Кругом враги: конспирология стала основой российской идеологии ( 1 фото )

Российского обывателя очень легко убедить в любой теории заговора, «объясняющей» почему внешние силы хотят поработить, либо уничтожить его

Алина Витухновская

Весь мир целиком и полностью никто не контролирует. Им управляет скорее масштабная инерция, чем сложная иерархия и якобы порождаемые ею тайные, но при этом огромные, разветвленные структуры.

Хотя последние, разумеется, существуют и вне всяких скрытых схем и умыслов, постоянно стремясь к доминированию и конкурируя между собой, но это отнюдь не делает их «властелинами вселенной», как нередко представляется всевозможным любителям теорий заговоров.

Несмотря на якобы материализм марксистского учения, адаптированного Лениным для России, в основе его лежали и продолжают находится традиционалистские мантры религиозного характера. Непосредственно в мышлении среднестатистического россиянина, как правило, присутствуют мифы — интерпретации ленинской эрзац-религии, помноженные на православный новодел гебешного разлива.

Именно поэтому сегодня на размягченный десятилетиями идеологической обработки мозг российского обывателя очень легко ложатся любые теории заговора, «объясняющие» почему внешние силы хотят поработить, либо уничтожить его. Также это вполне укладывается и в общую парадигму внешней политики нынешней России, считающей прогрессивные страны своими врагами, «бездуховными» исполнителями воли неких тайных высших враждебных (в т.ч. инопланетных!) сил.

При казалось бы избыточной информатизации российского общества, наступившей уже в середине 2000-х благодаря распространению широкополосного доступа в Интернет, качественного «квантового скачка» в массовом бессознательном не наступило — напротив, люди скорее научились находить в Сети всевозможные вычурные подтверждения своим досужим домыслам и бредовым наветам, нежели рассеивать мрак собственного невежества не всегда удобными и комфортными к восприятию фактами.

Таким образом, конспирологическое мышление — это еще и желание создать питательную среду для чудищ, порожденных сном собственного разума, это стремление сформировать такую мировоззренческую конструкцию, в которой они станут ее неотъемлемой, органичной частью.

Знание о ловушке — есть первый и основной способ избежать ее. Предположим, что некие конспирологические построения верны и таким образом, разоблачая заговор, человек освобождается от тлетворного, пагубного влияния его тайных зачинателей. Но не тут-то было. Конспирологичность не предполагает качественных выводов даже из своих собственных формулировок, уводя своих адептов вглубь запутанного лабиринта — прямо на обед Минотавру безумия.

Насколько преуспела русская литература в дихотомических вопросах от «Что такое хорошо и что такое плохо?» до «Кто виноват и что делать?", настолько же порочно-устойчиво русское мировоззрение, самое русское бытие, дающее готовые и соблазнительные ответы. Поиск виновных оборачивается нахождением врага, но этим врагом отчего-то постоянно становится некая третья сила, еще и изрядно мистифицированная. При этом своя, отечественная власть нередко сакрализуется, покрывается ореолом то милостливой, то карающей божественности. Потому от русской литературы до конспирологии — буквально один шаг.

Проблема в том, что архаично-конспирологическое мышление, свойственное низшим слоям населения, умело обработанное пропагандой последних лет, постоянно переносится с внутренних вопросов во внешние сферы. Таким образом, «масонский заговор», «атлантистский пакт» и прочая «мировая закулиса» каждый раз оживают под обновленными обложками, оставаясь внутри все теми же большевистскими «методическими указаниями по выявлению контрреволюционных элементов».

Одним из примеров псевдогосударственной структуры по производству конспирологических мифов является так называемый «Изборский клуб». Это сообщество широко известных в узких кругах доморощенных «интеллектуалов» консервативного толка, специализирующихся на изучении внешней и внутренней политики России.

Именно их галлюцинаторные построения, взятые из немецких методичек 30-х годов прошлого века, являются идеологической основой нынешней российской государственности.

Я помню как в начале двухтысячных, когда путинская повестка была еще неочевидна и только начинала формироваться, один из таких «мудрецов» (тогда я еще не знала кто они такие), пригласил меня на некое мероприятие в один из престижных книжных магазинчиков в центре Москвы.

Выступавшие дружно хаяли Запад, готовились к последнему сакральному бою и т.д. Я долго терпела и недоумевала. Но терпение мое лопнуло, когда один литературный старец, отдаленно напоминающий Льва Николаевича, но при этом будучи явной постмодернистской подделкой (как и все у них), встал и воскликнул, вздымая руки вверх: «Как они могут, что-то там делать (сейчас, к сожалению, я дословно не вспомню кто и что), когда дети в Африке голодают?». Из голодных детей в помещении была только я. Поэтому я немедля отправилась в ближайшее кафе обедать, чтобы не слушать всю эту ересь. За мной помчался еще один клинический патриот, пытаясь убедить меня в том, что я «должна работать с ними, на благо России, и за приличное финансирование(!)» и что сама идея «холодной войны», естественно имитационной, очень даже неплоха. А все происходящее есть ни что иное как действия группы «анти-Бжезинского», которого надо читать и понимать «ровно наоборот». Проще говоря, меня пытались не только вовлечь в сомнительную политико-интеллектуальную аферу (а из подобных афер и состоит внешняя и внутренняя политика нынешней РФ), но и убедить меня в том, что данная игра устраивает не только Россию, но и Америку.

Из вышеописанного следует один простой и неизбежный вывод — все преступления, прежде всего государственные, совершаются под прикрытием внешне благообразных общественных консенсусов. Когда же подобные договоры в своей основе начинают обретать форму агрессивных конспирологических фантазмов, государство обречено на катастрофу.