Известный врач-онколог Михаил Ласков дал интервью Катерине Гордеевой* и рассказал о медицине в России на фоне спецоперации и санкций ( 1 фото + 1 видео )

Один из самых востребованных в России врачей-онкологов, гематолог Михаил Ласков дал интервью Катерине Гордеевой* для ее YouTube-канала "Скажи Гордеевой". Как лечить пациентов после введения санкций? Кто будет оказывать медицинскую помощь, если все врачи уедут из России? Ласков ответил на эти и другие вопросы. Собрали главные цитаты.


Михаил Ласков — онколог, гематолог, кандидат медицинских наук, руководитель Клиники доктора Ласкова. Руководил группой химиотерапии опухолей центральной нервной системы и работал врачом-гематологом в НИИ детской онкологии и гематологии РОНЦ им. Н. Н. Блохина. С 2010 по 2018 год консультировал взрослых онкологических и гематологических пациентов в Европейском медицинском центре. Михаил также участвует в различных инициативах, позволяющих онконастороженным людям получать достоверную информацию, а пациентам больше узнавать о болезни и ее лечении.

О своем отношении к раку

Я не боюсь заболеть раком, потому что я смирился с этим. Это будет очень неудивительно, если я заболею. В моей семье несколько человек умерло от рака. Я точно знаю, что какую-то из моих болезней удастся вылечить. Если заболею, то и посмотрим.

Как лечат рак в России

Нет единого представления о том, как лечить рак. Есть виды рака, которые лечатся долго и дорого. Рак — это целая вселенная. Не должно быть стереотипов. Сначала человек приходит к терапевту. У тебя заложило нос — это может быть насморк, аллергия и рак. Далее врач сам проводит диагностику или отправляет к другим врачам.

О сотрудничестве с благотворительным фондом Константина Хабенского

Почему меня там стали знать? Потому что я не боялся объяснять людям, которых не надо лечить, что их не надо лечить. Мы стали заниматься определенной областью медицины, которой не так уж и много кто занимался. К тебе обращаются, а ты не посылаешь, а помогаешь, это все передается каким-то путем… Я тоже в долгу не оставался. У меня под столом стояла коробка с лекарствами на 50 тысяч евро от благотворительных фондов. Я дружил с Аленой Мешковой, которая была директором фонда Хабенского. Самый сложный момент был, когда мы в последний раз виделись в хосписе. Мы четко понимали, что больше не увидимся (Алена Мешкова умерла от рака в 2021 году. — Прим. ред.).

Наши фонды отличаются от тех, что работают в экономически развитых странах. У них деньги дают на науку, а у нас покупают памперсы, лекарства, бинты, катетеры, пластыри. Закрывают обязательства, которые государство стойко и хронически не выполняет.

Благотворительный фонд Константина Хабенского, созданный в 2008 году, помогает детям с онкологическими и другими тяжелыми заболеваниями головного и спинного мозга. Фонд оплачивает диагностику и лечение пациентов, ведет информационную работу с их родителями, повышает квалификацию врачей, участвует в оснащении профильных отделений российских медицинских учреждений.

О жизни после мобилизации

Для меня мобилизация была ожидаема. Мои планы она не поменяла, скорее ускорила. Я не думаю, что это будет продолжаться долго. Ребята ускорили свой неизбежный конец. Такая огромная и такая разная страна, как Россия, начинает понимать, что правды за этими ребятами нет. Насколько это оголит московскую систему здравоохранения? Сложно оголить то, что давно голое. Степень развала бесконечна, но не такое количество врачей будет призвано и уедет. Это кардинально не изменит систему, да, она будет хуже. В маленьких городах и деревнях система уже давно развалена, поэтому они там сильно ничего не почувствуют.

О новой волне русской эмиграции

Перспектива жизни за границей для наших врачей — не сахар. Это не история про айтишников, которые переехали и продолжают бизнес. Каждый уехавший врач теряет во всем: он должен релицензироваться и начать все сначала. Это попадалово на много лет. Для того чтобы восстановить все, что у тебя было здесь, востребованным врачам потребуется много лет, и не факт, что у них получится. Те врачи, которые уезжают, они уезжают на пустое место. Если получится так, что я перееду с концами, я, скорее всего, не буду начинать заново практику за границей. Здесь ты был профессором, а там ты никто.

О спецоперации России на Украине

Я проснулся 24 февраля и офигел. ***** (спецоперация. — Прим. ред.) не отменяет рак. Как сказал мне один пациент: "Мы же не виноваты, что это все произошло. Помимо большой беды, у нас есть своя беда". Мне кажется, что она отменила всю дискуссию, как должна оказываться помощь онкобольным. Онкологов 50 тысяч человек. Думать, что ты уедешь, и все рухнет? Не рухнет. Пациенты найдут себе другого врача.

Эта ***** (спецоперация. — Прим. ред.) нанесет большой урон возможности лечить людей, уже сейчас те, кто хотел выехать на лечение за границу, не могут это сделать. В медицине пока не чувствуется острого дефицита. С другой стороны, это разгром заплесневелой системы, который вместе со всем остальным произойдет. Как мне кажется, он предоставит возможность построить все по-человечески. ***** (спецоперация. — Прим. ред.) — главная трагедия для 35—45-летних. Для нынешних детей, я думаю, сегодняшние события будут далеким прошлым, которое они не пережили как трагедию.

О лечении пациентов после введения санкций

В первые дни после введения санкций мы закупились лекарствами. Мы решили хранить деньги в лекарствах. Мы, наверное, еще не поняли, к чему готовиться. Такого санкционного давления на такую большую и ресурсную страну не было. Люди будут беднеть, лекарства дорожают, значит, у них будет меньше возможности лечиться. Будут проблемы с поддержанием жизнеспособности оборудования, потому что нет запчастей для томографов, происходит удорожание самих аппаратов, расходных материалов и возникают сложности с доставкой. Медицина состоит не из роботов и протонов, а из хороших пластырей.

*Катерина Гордеева признана иноагентом в РФ