«Он подстерёг меня после работы и сунул список «почему ты ведёшь себя, как сука». Исповеди сталкеров и их жертв ( 9 фото )

В глазах большинства сталкинг – это скорее комплимент, нежели угроза. в реальной жизни жертвы преследований испытывают как минимум раздражение, как максимум панический страх от такой слежки. Разбираемся, как безобидные люди становятся сталкерами и почему их никто не идентифицирует.


В юном возрасте со мной случилась первая любовь, которая окончилась разрывом, громкими словами о ненависти и даже дракой. Сейчас уже я понимаю, что находилась в токсичных отношениях, и закончить их было правильно – иначе они могли закончиться поножовщиной на почве ревности.

После двух дней молчания от возлюбленного я полезла штурмовать форумы и книжки по психологии, которых почему-то было много в родительском доме. Для спасения отношений предлагалось «сделать ему приятное» – писать любовные письма, появляться в местах тусовок возлюбленного, звонить и болтать с ним о какой-нибудь ерунде. Ни слова про границы. Я выслеживала каждый шаг бывшего парня, якобы случайно появлялась на футбольном секторе, куда он ходил с друзьями, изучила его аккаунты в соцсетях вдоль и поперек, даже вступила в паблики, где он активно комментировал посты. Мне казалось, что я спасаю отношения, ведь в книжках было сказано, что это все романтично и должно его подкупить. На самом деле, я занималась сталкингом.

Чуть позже уже, в университете, я познакомилась с парнем, который на первый взгляд казался умным и милым. Его бесконечные звонки по поводу и без я оправдывала тем, что ему одиноко. Он мог позвонить и сказать, что видел меня и проследил за мной – он знал, что я делаю и куда хожу. Пару раз он даже прислал фотографии, на которых я, например, выбирала детские носочки. Он не осознавал своего поведения и не слышал, что это меня бесит. Один раз он подстерег меня после работы и принес с собой список «почему ты ведешь себя, как сука». Тогда стало действительно страшно. Спасли меня блокировка номера и бан его в социальных сетях.


Сейчас я понимаю, что мне тогда повезло: одногруппник не знал моего домашнего адреса – максимум, где он мог меня доставать, это в сети или по телефону. Но ему удавалось выцепить меня после работы, чтобы рассказать, какая я плохая, потому что не обращаю на него внимания. Когда рассказывала о нем знакомым и друзьям, все романтизировали его поведение и не воспринимали мои проблемы всерьез. Многие предлагали прогуляться с ним, некоторые говорили, мол, «присмотрись – он же старается».

В странах экс-СССР’а преследование объекта воздыхания часто романтизируется. На форумах и даже в старообрядных медиа пишут, что петь серенады под окнами своей любви, оставлять ей тайные послания и устраивать встречи-сюрпризы – это красивые жесты. Это поведение якобы должно покорить объект страсти и завоевать его сердце. Но, если судить непредвзято, это уже первые звоночки сталкинга, и так оправдывают себя сталкеры-«романтики». Со временем, часто не давая себе отчета, люди начинают по-настоящему преследовать других для обладания властью над ними.

Такие преследования признаны уголовным преступлением в нескольких западных странах – в Англии, например, за сталкинг можно получить тюремный срок до десяти лет. Сталкингу подвергаются и женщины и мужчины – и мы уже писали, как сталкинг перешел в киберпространство, как люди выслеживают измены своих партнеров по лайкам в соцсетях. Но если прошлый материал про цифровых «ищеек» читателем мог восприниматься как анекдот жанра драмеди, то рассказы «оффлайновых» сталкеров и их жертв показывает проблему гораздо нагляднее.

«За своим парнем я слежу несколько дней в неделю». Как люди становятся сталкерами

Любовь сталкерит людей. Она считает, что сталкинг – это шанс укрепить отношения, убедиться в верности партнера. Рассказы жертв преследования её не впечатляют – девушка уверена, что они относятся к проблеме слишком серьёзно.

Любовь: «Я выслеживала всех своих парней – мне всегда казалось, что они меня обманывают и что их стоит проверять. Специально приходила в тот же бар, чтобы проследить, с кем отдыхает мой парень. Мне кажется, что мужчинам такое поведение нравится: они чувствуют внимание и видят, что они нужны и важны. Мне не составит труда приехать к партнеру под офис и простоять пару часов, чтобы увидеть, с кем он выходит и вдруг его еще кто встречает. Я могу сама за ним ехать, чтобы убедиться, что он едет домой, а не к кому-то другому. Если он долго не отвечает в соцсетях, мне не сложно написать смс-сообщение или позвонить. Номера от меня не блокировали, но, бывало, не поднимали трубку. Я считаю, если человек так обеспокоен своими отношениями, то настроен он серьезно. Сама я готова пойти на всё, только чтобы уберечь свои отношения и укрепить их.

Меня и саму проверяли и выслеживали. Однажды я обманула, что работаю, а сама в это время гуляла с сестрой. Мой молодой человек вечером прислал фотографию меня и сестры в городе – у нас была ссора из-за этого обмана. А я просто боялась, что мой парень захочет познакомиться с сестрой – это немного пугало и вызывало ревность. С тех пор сама стараюсь не обманывать, да и людей по возможности проверяю.


Работа позволяет гибкий график – я мастер по наращиванию ресниц. За своим парнем я слежу несколько дней в неделю, в основном смотрю, куда и с кем он ходит обедать во время работы, с кем ходит на тренировку и после тренировок. Он в курсе, что я могу его в любой момент проверить и проследить. Если человеку нечего скрывать, он и сталкинг не будет воспринимать как что-то плохое. Когда люди возмущаются из-за слежки, мне кажется, у них срабатывает защитная реакция. Сами подумайте: не зря в народе говорят про завоевание и про то, что все мужчины добытчики.

Хочу сказать и насчет претензий девушек, которых якобы преследуют. За свою жизнь я насмотрелась на всякое, и могу сказать, что девушки и изменяют, и врут, и преувеличивают. Нормальной девушке понравилось бы внимание, чаще всего поклонники начинают агрессивничать в ответ на неадекватную реакцию от самих девушек. Можно ведь и посмеяться, пошутить, а не с ходу посылать и угрожать».

Антону 27 лет, он признается, что сам страдал от сталкинга и сам же его практиковал. Парню стыдно, но в то же время он оправдывает сам себя. Сейчас Антон работает с психологом, чтобы тот помог ему избавиться от тяги к преследованиям. 

Антон: «Я нравился девушке, которая встречала меня после учебы, иногда даже с едой. Она разрисовала мне подъезд и забрасывала личку сообщениями. Даже писала мне письма и подбрасывала в почтовый ящик. Не могу сказать, что меня это злило – скорее я просто не знал, как себя вести. Она подписалась на мой инстаграм и, если я ставил геолокацию в постах, приходила в это место. Девушка была довольно милой, но отношений я с ней не хотел.

Однажды я спросил, зачем она всё это делает. Она ответила, что ей казалось, будто мне приятно ее внимание. Но приятно оно только первое время, потом ты чувствуешь себя обязанным, а потом уже начинаешь оборачиваться, когда видишь ее везде и всюду. Я закрыл инстаграм, но это не помогло. Оказалось, что на мой аккаунт уже были подписаны несколько ее фейков. Проще было удалить инстаграм. Я начал ее игнорировать, не отвечал на сообщения, делал вид, что мы не знакомы, и только потом она от меня отстала.


Но потом я перенял ее поведение, когда влюбился сам. Не знаю, была ли это влюбленность или помешательство. Сейчас уже думаю, что второй вариант. Я часами стоял около ее подъезда, чтобы поговорить с ней хотя бы минуту, потому что на сообщения и на звонки она не отвечала. Один раз я узнал, куда она ходит на английский язык, и пришел туда на вечернее занятие. После занятия она расплакалась и попросила оставить ее в покое. А я не понимал: неужели я делаю что-то плохое, что она так расстраивается? Я присылал ей цветы с мягкими игрушками – мне казалось, что все девушки любят такие сюрпризы.

Не могу сказать, что мне стыдно. Я понимаю, что, возможно, вел себя странно или не совсем корректно. Просто я не мог понять, что делаю не так, если она даже не хочет со мной прогуляться. Девушки везде твердят про завоевание и ухаживания, а как только начинаешь ухаживать, не могут даже объяснить, что не так. За её инстаграмом я тоже следил – с помощью него узнал ее адрес. Она сфотографировалась около подъезда и поставила геолокацию, а вычислить дом уже было несложно.

Сейчас уже меня «отпустило». Она стала угрожать пойти в милицию, но и я сам себя заставляю не заходить к ней на страницу – понимаю, сколько это отнимает времени. Я много читаю про личные границы, с чем-то соглашаюсь, а с чем-то – не совсем. Мне до сих пор кажется, что если девушки говорят «нет», чаще всего они имеют в виду «да». Мне помогают сеансы у психолога, сталкинг очень засасывает. Я бы даже назвал сталкинг новым видом зависимости. Ты же часами мониторишь страницы в социальных сетях, проверяешь лайки, посты, аудиозаписи, сидишь в выходной день в машине под подъездом девушки  и ждешь, пока она выйдет. От зависимости без специалиста избавиться сложно, мне самому пришлось в этом признаться – я поймал себя на мысли, что это мешает мне жить».

Почему сталкинг – не преступление

Впервые сталкинг был криминализован только в конце прошлого века, первый закон против навязчивого преследования приняли в штате Калифорния в 1990 году. Сейчас подобные законы есть в Сингапуре, Австралии, Индии, Канаде, Великобритании, Германии, Франции, Италии, Нидерландах и Румынии. У нас закона о преследовании нет. Сергей Устинов, правозащитник «Правовой инициативы», говорит, что в нашей стране заявить на преследователя можно, только если можно доказать нанесенный жертве вред.


Сергей Устинов: «Визуальное наблюдение – это вмешательство в личную жизнь, однако состав преступления по ст. 179 УК РБ «Незаконное собирание либо распространение информации о частной жизни» наступает только после наступления вреда, который может быть моральным (например, разлад в семье, подрыв деловой репутации) или имущественным (отказ в приеме на работу или увольнение). Так что если действия не сопровождались угрозами жизни и здоровью или уничтожением имущества (то есть не образовывают состав преступления по ст.186 УК «Угроза убийством, причинением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества»), то привлечь за такое навязчивое поведение не получится. А говоря об ответственности за преследования, нужно понимать, это очень тонкая тема. Ответственность вряд ли целесообразно вводить только по фактам рисования мелом на асфальте, ожидания на скамейке или отправке смс-сообщений. В любом случае от таких действий  должны быть последствия – то есть причиненный вред – иначе возможны злоупотребления со стороны заявителей».

«Он не мог мне дозвониться, так что приехал под подъезд и выслеживал, действительно ли я дома». Чего боится жертва сталкера

Елена на личном опыте убедилась, что влюбленность может быть токсичной и больной: молодой человек выслеживал её и продолжает это делать даже после разрыва. Она до сих пор не уверена, что находится в безопасности.

Елена: «Когда я проходила медкомиссию на работу, познакомилась в поликлинике с молодым человеком. Мы мило поболтали, он спросил, как я подписана в соцсетях. Я ему сдуру и ляпнула, он и ушел. Буквально через несколько минут он добавился в друзья и написал. Меня не напрягло это, а скорее удивило. Хотя сейчас уже понимаю, что стоило задуматься уже тогда. Мы начали близко общаться, вскоре и завязался роман.

Мы часто ссорились, он не верил мне, что я, например, вышла с мамой прогуляться. Говорил, что я ему вру, что сама в этот момент с любовником. Он мог спросить, где я сейчас нахожусь, и подъехать на машине в это место. Заваливал сообщениями, если не отвечала, звонил и во все мессенджеры писал. Один раз я себя плохо чувствовала, поставила телефон на авиарежим – он не мог мне дозвониться, так что приехал под подъезд и выслеживал, действительно ли я дома.


Как я обнаружила преследование? Ехала на машине в магазин и случайно увидела, как мой парень едет за мной, прямо как в фильмах. Свернула на обочину, и он тоже остановился. Его даже не удивляла и не смущала эта ситуация! Я спросила, зачем он это делает и почему следит за мной – причиной была нездоровая ревность. Оказывается, он практиковал слежку за мной на машине и до этого случая. Он говорил, даже убеждал, что я изменяю ему, что он все знает и что никто меня не будет любить так, как он.

Я заблокировала его во всех соцсетях, мне уже становилось страшно от его постоянного присутствия. Но он создавал фейковые страницы и писал с них. Причем сначала он оскорблял меня, а потом признавался в любви. Прошло уже достаточное количество времени после нашего расставания, а он до сих пор меня находит в социальных сетях, создает фейковые страницы и написывает с них. Даже в «Одноклассниках»! Перед восьмым марта я снова увидела его машину в городе за моей. В этот же день курьер принес мне мишку из искусственных цветов. Не помогало ничего: ни разговоры, ни угрозы, ни шантаж. Он как преследовал меня, так и продолжает это делать».

«Одну клиентку преследовал сотрудник правоохранительных органов». Что говорит психолог, который работает и со сталкерами, и с их жертвами

Психолог Леонид Цой работает с жертвами сталкинга и с самими преследователями. Леонид говорит, что слово «сталкинг» не является психологическим термином. Но сталкинг – это определенно вид насильственных действий, он вызывает страдания у тех, за кем следят. Сталкинг имеет разные степени, он может причинять сильный дискомфорт, вплоть до психических расстройств и даже физических заболеваний. Леонид рассказывает, что даже сам практиковал сталкинг и был его свидетелем.


Леонид Цой

Леонид Цой: «Я не веду количественную статистику случаев сталкинга, но в моей практике были клиенты, которые сами подвергались или практиковали сталкинг. К своему стыду, я и сам в определенный период своей жизни заваливал смсками и приходил на работу/домой к ни в чем не повинным людям. Сталкинг, как и другие насильственные действия, совершаются совсем не обязательно какими-то плохими, демоническими личностями. И в ряде случаев достаточно элементарной просветительской работы, чтобы люди перестали так поступать.

В моей практике была яркая и пугающая история: одна клиентка подверглась преследованию сотрудника правоохранительных органов, который сначала посещал ее занятия, а затем начал ее преследовать, в том числе хватал ее за руки, насильно обнимал, подстерегал после занятий, прячась возле места работы. Дело осложнялось тем, что клиентка испытывала к нему (это был трансгендерный мужчина) некоторое сочувствие и симпатию. Ей было очень тяжело, она испытывала еще и чувство вины, когда ей приходилось сопротивляться. Она была вынуждена сменить несколько номеров, но он продолжал ее находить. Ближайшее окружение было плохой поддержкой, так как ее близкие не понимали серьезности ситуации. Это был большой стресс, который спровоцировал панические состояния и сильную тревогу, постоянное ожидание преследования и страх.


Другая неприятная история произошла со мной и моей подругой. Я гостил у нее в ожидании хирургической операции, когда у меня был серьезный перелом ноги. Как-то вечером она на звонок открыла дверь, а за порогом стоял мужчина, который преследовал ее на работе. Я опасался вступать с ним в физическое противостояние, так как мне нельзя было наступать на ногу и приходилось все время держать ее на весу. Я вызвал милицию, но наряд ехал к нам дольше часа. Все это время наш «гость» отказывался уходить, нес всякую околесицу и пытался потрогать мою ногу. Было страшно. В конце концов силовики приехали и выпроводили этого человека. В этом эпизоде был положительный момент: подруга наконец смогла обратиться в органы по поводу преследований. Этот мужчина давно ее донимал, в том числе рукоприкладствовал, затаскивал на работе в темные углы, выкручивал руки. После обращения в милицию его уволили, к тому же участковая смогла провести с ним беседу таким образом, что преследования после этого прекратились.

Однажды я брал интервью у женщины, которую преследовал бывший муж. В этой истории был очень серьезный уровень насилия, настоящего садизма. Мужчина ломал ей пальцы, сильно избивал её и ребенка, и только это поспособствовало тому, что женщина в итоге решила уйти. Она не обращалась в правоохранительные органы, но ее новый партнер «предпринял меры физического воздействия», хотя преследователь привел с собой еще и своего друга. Но новый партнер женщины вышел с честью из этого неравного противостояния. К сожалению, не все обладают таким уровнем физической подготовки. Поэтому я рекомендую пользоваться правовыми методами самозащиты.

Я знаю и другие истории, когда мужья продолжают преследовать и избивать бывших жен после развода.

К сожалению, семейное и партнерское насилие распространено в нашем обществе очень широко. К счастью, общественные организации и активисты выносят эту проблему в публичное поле – есть надежда на улучшение ситуации.

Я работаю именно с психологическими последствиями сталкинга: как у преследователей, так и у тех, кого преследуют. Но такая работа имеет смысл только в том случае, если человек находится в безопасности. Если же преследования происходят прямо во время терапии, сначала нужно обеспечить безопасность человека. Работа психолога в этом случае заключается и в том, чтобы информировать о таких действиях и помогать юридически.


Часто партнеры продолжают преследовать своих партнерш после того, как те выражают желание закончить отношения. Это может быть очень опасно, и есть случаи, когда это заканчивается убийствами.

Если вы столкнулись с преследованием, хороши любые законные средства противодействия. К сожалению, в отличие от многих стран, в России и Беларуси нет системных способов работы с таким насилием. Но не стоит пренебрегать обращением в правоохранительные органы. Люди, подвергающиеся сталкингу, часто стесняются огласки, а это один из немногих инструментов самозащиты. И она может спасти вашу жизнь.

Если это преследование в киберпространстве – сделайте скриншоты угроз и приложите к заявлению в полицию. Если вас преследуют – попытайтесь сфотографировать или снять преследователя на видео, не стесняйтесь кричать и привлекать внимание прохожих или соседей. Напишите о преследовании в соцсетях. Обратитесь к друзьям, к журналистам, в полицию, к незнакомым встречным людям. Если это ваш знакомый, можно обратиться к преследователю прямо, резко дать ему понять, что вы не хотите общения (это совсем не отменяет необходимости обратиться за помощью).

Как и другие виды насильственного поведения, сталкинг имеет свойство со временем усиливаться, если не находит эффективного противодействия. А люди вынуждены менять телефонные номера, стиль жизни или даже города, когда подвергаются таким преследованиям».

Материал взят: Тут