Lyubasha_ya
Профессора-«западника» 6 верст несли на руках ( 5 фото )
В этот день, 7 (19 н. ст.) октября 1855 года, весь Московский университет провожал в последний путь профессора истории и основоположника русского «западничества» 42-летнего Тимофея Грановского.
Тимофей Грановский
Любимец студенчества
Отпевали Грановского в университетской церкви святой Татианы и от самой Моховой до Пятницкого кладбища, шесть верст, студенты несли гроб с телом любимого профессора на руках.
«Друзья, ученики и студенты, — позже вспоминал бывший студент И. Г. Прыжов, — несли гроб (от университета) до самой могилы на Пятницком кладбище; во всю дорогу два студента несли перед гробом неистощимую корзину цветов и усыпали ими путь, а впереди шел архимандрит Леонид, окруженный толпою друзей покойного… Пришли к могиле. Могила эта в третьем разряде, то есть на дальнем конце кладбища, где нет пышных памятников, где хоронят только бедных, где по преимуществу «народ» находит упокоение. Опустили в могилу Грановского и плотно укрыли ее лавровыми венками».
Памятник ему был поставлен на средства студентов Московского университета. По воспоминаниям современников, похороны Грановского стали заметной общественной акцией.
Могила Грановского на Пятницком кладбище в Москве
«Я приехал в Москву к самому дню похорон Грановского. Давно ничего так на меня не подействовало. Потерять этого человека в теперешнюю минуту слишком горько — с этим, вероятно, согласятся все, к какому бы образу мыслей ни принадлежали. Самые похороны были каким-то событием — и трогательным — и возвышенным. (...) Я написал о Гр(ановском) небольшую статью, которая появится в «Современнике»»,
- сообщает Иван Тургенев в письме Тимофею Аксакову.
«Шепелявый профессор»
На кафедре всеобщей истории Московского университета курс лекций по истории западноевропейского Средневековья Грановский начал читать с сентября 1839 года, потом к нему добавились курсы древней истории и истории Нового времени. В 1843—1844 годах он читал первый цикл публичных лекций по истории Средних веков. В 1843 году Грановский начал читать первый курс публичных лекций по Всеобщей истории, продолжавшийся до 22 апреля 1844 года.
Поэт Николай Языков в письме к брату, накануне Рождества 1843 года, рассказывал:
«Число посещающих лекции Грановского растет сильно; зала, в которой он их читает, битком набита. Вчера была последняя лекция перед праздниками… Кончив ее, Грановский сказал публике несколько слов в оправдание себя против обвинения, которое на него возводится… Говорят, что он пристрастен к Западу и к некоторым новейшим системам философии (ред. – Грановский был основоположником русского «западничества»). Публика приняла его оправдание с таким восторгом, что гром рукоплесканий потряс окна аудитории, и несколько раз возобновлялся — сильнее и сильнее! Вот каково!».
Спустя несколько месяцев Языков опять пишет брату:
«Лекции профессора Грановского делают такого шуму в Москве! Преподает он мастерски…Публика слушает жадно…Бывало ли когда доселе, чтобы на балах девицы и дамы с кавалерами разговаривали о средней истории? Лет 15 тому назад они едва ли знали, что она есть на свете. А теперь это вошло в моду».
Удивительно, что при всём своём непревзойдённом таланте лектора Грановский имел дефекты речи и слабый голос. Присущий ему дефект речи не случайно породил в дружеском кругу прозвище «шепелявый профессор».
Кроме таланта лектора, Грановский имел талант ярого полемиста. Именно с его фигурой связывают начавшиеся в 1840-е годы судьбоносные для России дискуссии между западниками (к числу которых принадлежал сам профессор) и славянофилами, о чём подробно писал в «Былом и думах» близкий друг и собеседник Грановского Александр Герцен. Естественно, общественная деятельность Грановского вызывала не только восторженные отклики.
Умер накануне «оттепели»
Особенно непросто «шепелявому профессору» пришлось в годы европейских революционных событий 1848-49 гг., которые не на шутку испугали чиновничий аппарат николаевской «подмороженной» России. Ужесточение цензуры, усиление бюрократического надзора – все это затрудняло нормальную деятельность и ухудшало здоровье Грановского. Так, в 1849 году ему пришлось пройти унизительное, хотя и благополучно окончившееся «испытание в законе нашем»: он должен был «принести свои объяснения» московскому митрополиту Филарету (Дроздову), насколько его преподавательская деятельность соответствует догматам православной церкви. (Звенья. Сб.5. М.-Л., 1935. С. 752-753).
Тяжелое настроение Грановского усугубила Крымская война – в отличие от многих своих либеральных единомышленников, он очень болезненно переживал военные поражения России.
Смерть Николая I в феврале 1855 года изменила общую ситуацию в стране; изменилось и положение Грановского. В мае 1855-го он был избран деканом историко-филологического факультета (впервые на эту должность он баллотировался в 1851 году, но тогда не утвержден). Причем в этот раз за него голосовали не только коллеги-западники, но и многие профессора консервативных взглядов. Осенью Грановский начал добиваться – и, несомненно, в тех условиях добился бы – разрешения на издание своего собственного печатного органа – «Исторического сборника». Но 4 октября (16 октября нов. ст.) 1855 года 42-летний профессор, простудившись, скоропостижно скончался. Однако споры вокруг его системы взглядов и роли в истории общественной мысли, продолжались долго. Так, если «прогрессист»-реформатор Чернышевский считал его «просветителем своей нации», то Достоевский, в зрелые годы ставший убежденным консерватором, относился к нему критически. В романе «Бесы» Федора Михайловича Грановский стал прототипом во многом карикатурного образа Степана Трофимовича Верховенского – отца одного из главных «бесов», Петруши Верховенского.
Тимофей Грановский
Любимец студенчества
Отпевали Грановского в университетской церкви святой Татианы и от самой Моховой до Пятницкого кладбища, шесть верст, студенты несли гроб с телом любимого профессора на руках.
«Друзья, ученики и студенты, — позже вспоминал бывший студент И. Г. Прыжов, — несли гроб (от университета) до самой могилы на Пятницком кладбище; во всю дорогу два студента несли перед гробом неистощимую корзину цветов и усыпали ими путь, а впереди шел архимандрит Леонид, окруженный толпою друзей покойного… Пришли к могиле. Могила эта в третьем разряде, то есть на дальнем конце кладбища, где нет пышных памятников, где хоронят только бедных, где по преимуществу «народ» находит упокоение. Опустили в могилу Грановского и плотно укрыли ее лавровыми венками».
Памятник ему был поставлен на средства студентов Московского университета. По воспоминаниям современников, похороны Грановского стали заметной общественной акцией.
Могила Грановского на Пятницком кладбище в Москве
«Я приехал в Москву к самому дню похорон Грановского. Давно ничего так на меня не подействовало. Потерять этого человека в теперешнюю минуту слишком горько — с этим, вероятно, согласятся все, к какому бы образу мыслей ни принадлежали. Самые похороны были каким-то событием — и трогательным — и возвышенным. (...) Я написал о Гр(ановском) небольшую статью, которая появится в «Современнике»»,
- сообщает Иван Тургенев в письме Тимофею Аксакову.
«Шепелявый профессор»
На кафедре всеобщей истории Московского университета курс лекций по истории западноевропейского Средневековья Грановский начал читать с сентября 1839 года, потом к нему добавились курсы древней истории и истории Нового времени. В 1843—1844 годах он читал первый цикл публичных лекций по истории Средних веков. В 1843 году Грановский начал читать первый курс публичных лекций по Всеобщей истории, продолжавшийся до 22 апреля 1844 года.
Поэт Николай Языков в письме к брату, накануне Рождества 1843 года, рассказывал:
«Число посещающих лекции Грановского растет сильно; зала, в которой он их читает, битком набита. Вчера была последняя лекция перед праздниками… Кончив ее, Грановский сказал публике несколько слов в оправдание себя против обвинения, которое на него возводится… Говорят, что он пристрастен к Западу и к некоторым новейшим системам философии (ред. – Грановский был основоположником русского «западничества»). Публика приняла его оправдание с таким восторгом, что гром рукоплесканий потряс окна аудитории, и несколько раз возобновлялся — сильнее и сильнее! Вот каково!».
Спустя несколько месяцев Языков опять пишет брату:
«Лекции профессора Грановского делают такого шуму в Москве! Преподает он мастерски…Публика слушает жадно…Бывало ли когда доселе, чтобы на балах девицы и дамы с кавалерами разговаривали о средней истории? Лет 15 тому назад они едва ли знали, что она есть на свете. А теперь это вошло в моду».
Удивительно, что при всём своём непревзойдённом таланте лектора Грановский имел дефекты речи и слабый голос. Присущий ему дефект речи не случайно породил в дружеском кругу прозвище «шепелявый профессор».
Кроме таланта лектора, Грановский имел талант ярого полемиста. Именно с его фигурой связывают начавшиеся в 1840-е годы судьбоносные для России дискуссии между западниками (к числу которых принадлежал сам профессор) и славянофилами, о чём подробно писал в «Былом и думах» близкий друг и собеседник Грановского Александр Герцен. Естественно, общественная деятельность Грановского вызывала не только восторженные отклики.
Умер накануне «оттепели»
Особенно непросто «шепелявому профессору» пришлось в годы европейских революционных событий 1848-49 гг., которые не на шутку испугали чиновничий аппарат николаевской «подмороженной» России. Ужесточение цензуры, усиление бюрократического надзора – все это затрудняло нормальную деятельность и ухудшало здоровье Грановского. Так, в 1849 году ему пришлось пройти унизительное, хотя и благополучно окончившееся «испытание в законе нашем»: он должен был «принести свои объяснения» московскому митрополиту Филарету (Дроздову), насколько его преподавательская деятельность соответствует догматам православной церкви. (Звенья. Сб.5. М.-Л., 1935. С. 752-753).
Тяжелое настроение Грановского усугубила Крымская война – в отличие от многих своих либеральных единомышленников, он очень болезненно переживал военные поражения России.
Смерть Николая I в феврале 1855 года изменила общую ситуацию в стране; изменилось и положение Грановского. В мае 1855-го он был избран деканом историко-филологического факультета (впервые на эту должность он баллотировался в 1851 году, но тогда не утвержден). Причем в этот раз за него голосовали не только коллеги-западники, но и многие профессора консервативных взглядов. Осенью Грановский начал добиваться – и, несомненно, в тех условиях добился бы – разрешения на издание своего собственного печатного органа – «Исторического сборника». Но 4 октября (16 октября нов. ст.) 1855 года 42-летний профессор, простудившись, скоропостижно скончался. Однако споры вокруг его системы взглядов и роли в истории общественной мысли, продолжались долго. Так, если «прогрессист»-реформатор Чернышевский считал его «просветителем своей нации», то Достоевский, в зрелые годы ставший убежденным консерватором, относился к нему критически. В романе «Бесы» Федора Михайловича Грановский стал прототипом во многом карикатурного образа Степана Трофимовича Верховенского – отца одного из главных «бесов», Петруши Верховенского.
Взято: Тут
1667