Легендарные истории побега из рабства ( 6 фото )
- 18.07.2019
- 1 999
Наверное, все крупные цивилизации прошли через стадию рабовладения — а некоторые из тех, что помельче, не прошли до сих пор. И, сколько существует рабство, столько существуют и попытки сбежать из него. Некоторые истории побегов потрясают воображение.
Осторожно, хрупкий груз
В США во времена рабовладения утверждалось, что чернокожие созданы для рабства природой, и тех из них, кто пытался бежать, считали психически больными — драпетоманами. Драпетоманов было удивительным образом много — стоило только аболиционистам наладить в каком-либо месте тайный маршрут, и по нему устремлялись множество плантационных работников и домашних слуг.
Один из них, Генри Браун, чтобы сбежать, воспользовался услугами почты. Генри с детства рос в послушании белым хозяевам и был вполне доволен своей участью. В пятнадцать лет его отправили работать на табачную фабрику. Он зарабатывал там достаточно, чтобы жениться на девушке, которая принадлежала другому хозяину, и выплачивать её хозяину деньги, чтобы тот не продавал ни её, ни трёх их общих детей. Но однажды хозяин его жены решил, что на торгах получит больше. И продал всю семью (кроме Генри, конечно).
Кадр из фильма «Двенадцать лет рабства».
Генри некоторое время безуспешно искал следы своих родных, а потом решился бежать. Он заплатил двум белым за то, чтобы они договорились с аболиционистами о его побеге. Аболиционисты предложили оригинальный способ: послать себя по почте. Браун заказал ящик размерами примерно 90 на 60 на 70 — очень маленький ящик для взрослого мужчины, который не вызывал бы подозрений. В день побега он пропустил работу, облив себе руку кислотой.
Затем сообщники упаковали его в коробку, сложенным в три погибели. В стенках коробки были небольшие отверстия для дыхания. Брауну также положили немного воды и печенья, но лучше было их не есть — предстояло больше суток не ходить в туалет. На ящике написали предостережение обращаться с грузом осторожно и отправили на адрес аболиционистов в соседний штат.
Несмотря на все предостережения, ящик, перенося из фургона в вагон, из вагона на пароход, с парохода на сушу, постоянно роняли и переворачивали вверх дном. По счастью, Браун был абсолютно здоров и смог перенести такое обращение. В месте назначения он с трудом выбрался из ящика — так занемело всё тело. Оглядевшись, он вежливо поздоровался — и такое присутствие духа встречающих поразило. Они отлично понимали, в каком состоянии находится человек, которому нельзя было пошевелиться, чтобы не вызвать подозрений, больше суток — и всё это время сложенным в три погибели.
Генри Брауна встречают аболиционисты.
Позже Генри выступал с рассказами об ужасах рабства и своём побеге. Когда он стал достаточно знаменит, с ним связался новый хозяин его жены и детей и предложил выкупить семью. Никто не знает, почему Генри отказался. И этот факт, и подробные рассказы о побеге вызвали неприязнь аболиционистов — последнее сделало невозможным устроить ещё несколько побегов таким образом. Кроме того, по рассказам Генри вычислили его белых подельников, и одного из них арестовали.
В 1850 году был принят закон, по которому беглых рабов возвращали из любых штатов, и Браун уехал в Англию. Там он по-прежнему зарабатывал выступлениями и через какое-то время женился на местной жительнице.
Цыган свободным быть не может?
Цыган на Балканах, в том числе Румынии, стойко ассоциировали (хотя и не путали) с вечными врагами-турками, с которыми цыгане пришли. На самом деле, когда турки завоевали Византию, многие византийские цыгане переместились на окраины бывшей империи только из соображений сохранить христианскую веру и иметь возможность говорить на знакомом (греческом) языке, который на Балканах знали многие. Но поскольку перемещались они именно что вслед за турецкими войсками, добрых чувств они не вызывали.
В Румынии и Молдове цыган законодательно объявили рабами по факту рождения. Любой цыган, оказавшийся на территории ещё Валашского княжества и некоторых соседних, становился государственным рабом, если у него до этого не было другого хозяина. Румынские цыгане были в рабстве до 1863 года. Да, те цыгане, с которыми общался Пушкин, были рабами на оброке — то есть, они зарабатывали ремеслом и возвращались к хозяину, чтобы отдать ему часть заработанного. Естественно, у хозяева оставались их родственники.
Хотя некоторые уверяли, что цыгане всем довольны, поскольку никогда не поднимают восстаний, на деле при любой возможности цыгане бежали из валашских земель прочь, в страны, где рабство по признаку этничности не было узаконено. Из-за постоянных. Поэтому в наше время в Болгарии и Греции так много цыганских племён румынского происхождения: когда европейцы в очередной раз воевали с турками, цыгане бежали мимо турецких войск на юг. Это было не слишком трудно, потому что турки к цыганам были абсолютно равнодушны — более того, цыгане служили в турецкой армии, в основном как музыканты, оружейники и на ремонте конской упряжи. Главное было — пройти мимо румын.
Одна совсем молодая женщина по имени Мина вошла в цыганскую историю тем, что, не имея возможности нести или долго вести своих совсем маленьких детей, украла хозяйскую свинью, посадила детей верхом и вместе с ней пересекла линию фронта, сбегая из рабства. Весь род этой отважной и находчивой женщины носит теперь её имя — Минешти — и его представители живут также и в России. История умалчивает, что случилось со свиньёй — вероятно, её продали, чтобы обустроиться на месте.
Неисправимая
Рабство существует и в наше время. В одних странах рабовладельцы удерживают людей тайно, и их помогает найти только случай (вроде спрятанной в продукции на продажу записки). В других, в зоне боевых действий, закон или не действует вовсе, или устанавливается вооружёнными людьми, которые не хотят знать ничего, кроме власти над более слабыми. Так, в Ираке на территориях под контролем запрещённой в России и других странах организации ИГИЛ вовсю процветает рабство, в том числе — сексуальная эксплуатация несовершеннолетних девочек и мальчиков.
В рабы берут курдов-езидов и преподносят это как благодеяние: ИГИЛовцы считают их язычниками и утверждают, что несут им свет ислама. Многие рабыни действительно соглашаются принять ислам, чтобы облегчить свою участь, пусть даже это означает предать память своих зверски убитых ИГИЛовцами родных. Но многие курдки постоянно ищут возможность побега, и одна из них, по имени Ламия, прославилась как самая неисправимая из беглянок. В конце концов она действительно вырвалась на свободу.
Её история необычна именно тем, что она не останавливалась. Каждый раз, когда её ловили, её очень жестоко наказывали, избивая и насилуя по многу дней, угрожая отрезать руки или убить. Потом продавали другому, более жестокому хозяину. В конце концов девушка была уже страшно изуродована, когда попала в руки хирурга, который, похоже, смотрел на возможные побеги сквозь пальцы — он даже дал Ламии телефон, и она смогла организовать свой побег к курдам. Переправиться было нетривиальной задачей. В какой-то момент Ламии и двум другим рабыням (одной из которых было восемь лет) пришлось долго идти пешком, и они наткнулись на мины. Ламия выжила, девочки — нет.
Сейчас она изуродована, один глаз ей пришлось удалить и заменить стеклянным протезом, она страдает от кошмаров и других симптомов ПТСР и ей предстоит множество пластических операций и долгое лечение — побои и изнасилования сказались на её здоровье. Всего она участвовала более, чем в десятке побегов, и всегда старалась уговорить бежать и других девушек. Ламия — не единственная, кому удалось сбежать от ИГИЛ, но единственная, кто предпринимала столько попыток и в конце концов смогла. Когда она освободилась, ей было всего восемнадцать лет. Её младшая сестра всё ещё в рабстве, и Ламия надеется, что она хотя бы до сих пор жива.
Ещё одна девушка, Ишвак, в Германии наткнулась на своего бывшего жестокого хозяина из ИГИЛ. Он угрожал ей и шантажировал её, чтобы заставить снова стать его рабыней, но Ишвак пошла за защитой в полицию (что почему-то удивило шантажиста). Другая беглянка, Надия, выступала со своими свидетельствами о геноциде езидов перед ООН.
Осторожно, хрупкий груз
В США во времена рабовладения утверждалось, что чернокожие созданы для рабства природой, и тех из них, кто пытался бежать, считали психически больными — драпетоманами. Драпетоманов было удивительным образом много — стоило только аболиционистам наладить в каком-либо месте тайный маршрут, и по нему устремлялись множество плантационных работников и домашних слуг.
Один из них, Генри Браун, чтобы сбежать, воспользовался услугами почты. Генри с детства рос в послушании белым хозяевам и был вполне доволен своей участью. В пятнадцать лет его отправили работать на табачную фабрику. Он зарабатывал там достаточно, чтобы жениться на девушке, которая принадлежала другому хозяину, и выплачивать её хозяину деньги, чтобы тот не продавал ни её, ни трёх их общих детей. Но однажды хозяин его жены решил, что на торгах получит больше. И продал всю семью (кроме Генри, конечно).
Кадр из фильма «Двенадцать лет рабства».
Генри некоторое время безуспешно искал следы своих родных, а потом решился бежать. Он заплатил двум белым за то, чтобы они договорились с аболиционистами о его побеге. Аболиционисты предложили оригинальный способ: послать себя по почте. Браун заказал ящик размерами примерно 90 на 60 на 70 — очень маленький ящик для взрослого мужчины, который не вызывал бы подозрений. В день побега он пропустил работу, облив себе руку кислотой.
Затем сообщники упаковали его в коробку, сложенным в три погибели. В стенках коробки были небольшие отверстия для дыхания. Брауну также положили немного воды и печенья, но лучше было их не есть — предстояло больше суток не ходить в туалет. На ящике написали предостережение обращаться с грузом осторожно и отправили на адрес аболиционистов в соседний штат.
Несмотря на все предостережения, ящик, перенося из фургона в вагон, из вагона на пароход, с парохода на сушу, постоянно роняли и переворачивали вверх дном. По счастью, Браун был абсолютно здоров и смог перенести такое обращение. В месте назначения он с трудом выбрался из ящика — так занемело всё тело. Оглядевшись, он вежливо поздоровался — и такое присутствие духа встречающих поразило. Они отлично понимали, в каком состоянии находится человек, которому нельзя было пошевелиться, чтобы не вызвать подозрений, больше суток — и всё это время сложенным в три погибели.
Генри Брауна встречают аболиционисты.
Позже Генри выступал с рассказами об ужасах рабства и своём побеге. Когда он стал достаточно знаменит, с ним связался новый хозяин его жены и детей и предложил выкупить семью. Никто не знает, почему Генри отказался. И этот факт, и подробные рассказы о побеге вызвали неприязнь аболиционистов — последнее сделало невозможным устроить ещё несколько побегов таким образом. Кроме того, по рассказам Генри вычислили его белых подельников, и одного из них арестовали.
В 1850 году был принят закон, по которому беглых рабов возвращали из любых штатов, и Браун уехал в Англию. Там он по-прежнему зарабатывал выступлениями и через какое-то время женился на местной жительнице.
Цыган свободным быть не может?
Цыган на Балканах, в том числе Румынии, стойко ассоциировали (хотя и не путали) с вечными врагами-турками, с которыми цыгане пришли. На самом деле, когда турки завоевали Византию, многие византийские цыгане переместились на окраины бывшей империи только из соображений сохранить христианскую веру и иметь возможность говорить на знакомом (греческом) языке, который на Балканах знали многие. Но поскольку перемещались они именно что вслед за турецкими войсками, добрых чувств они не вызывали.
В Румынии и Молдове цыган законодательно объявили рабами по факту рождения. Любой цыган, оказавшийся на территории ещё Валашского княжества и некоторых соседних, становился государственным рабом, если у него до этого не было другого хозяина. Румынские цыгане были в рабстве до 1863 года. Да, те цыгане, с которыми общался Пушкин, были рабами на оброке — то есть, они зарабатывали ремеслом и возвращались к хозяину, чтобы отдать ему часть заработанного. Естественно, у хозяева оставались их родственники.
Хотя некоторые уверяли, что цыгане всем довольны, поскольку никогда не поднимают восстаний, на деле при любой возможности цыгане бежали из валашских земель прочь, в страны, где рабство по признаку этничности не было узаконено. Из-за постоянных. Поэтому в наше время в Болгарии и Греции так много цыганских племён румынского происхождения: когда европейцы в очередной раз воевали с турками, цыгане бежали мимо турецких войск на юг. Это было не слишком трудно, потому что турки к цыганам были абсолютно равнодушны — более того, цыгане служили в турецкой армии, в основном как музыканты, оружейники и на ремонте конской упряжи. Главное было — пройти мимо румын.
Одна совсем молодая женщина по имени Мина вошла в цыганскую историю тем, что, не имея возможности нести или долго вести своих совсем маленьких детей, украла хозяйскую свинью, посадила детей верхом и вместе с ней пересекла линию фронта, сбегая из рабства. Весь род этой отважной и находчивой женщины носит теперь её имя — Минешти — и его представители живут также и в России. История умалчивает, что случилось со свиньёй — вероятно, её продали, чтобы обустроиться на месте.
Неисправимая
Рабство существует и в наше время. В одних странах рабовладельцы удерживают людей тайно, и их помогает найти только случай (вроде спрятанной в продукции на продажу записки). В других, в зоне боевых действий, закон или не действует вовсе, или устанавливается вооружёнными людьми, которые не хотят знать ничего, кроме власти над более слабыми. Так, в Ираке на территориях под контролем запрещённой в России и других странах организации ИГИЛ вовсю процветает рабство, в том числе — сексуальная эксплуатация несовершеннолетних девочек и мальчиков.
В рабы берут курдов-езидов и преподносят это как благодеяние: ИГИЛовцы считают их язычниками и утверждают, что несут им свет ислама. Многие рабыни действительно соглашаются принять ислам, чтобы облегчить свою участь, пусть даже это означает предать память своих зверски убитых ИГИЛовцами родных. Но многие курдки постоянно ищут возможность побега, и одна из них, по имени Ламия, прославилась как самая неисправимая из беглянок. В конце концов она действительно вырвалась на свободу.
Её история необычна именно тем, что она не останавливалась. Каждый раз, когда её ловили, её очень жестоко наказывали, избивая и насилуя по многу дней, угрожая отрезать руки или убить. Потом продавали другому, более жестокому хозяину. В конце концов девушка была уже страшно изуродована, когда попала в руки хирурга, который, похоже, смотрел на возможные побеги сквозь пальцы — он даже дал Ламии телефон, и она смогла организовать свой побег к курдам. Переправиться было нетривиальной задачей. В какой-то момент Ламии и двум другим рабыням (одной из которых было восемь лет) пришлось долго идти пешком, и они наткнулись на мины. Ламия выжила, девочки — нет.
Сейчас она изуродована, один глаз ей пришлось удалить и заменить стеклянным протезом, она страдает от кошмаров и других симптомов ПТСР и ей предстоит множество пластических операций и долгое лечение — побои и изнасилования сказались на её здоровье. Всего она участвовала более, чем в десятке побегов, и всегда старалась уговорить бежать и других девушек. Ламия — не единственная, кому удалось сбежать от ИГИЛ, но единственная, кто предпринимала столько попыток и в конце концов смогла. Когда она освободилась, ей было всего восемнадцать лет. Её младшая сестра всё ещё в рабстве, и Ламия надеется, что она хотя бы до сих пор жива.
Ещё одна девушка, Ишвак, в Германии наткнулась на своего бывшего жестокого хозяина из ИГИЛ. Он угрожал ей и шантажировал её, чтобы заставить снова стать его рабыней, но Ишвак пошла за защитой в полицию (что почему-то удивило шантажиста). Другая беглянка, Надия, выступала со своими свидетельствами о геноциде езидов перед ООН.
Материал взят: Тут