Elenita
ВЫЖИТЬ ПОСРЕДИ ОГНЯ: ИСТОРИЯ ОДНОЙ МАРИУПОЛЬСКОЙ СЕМЬИ ( 1 фото )
Мария СКОРОХОДОВА
Новость о специальной операции ВС РФ по защите Донбасса мы восприняли спокойно, мол, «давно пора». Никаких предчувствий, что это начало полноценной войны не было.
Некоторые мои знакомые, особенно сражённые украинством, впали в панику с самого утра 24 февраля и уже через сутки уехали из города. А вот подруга позвонила 25 февраля утром и радостно сообщила, что российский десант в городе, а Бердянск – уже ДНР. На самом деле было не совсем так, но её переполняли эмоции. Лично я была уверена, что освобождение Мариуполя займет несколько дней, мы станем Донецкой народной республикой, а чуть позже Россия присоединит её к себе. А пока нужно идти на работу. В банкомате возле магазина насторожила утренняя очередь. Настолько насторожила, что я решила присоединиться и сняла 3 000 гривен. На тот момент банки уже установили лимит – ограничили снятие налички.
В офисе я никаких взрывов не слышала, но приходившие клиенты рассказывали, что около полудня раздался взрыв со стороны Восточного микрорайона.
Но уже 26 февраля во второй половине дня прекратили движения маршрутки, остался только коммунальный транспорт. В некоторых магазинах не принимали для оплаты банковские карты, только наличку. Люди стали разметать с прилавков всё. Но я была уверена – это просто паника, которой подвержена большая часть населения. Муж считал так же. И только когда в магазинах уже почти ничего не осталось, он решил всё-таки сделать минимальный запас продуктов. Купил кусок солёного сала, копчёные сосиски и большую упаковку чипсов.
27 февраля в магазинах не осталось хлеба. Но ещё можно было купить сухарики и чипсы.
Я гуляла с дочкой во дворе, и соседская мамочка с рёбенком очень переживала, что город будут обстреливать. Она приехала в Мариуполь в конце 2014 года из села под Донецком. Я же её убеждала, что украинские военные выйдут из города, войдут воска ДНР и РФ, так что беспокоится не о чем. Максимум, стрельнут пару раз на окраине. Мы, кстати, и жили на окраине – в микрорайоне Черёмушки, где размещался гарнизон ВСУ. Но плохих предчувствий не было. Даже когда сосед с первого этажа – военнослужащий ВСУ – сбежал, прихватив семью, мы это восприняли как логичный поступок, не более.
В ночь с 28 февраля на 1 марта в Мариуполе отключили свет, начались перебои со связью. Вдалеке уже слышалась канонада. Я долго не могла дозвониться старшей дочке, и, когда наконец дозвонилась, мы договорились, что я приеду на такси и заберу её временно пожить у нас. Но вызвать такси оказалось нереально. Машины заказы не принимали. Заправки перестали работать, и таксисты оставили горючее уже для себя. За дочкой пешком с окраины пошёл мой муж. Тогда мы ещё не понимали, как это опасно – оставаться на окраине…
Ни магазины, ни аптеки уже не работали.
2 марта отключили воду.
4 марта у нас в Черёмушках началось повальное мародёрство. Первыми вскрывали и грабили аптеки и магазины украинские военные – ВСУ и «Азов». Конечно, всё это происходило и в других районах города, но я рассказываю о том, что видела сама.
6 марта миномётчик из «Азова» расстрелял группу пенсионеров. Трупы стариков лежали на улице несколько суток.
А Международный женский день стал самым запоминающимся 8-м марта за всю жизнь.
На тот момент мы уже готовили еду на очаге возле подъезда. Так делали все, ведь в ночь на 6 марта отключили и газ.
Собирались приготовить обед и немного отметить праздник. Но с утра начались сильные обстрелы – стреляли из «Градов». Когда утихло, все соседи вышли во двор готовить обед. Несколько очагов, в том числе и наш, находились вдали от подъезда, чтобы дым не шёл внутрь дома. Я шла к очагу, и на моих глазах снаряд влетел в частный дом – совсем близко. Оглушило взрывной волной, не помнила, как добежала до подъезда.
…В четыре девятиэтажки по соседству прилетали снаряды. Мы это видели в окна. Дома находились на расстоянии примерно ста метров друг от друга, но было такое чувство, что «грады» летели именно в наш дом. Мы молились, чтобы не в нас. А если не в нас, значит, в кого-то другого… Но на тот момент об этом не думали.
Возле нас располагались позиции ВСУ, в соседнем доме засел снайпер. Украинских военных учили так воевать – в городских условиях, используя наше жильё и нас самих в качестве заграждения. Но что мы, обычные люди, могли этому противопоставить? Выжить посреди огня – вот что стало нашей главной задачей на долгие дни, недели, месяцы (тогда мы думали, что только дни…).
Соседи собрались уезжать в центр. Мы упросили их, чтобы дочек довезли до бабушки. Думали, что в центре города военных действий уж точно не будет. А старшая дочка позаботится о младшей. Как показали последующие события, мы сильно ошибались насчёт центра…
Ночью мы с мужем и кошкой Плюшкой спустились в подвал одни из последних. Некоторые соседи сидели там уже сутки. 8 марта плавно перетекло в 9 марта с огнём такой же силы. А 10 марта обстрелы затихли, но температура воздуха с +8 резко упала до -11. Выпал снег. Мы собирали снег в вёдра и тазики. Запас воды подошёл к концу. В нашей квартире на втором этаже температура воздуха держалась на уровне 2-3 градусов тепла. У соседей с верхних этажей нашей девятиэтажки было куда холоднее, вода замерзала в чашках. Как мы узнали позже, у бабушки было теплее. Готовили они в комнате на плите с газовым баллоном, и от этого температура повышалась на несколько градусов. Мы же варили еду на улице.
Магазины не работали. Запастись продуктами на долгий срок успели не все. Например у нас было всего 4 кг крупы (манка, гречка, пшено и рис) и две пачки макарон. Кусок сала, копчёные сосиски (300 г), пара банок рыбных консервов, кило морковки, кило лука и 5 кг картошки. Зато подсолнечного масла оказалось аж 3 л. И большая упаковка чипсов.
Но у некоторых не было и этого. Готовили на очаге все вместе. Делились друг с другом, чем могли. Обычная трапеза – это маленькая кастрюлька жидкого супа. Половина утром, и остаток – вечером. В то же время верили, что не сегодня-завтра всё закончится, и жизнь наладится. Хлеба мы не ели с конца февраля.
Наверное, именно в тот момент пришла переоценка ценностей. Когда все стали равны, несмотря в прошлом на наличие квартир, машин и высокооплачиваемых работ. Гривны и даже валюта превратились в ненужные бумажки за которые не получишь ничего. А бутылка воды и кусок хлеба стали огромными ценностями…
(Продолжение следует)
Новость о специальной операции ВС РФ по защите Донбасса мы восприняли спокойно, мол, «давно пора». Никаких предчувствий, что это начало полноценной войны не было.
Некоторые мои знакомые, особенно сражённые украинством, впали в панику с самого утра 24 февраля и уже через сутки уехали из города. А вот подруга позвонила 25 февраля утром и радостно сообщила, что российский десант в городе, а Бердянск – уже ДНР. На самом деле было не совсем так, но её переполняли эмоции. Лично я была уверена, что освобождение Мариуполя займет несколько дней, мы станем Донецкой народной республикой, а чуть позже Россия присоединит её к себе. А пока нужно идти на работу. В банкомате возле магазина насторожила утренняя очередь. Настолько насторожила, что я решила присоединиться и сняла 3 000 гривен. На тот момент банки уже установили лимит – ограничили снятие налички.
В офисе я никаких взрывов не слышала, но приходившие клиенты рассказывали, что около полудня раздался взрыв со стороны Восточного микрорайона.
Но уже 26 февраля во второй половине дня прекратили движения маршрутки, остался только коммунальный транспорт. В некоторых магазинах не принимали для оплаты банковские карты, только наличку. Люди стали разметать с прилавков всё. Но я была уверена – это просто паника, которой подвержена большая часть населения. Муж считал так же. И только когда в магазинах уже почти ничего не осталось, он решил всё-таки сделать минимальный запас продуктов. Купил кусок солёного сала, копчёные сосиски и большую упаковку чипсов.
27 февраля в магазинах не осталось хлеба. Но ещё можно было купить сухарики и чипсы.
Я гуляла с дочкой во дворе, и соседская мамочка с рёбенком очень переживала, что город будут обстреливать. Она приехала в Мариуполь в конце 2014 года из села под Донецком. Я же её убеждала, что украинские военные выйдут из города, войдут воска ДНР и РФ, так что беспокоится не о чем. Максимум, стрельнут пару раз на окраине. Мы, кстати, и жили на окраине – в микрорайоне Черёмушки, где размещался гарнизон ВСУ. Но плохих предчувствий не было. Даже когда сосед с первого этажа – военнослужащий ВСУ – сбежал, прихватив семью, мы это восприняли как логичный поступок, не более.
В ночь с 28 февраля на 1 марта в Мариуполе отключили свет, начались перебои со связью. Вдалеке уже слышалась канонада. Я долго не могла дозвониться старшей дочке, и, когда наконец дозвонилась, мы договорились, что я приеду на такси и заберу её временно пожить у нас. Но вызвать такси оказалось нереально. Машины заказы не принимали. Заправки перестали работать, и таксисты оставили горючее уже для себя. За дочкой пешком с окраины пошёл мой муж. Тогда мы ещё не понимали, как это опасно – оставаться на окраине…
Ни магазины, ни аптеки уже не работали.
2 марта отключили воду.
4 марта у нас в Черёмушках началось повальное мародёрство. Первыми вскрывали и грабили аптеки и магазины украинские военные – ВСУ и «Азов». Конечно, всё это происходило и в других районах города, но я рассказываю о том, что видела сама.
6 марта миномётчик из «Азова» расстрелял группу пенсионеров. Трупы стариков лежали на улице несколько суток.
А Международный женский день стал самым запоминающимся 8-м марта за всю жизнь.
На тот момент мы уже готовили еду на очаге возле подъезда. Так делали все, ведь в ночь на 6 марта отключили и газ.
Собирались приготовить обед и немного отметить праздник. Но с утра начались сильные обстрелы – стреляли из «Градов». Когда утихло, все соседи вышли во двор готовить обед. Несколько очагов, в том числе и наш, находились вдали от подъезда, чтобы дым не шёл внутрь дома. Я шла к очагу, и на моих глазах снаряд влетел в частный дом – совсем близко. Оглушило взрывной волной, не помнила, как добежала до подъезда.
…В четыре девятиэтажки по соседству прилетали снаряды. Мы это видели в окна. Дома находились на расстоянии примерно ста метров друг от друга, но было такое чувство, что «грады» летели именно в наш дом. Мы молились, чтобы не в нас. А если не в нас, значит, в кого-то другого… Но на тот момент об этом не думали.
Возле нас располагались позиции ВСУ, в соседнем доме засел снайпер. Украинских военных учили так воевать – в городских условиях, используя наше жильё и нас самих в качестве заграждения. Но что мы, обычные люди, могли этому противопоставить? Выжить посреди огня – вот что стало нашей главной задачей на долгие дни, недели, месяцы (тогда мы думали, что только дни…).
Соседи собрались уезжать в центр. Мы упросили их, чтобы дочек довезли до бабушки. Думали, что в центре города военных действий уж точно не будет. А старшая дочка позаботится о младшей. Как показали последующие события, мы сильно ошибались насчёт центра…
Ночью мы с мужем и кошкой Плюшкой спустились в подвал одни из последних. Некоторые соседи сидели там уже сутки. 8 марта плавно перетекло в 9 марта с огнём такой же силы. А 10 марта обстрелы затихли, но температура воздуха с +8 резко упала до -11. Выпал снег. Мы собирали снег в вёдра и тазики. Запас воды подошёл к концу. В нашей квартире на втором этаже температура воздуха держалась на уровне 2-3 градусов тепла. У соседей с верхних этажей нашей девятиэтажки было куда холоднее, вода замерзала в чашках. Как мы узнали позже, у бабушки было теплее. Готовили они в комнате на плите с газовым баллоном, и от этого температура повышалась на несколько градусов. Мы же варили еду на улице.
Магазины не работали. Запастись продуктами на долгий срок успели не все. Например у нас было всего 4 кг крупы (манка, гречка, пшено и рис) и две пачки макарон. Кусок сала, копчёные сосиски (300 г), пара банок рыбных консервов, кило морковки, кило лука и 5 кг картошки. Зато подсолнечного масла оказалось аж 3 л. И большая упаковка чипсов.
Но у некоторых не было и этого. Готовили на очаге все вместе. Делились друг с другом, чем могли. Обычная трапеза – это маленькая кастрюлька жидкого супа. Половина утром, и остаток – вечером. В то же время верили, что не сегодня-завтра всё закончится, и жизнь наладится. Хлеба мы не ели с конца февраля.
Наверное, именно в тот момент пришла переоценка ценностей. Когда все стали равны, несмотря в прошлом на наличие квартир, машин и высокооплачиваемых работ. Гривны и даже валюта превратились в ненужные бумажки за которые не получишь ничего. А бутылка воды и кусок хлеба стали огромными ценностями…
(Продолжение следует)
Взято: Тут
1919