Разбор посадки ( 2 фото )

Следствие рассматривает все версии трагедии в Шереметьево


Как стало известно “Ъ”, в уголовном деле о катастрофе самолета SSJ 100 «Аэрофлота», жертвами которой стал 41 человек, доминирующей является версия о действиях пилотов. Не выработав топливо и с явным превышением скорости, они совершили посадку в аэропорту Шереметьево, что и привело к повреждению воздушного судна с последующим пожаром. Параллельно следствие разбирается с наземными службами, которые, возможно, оперативно не отреагировали на ЧП. Окончательные же выводы о причинах катастрофы сделают специалисты МАК и генерал из Следственного комитета, являющийся специалистом по расследованию терактов.

Осмотрев в понедельник в Шереметьево сгоревший самолет, председатель Следственного комитета России (СКР) Александр Бастрыкин провел оперативное совещание, на котором заслушал отчеты своих подчиненных. По итогам мероприятия, как стало известно “Ъ”, руководителем расследования был назначен первый замначальника главного управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета Николай Ущаповский. Следует отметить, что он имеет опыт расследования уголовных дел, связанных с авиацией. В частности, еще работая в Генпрокуратуре, он разбирался в обстоятельствах двойного теракта (жертвами взрывов стали 93 человека), совершенного смертницами на бортах самолетов, вылетевших в 2004 году из Москвы в Сочи и Волгоград. Генерал Ущаповский также расследовал подрыв террористами поезда «Невский экспресс» в 2009 году в Тверской области, покушение на главу РАО ЕЭС Анатолия Чубайса и массовые убийства, совершенные так называемой бандой «амазонок» в Ростовской области.

Официальный представитель СКР Светлана Петренко сообщила, что следствием рассматриваются различные версии происшедшего в Шереметьево, среди которых недостаточная квалификация пилотов, диспетчеров и лиц, проводивших технический осмотр борта, неисправность самого воздушного судна и даже неблагоприятные метеоусловия.

Подозрения в адрес пилотов, которые с отравлением угарным газом оказались в больницах, связаны с их действиями при посадке воздушного судна.

Борт SU-1492 «Аэрофлота» вылетел из Шереметьево в Мурманск в 18:02, а уже через 14 минут полета его командир Денис Евдокимов вышел на связь с диспетчером по так называемому резервному каналу связи, работающему на частоте 121,5 МГц. Пилот сообщил, что в его SSJ 100 попала молния и пробивший фюзеляж электростатический разряд привел к отказу основного канала радиосвязи и автоматики управления самолетом. В связи с этим летчик решил вернуться на аэродром вылета.


Самолет сделал несколько разворотов в воздухе, а еще примерно через десять минут начал заходить на посадку на освобожденную для него полосу. Заход, по мнению близких к расследованию аварии источников “Ъ”, оказался сложным. В первую очередь потому, что из-за отказавшей автоматики совершался в ручном (direct mode) режиме. В нем отключаются такие важные при посадке функции, как автоматический контроль минимально допустимой путевой скорости машины, перегрузок или предельно допустимых углов атаки, поэтому экипаж мог ориентироваться только на показания приборов и собственные профессиональные навыки.

Кроме того, из-за неизрасходованного топлива, взятого с расчетом примерно двухчасового полета до Мурманска, Superjet садился с максимальной массой, создающей дополнительные трудности для приземления. Наконец, проблемы экипажу создало отсутствие полноценной радиосвязи с диспетчером — резервный канал, по словам летчиков, постоянно прерывался.

Самолет тем не менее благополучно вышел на глиссаду и снизился по ней к взлетно-посадочной полосе со значительным — более 1 км перелетом и превышением путевой скорости на 30 км/ч. Даже в таких условиях посадка, по мнению экспертов, была вполне безопасной. Однако в результате еще одной возможной ошибки летчиков, превысивших, как оказалось, не только путевую, но и вертикальную скорость снижения машины, касание колесами самолета бетонки оказалось слишком жестким. Сработавшие стойки шасси вытолкнули машину вверх, и самолет совершил так называемый отскок (bounce landing) от ВПП.

Справиться с первым скачком летчики опять же не смогли, а своими действиями — они все время пытались прижать нос самолета к земле, вместо того чтобы, наоборот, стабилизировать машину в посадочном положении,— лишь спровоцировали новые «прогрессирующие», по авиационной терминологии, отскоки. Уже после второго, еще более высокого «прыжка» стойки шасси продавили топливные баки самолета, керосин из них выплеснулся на горячие двигатели и воспламенился. Когда SSJ наконец остановился, вся его задняя часть была охвачена пламенем.

Выбраться из горящей машины удалось большинству членов экипажа и только пассажирам, которые сидели на первых рядах кресел. Те, кто располагался сзади, получили серьезные травмы еще во время «прыжков» лайнера по бетонке и выбраться из салона самостоятельно не могли. Горящий вокруг авиационный керосин не оставил раненым никаких шансов на выживание.

В понедельник эксперты Межгосударственного авиакомитета приступили к расшифровке параметрического и речевого самописцев сгоревшего самолета. О причинах трагедии можно будет говорить после анализа сохранившейся на приборах информации, однако уже сегодня эксперты сходятся во мнении, что катастрофа, скорее всего, произошла из-за ошибок экипажа Superjet.

Первой из них было само решение летчиков лететь через грозовой фронт. Затем, попав в сложную, но далеко не катастрофическую ситуацию с отключением автоматики, летчики, по мнению авиаэкспертов, поторопились приземлиться вместо того, чтобы продержаться несколько часов в воздухе и выжечь лишний керосин (сливать топливо в воздухе сейчас запрещено по экологическим требованиям). Наконец, уже в процессе приземления члены экипажа SSJ, как полагают авиаэксперты, продемонстрировали свою крайне слабую пилотажную подготовку, не сумев сначала правильно зайти на посадку в ручном режиме, а затем еще и усугубив ситуацию с начавшимися отскоками.

Вице-президент компании «Гражданские самолеты Сухого» Игорь Виноградов сообщил “Ъ”, что при испытаниях SSJ проверялся на удары молниями. По их результатам было установлено, что молнии не приводят к возгораниям на воздушном судне и потерям его управления. Другой источник “Ъ” в компании отметил, что за время эксплуатации SSJ 100 в них 13 раз попадали молнии, но ни один из этих инцидентов не повлиял на работу машины в воздухе. По словам господина Виноградова, прямые испытания самолета на посадку с превышением массы не проводились, однако подобные ситуации предусмотрены руководством по летной эксплуатации SSJ и моделируются на тренажерах при обучении пилотов.

Помимо действий самих пилотов СКР активно изучает работу наземных служб Шереметьево. По словам руководителя Минтранса России Евгения Дитриха, службы реагирования аэропорта Шереметьево сработали оперативно. Министр отметил, что SSJ совершил посадку в 18:30, а тревога была объявлена в 18:31. Первая пожарная машина, по его данным, оказалась рядом с лайнером уже через минуту. «В течение последующих четырех минут прибыло еще шесть пожарных машин»,— добавил Евгений Дитрих.

Председатель комитета по чрезвычайным ситуациям в аэропортах гражданской авиации ассоциации «Аэропорт» ГА Александр Журавков сообщил “Ъ”, что в Шереметьево используется шесть аэродромных пожарных автомобилей и все они соответствуют российским требованиям, а большая часть и стандартам Международной организации гражданской авиации (ИКАО). «При этом аэродром обеспечивает уровень требуемой противопожарной защиты самой высокой для России 9-й категории, которая необходима для больших воздушных судов, к которым относятся, например, Boeing 777-300 и A330. Для тушения пожаров в этих больших самолетах, согласно российским требованиям, задействуются 5 пожарных машин и 20 человек личного состава. Сгоревший SSJ относится к 6-й категории, и для его тушения необходимо 3 машины и команда пожарных из 12 человек. По стандартам ИКАО и российским нормам они должны были оказаться у горящего самолета максимум через три минуты»,— рассказал господин Журавков.

В свою очередь, руководитель Шереметьевского профсоюза бортпроводников Илона Борисова сказала “Ъ”, что вопросы к спасательной операции действительно имеются. «Есть регламент аварийно-спасательного обеспечения безопасности полетов, который исполнен не был,— полагает госпожа Борисова.— В соответствии с ним первые спасательные машины должны прибыть на место происшествия через три минуты. Но не с момента возникновения самого ЧП, а с момента получения соответствующей команды. Так вот, по нашим данным, пожарные уложились в норматив, но прибыли гораздо позже, чем начался сам пожар и спасение пассажиров с борта лайнера». По словам госпожи Борисовой, проблема заключается в том, что сами команды «Тревога» и «Готовность» были отданы с опозданием.

В соответствии с первой из них внезапно произошло ЧП с терпящим бедствие воздушным судном. Расчеты спасателей сразу направляются на место чрезвычайной ситуации. Первая машина должна прибыть туда через три минуты. По второй — спасатели в ожидании посадки терпящего бедствие самолета находятся в месте своего сбора, откуда и выезжают на ЧП в случае необходимости. Согласно регламенту, решение о подаче сигналов «Тревога» и «Готовность» могут принять диспетчеры, руководитель полетов, сменный начальник аэропорта, руководитель предприятия гражданской авиации, начальник поисково-аварийной службы аэропорта — всего семь должностных лиц. Передаются же они службой движения по специальной связи. Судя по появившемуся в понедельник видео, диспетчеры, только наблюдая с вышки за аварийной посадкой, пожаром на борту и спасающимися пассажирами, вызывали пожарных: «2–10, "вода", давайте, подъезжайте…»

Сергей Машкин, Николай Сергеев, Алексей Соковнин, Олег Рубникович, Иван Сафронов

Материал взят: Тут