за ворота скита. Тогда изгнанники пожаловались русским и греческим церковным властям, которые осудили имяславие как ересь. Позже Иеронима восстановили в сане, а вот Булатович по требованию русского вице-консула Василия Щербины был вынужден в феврале 1913-го покинуть Афон и вернуться в Россию, где ему оставили монашеский сан, но запретили вести службы. Имя Булатовича в это время не сходило со страниц газет, которые рисовали его отчаянным бунтовщиком с огромными кулаками (хотя отец Антоний был весьма слабого телосложения).
Монастырь Ватопед («куст отрока») на Афоне. Он прославился своей обширной библиотекой с тысячами книг. Фото: MARY EVANS/VOSTOCK PHOTO
Пребывание в Петербурге Булатовичу было запрещено, поэтому он уединился в Луцыковке (имении матери под Сумами), где обустроил себе маленький скит и продолжил сочинять полемические труды в защиту имяславия. Там же его посетил уже упоминавшийся публицист Александр Панкратов, написавший для журнала «Русское слово» большую статью об опальном отшельнике: «Десять лет монашества, думал я, несомненно, заставили его переоценить все ценности гусарского ротмистра… Было интересно узнать, как монах Булатович теперь относится к войне?
— Я и сейчас готов броситься в бой, — ответил он.
— Неужели? — удивился я.
— Минута боя — самый благородный, святой момент… Разве бывают тогда у человека злоба, лукавство, сребролюбие и другие пороки? Святы войны оборонительные. Они — божье дело. В них проявляются и чудеса храбрости…
Он говорил о войне как о причастии, когда бывает светло и радостно… Из-под тяжести догматических споров на меня глядело веселое лицо гвардейского офицера».
Круг замкнулся: из священников в солдаты
Неудивительно, что с началом Первой мировой Булатович подает прошение, чтобы ему разрешили стать полковым священником. Просьбу удовлетворили, и 5 октября 1914 года отец Антоний отправился на Западный фронт. Потом его перевели в Карпаты, где он не раз демонстрировал воинскую доблесть, поднимая солдат в атаку. Однажды, попав в окружение, он лично повел бойцов на прорыв. С крестом в одной руке и револьвером в другой под любимое «ура» он ворвался на позиции противника, сея панику и смятение. За этот подвиг Булатовича даже собирались представить к ордену Владимира III степени с мечами, но наградной лист затерялся где-то в канцелярии. На передовой священник заболел тифом, у него обострился ревматизм, и он почти ослеп. Осенью 1916-го Булатович возвращается в Луцыковку.
О последних годах жизни отважного гусара-священника почти ничего не известно, за исключением того, что он продолжает полемизировать с имяборцами. В ночь с 5 на 6 декабря 1919 года в домик отца Антония ворвались бандиты, полагавшие, что там будет чем поживиться. Утром крестьяне нашли тело монаха посреди двора.
Александра Булатовича похоронили на местном кладбище, а его бумаги передали в сельскую церковь. Когда в 1920-е храм закрыли, архив Булатовича исчез. Да и сама могила затерялась. Ее отыскали только в сентябре 2003 года. На месте же скита, где отец Антоний принял смерть, воздвигли часовню.
Нереальный план: секретная миссия
Во время третьей поездки в Эфиопию (март 1899-го — февраль 1900-го) на Булатовича возлагалась секретная миссия. Дело заключалось в том, что англичане начали концентрировать на эфиопо-суданской границе значительные вой ска, явно планируя напасть на владения Менелика II. Поэтому Булатович должен был выяснить настроения жителей западных областей Абиссинии — на чьей стороне будут их симпатии в случае вооруженного столкновения эфиопов с англичанами. Русский офицер три месяца провел в разведке и возвратился в столицу Эфиопии с неутешительными сведениями: вопервых, западные племена целиком на стороне англичан, а во-вторых, у абиссинцев в недавно присоединенных областях почти нет войск. В докладе главе русской дипломатической миссии в Эфиопии генералу Пет ру Власову Булатович предлагает неожиданный план: «Я номинально перехожу на службу к императору Эфиопии… и получаю все негрские земли [на западе]. Я обязуюсь собрать и обучить пять-пятнадцать тысяч солдат-негров. Устроить вверенные мне области. Провести дороги. Устроить таможню. Подготовиться к тому, чтобы в случае надобности быстро двинуться в англо-египетские владения». Но Власов посчитал план «фантастичным». Тем не менее Булатович дал негусу подробные инструкции, как реформировать армию и как укрепить западные провинции Абиссинии, чтобы дать достойный отпор англичанам. К счастью, они не пригодились: Лондон и Аддис-Абеба решили дело миром
К бою! Мятеж в монастыре
Вот как описывал Булатович то, что произошло 12 января 1913 года в покоях отца Иеронима, когда тот отказался сложить с себя полномочия игумена: «Итак, «во имя Отца и Сына и Святого Духа — ура!» — и я сделал движение по направлению к игуменскому столу, но в тот же момент был окружен имяборцами… [которые начали меня] душить. Иероним в это же мгновение протянулся через стол и нанес мне сильный удар кулаком в левое плечо. Братия-исповедники сначала опешили, но потом бросились меня выручать… и, освободив меня, потащили [имяборцев] из игуменской кельи . На других иеронимцев мое «ура!» произвело ошеломляющее впечатление… но Иероним продолжал восседать на своем игуменском кресле. Итак, что же? Имяборческая позиция нами не взята. И снова я с криком «ура!» ринулся в атаку и снова был встречен ударами; но снова из коридора подоспели защитники и снова выволокли тех, которые били меня… И снова я пошел на «ура!», и снова был встречен ударами, и снова выручила братия».
«Был великий бой с обеих сторон, — рассказывал монах Николай Протопопов. — Сперва кулаками, а потом один другого давай таскать за волосы. Это было чудное зрелище!.. И начали вытаскивать иеронимовцев из этой кучи по одному человеку в коридор, где братия стояла в две шеренги, получая добычу и провожая иеронимовцев кого за волосы, кого под бока… Таким образом провожали до лестницы, а по лестнице спускали, кто как угодил: одни шли вниз головой; другие спускались ногами книзу, а затылком считали ступеньки… »
Награда: серебро от РГО
Эфиопские исследования Александра Булатовича привлекли внимание Русского географического общества. В 1899 году Булатович выступил перед отечественными географами с докладом о путешествии в страну Каффу, которую он пересек первым из европейцев. В этом же году его приняли в члены РГО и наградили Малой серебряной медалью. В 1900 году увидела свет книга Булатовича «С войсками Менелика II», где путешественник рассказал о странствиях по Каффе и по землям, которые лежали южнее. В частности, он впервые описал истоки реки Омо и горные хребты вдоль ее русла. За этот труд Булатовича в 1901 году наградили Большой серебряной медалью РГО им. Петра Семенова-Тян-Шанского.
Материал взят: Тут