darkcircle
Понедельник роз ( 2 фото )
«Раздали маски кроликов,
Слонов и алкоголиков,
Назначили всё это в зоосаде...»
Классик
Итак, карнавальная неделя, понедельник роз. В этом году карнавал очень мрачный. Не чума и не холера, но веселиться мало кто хочет.
Тем не менее, мрачный карнавал, это тоже тема. Недаром Рэй Бредбери так назвал сборник своих ранних рассказов.
Между прочим, задумывались ли вы, что отечественная культура это тоже своеобразный карнавал? Всегда, сколько помнится, культура «этой страны» была хороводом масок, весёлых и не очень, это всегда было «той данью, которую порок платит добродетели», но отнюдь не «дизайном жизни». Как там жили крестьяне, мы не знаем и уже не узнаем, потому что их жизнью никто всерьёз не интересовался – для любопытствующих иностранцев хозяевами холопов устраивался патриотический маскарад, фольклористы же таковой маскарад сами организовывали. Про дворян и всяких там бояр и камер-юнкеров мы знаем чуть больше, но это знание не радует. Внешне пушкины и струйские карнавалились по типу «и мы люди, и мы не в рукав сморкаемся» - даже стишки писали в рифму – но дома у себя расслаблялись, как истые персияне, и вот это уже была жизнь без маски.
Да что там дворяне – даже ихние самодержцы из мелкой княжеской династии Голштейн-Готторп развлекались косплеем и ролевыми играми, предлагая подданным называть себя «царями Романовыми». Чем не маскарад?
Граф Лео Толстой, помниться, призывал соотечественников покончить с карнавалом, сбросить все и всяческие маски, заголиться, так сказать, и обнажиться. Но его призыву никто, естественно, не последовал.
После революции стало и того веселей. Сначала, конечно, народец рванулся к свету разума, разрывая и опрокидывая картонные декорации, но быстро получил окорот. К середине 30-х годов тотальным карнавалом стала вся жисть совейская. За кулисами стучали в вечную мерзлоту «артисты лопаты», на авансцене приплясывали офицеры Академического Ансамбля Песни и Пляски Советской Армии, а в промежутке между тем и этим мотались фуры с маскарадной надписью «Мясо».
По мере усиления строительства социалистического общества в одной отдельно взятой стране карнавальность нарастала. Народ привык и полюбил весёлую шутку. «Они приворяются, будто они нам платят, - дружелюбно подмигивая, говорили друг другу советские люди, - а мы притворямся, будто работаем». И все были довольны. Каждый изображал кого-то другого и прятал свои прекрасные черты за наскоро склееной маской из газеты вчерашней.
Кагебешники изображали диссидентов, кулинары – писателей, тяжелоатлеты – философов, а когда у кого-нибудь отклеивался ус (как это приключилось с Иваном Ефремовым), порядочные люди притворялись, будто ничего не заметили.
Всё это не было ложью. Это был карнавал. Бесконечный маскарад, удивительный мир, где перемешан Париж и Памир. Изменились ли что-нибудь в стране берёзового ситца с тех баснословных времён? Вроде бы, нет. Мрачный карнавал продолжается, как ни в чём ни бывало.
Слонов и алкоголиков,
Назначили всё это в зоосаде...»
Классик
Итак, карнавальная неделя, понедельник роз. В этом году карнавал очень мрачный. Не чума и не холера, но веселиться мало кто хочет.
Тем не менее, мрачный карнавал, это тоже тема. Недаром Рэй Бредбери так назвал сборник своих ранних рассказов.
Между прочим, задумывались ли вы, что отечественная культура это тоже своеобразный карнавал? Всегда, сколько помнится, культура «этой страны» была хороводом масок, весёлых и не очень, это всегда было «той данью, которую порок платит добродетели», но отнюдь не «дизайном жизни». Как там жили крестьяне, мы не знаем и уже не узнаем, потому что их жизнью никто всерьёз не интересовался – для любопытствующих иностранцев хозяевами холопов устраивался патриотический маскарад, фольклористы же таковой маскарад сами организовывали. Про дворян и всяких там бояр и камер-юнкеров мы знаем чуть больше, но это знание не радует. Внешне пушкины и струйские карнавалились по типу «и мы люди, и мы не в рукав сморкаемся» - даже стишки писали в рифму – но дома у себя расслаблялись, как истые персияне, и вот это уже была жизнь без маски.
Да что там дворяне – даже ихние самодержцы из мелкой княжеской династии Голштейн-Готторп развлекались косплеем и ролевыми играми, предлагая подданным называть себя «царями Романовыми». Чем не маскарад?
Граф Лео Толстой, помниться, призывал соотечественников покончить с карнавалом, сбросить все и всяческие маски, заголиться, так сказать, и обнажиться. Но его призыву никто, естественно, не последовал.
После революции стало и того веселей. Сначала, конечно, народец рванулся к свету разума, разрывая и опрокидывая картонные декорации, но быстро получил окорот. К середине 30-х годов тотальным карнавалом стала вся жисть совейская. За кулисами стучали в вечную мерзлоту «артисты лопаты», на авансцене приплясывали офицеры Академического Ансамбля Песни и Пляски Советской Армии, а в промежутке между тем и этим мотались фуры с маскарадной надписью «Мясо».
По мере усиления строительства социалистического общества в одной отдельно взятой стране карнавальность нарастала. Народ привык и полюбил весёлую шутку. «Они приворяются, будто они нам платят, - дружелюбно подмигивая, говорили друг другу советские люди, - а мы притворямся, будто работаем». И все были довольны. Каждый изображал кого-то другого и прятал свои прекрасные черты за наскоро склееной маской из газеты вчерашней.
Кагебешники изображали диссидентов, кулинары – писателей, тяжелоатлеты – философов, а когда у кого-нибудь отклеивался ус (как это приключилось с Иваном Ефремовым), порядочные люди притворялись, будто ничего не заметили.
Всё это не было ложью. Это был карнавал. Бесконечный маскарад, удивительный мир, где перемешан Париж и Памир. Изменились ли что-нибудь в стране берёзового ситца с тех баснословных времён? Вроде бы, нет. Мрачный карнавал продолжается, как ни в чём ни бывало.
Взято: Тут
683