Выжить в масленицу ( 2 фото )

Что главное в блинах? Вовремя остановиться. Понятно, что о здоровом питании на эту неделю забыли. Но все-таки держите себя в руках. История про гибель баснописца Крылова от переедания блинов, конечно, всего лишь сказка. Но намек очень жирный.


Мы же продолжим увлекательное чтение прекрасный очерка русского писателя-сатирика Ивана Мясницкого (1852—1911) про масленицу в московской купеческой семье:

“Вторник. Как поели блинов, напились чаю и завалились, я у себя в спальной, а сам в своем кабинете. Часа два охали и никак заснуть не могли. Переели. На бок ляжешь — бок давить, на спину перевернешься — спину, мочи нет, больно.

Аринушка говорит, что в таких трудных случаях массаж очень пользителен. Ох, боюсь я этих массажев Анне Захаровне так-то- вот массаж делали-делали, а она возьми, да и помри. Может, и не с него дух испустила, а все как-то боязно.

Спали до семи часов вечера. Видела во сне, будто меня фура, вот что мебель перевозят, пополам переехала... С того и проснулась, потому боль несусветная. Как колесом-то резнет по блинному месту, я так не своим голосом и завизжу.

Проснулась, а у меня в желудке вот так боли поднялись, что я полпузырька мятных капель выпила.


Пришла к самому, охаю, а он тоже: лежит на диване, левой ногой дрыгает, а руками в воздухе кого-то ловит.

— Батюшки, думаю, уж не удар ли его хватил! Григорьич, кричу, Григорьич! А мой Григорьич только ногой вертит.

Подошла к нему поближе: глаза закрыты, а губами шевелит.

— Кондрашка! Безпременно Кондрашка!

Человек он у меня грузный, да рыхлотельный, и шея такая, что ни один готовый галстук не годится, короток, на заказ уж завсегда заказываем, и при всем оном за блинами он никаких напитков не щадит: перед каждым блином то по рюмке, то по две, смотря по аппекиту, а после блинов либо конвяк льет, либо портвейном их, каторжных, поливает.

Перепугал он меня своим дрыганьем — страсть! Побежала я за Аринушкой. Спит. Будила, будила— бросила. Мычит разныя дикие слова, а проснуться не может.

Я за Матренушкой. Тоже спит. Стала ее будить, а она своей ручищей вдруг как резнет меня по переносью, у меня из глаз-то даже искры посыпались. Стащила ее за ноги с кровати: валяется на полу и спит. Тьфу! До чего обожрутся, идолы! Прибежала сызнова к самому, а он лежит уже на боку и «квасу» орет.

Слава тебе, Господи, жив! Притащила ему кухарка ведро квасу. Пил, пил, пил, пил... Насилу отозвался! Так прямо из ведра через край и дует.