Гауптвахта. Гарнизонное детство ( 1 фото )

Я, конечно, не могу утверждать, что при штабе оная имелась. Но «посидеть» на губе нам всё-же однажды пришлось.


Зимой дело было. Снег пошёл. Много снега выпало. Причём снег этот был первым. А значит, был он, что называется, «липкий». Конечно же, тут же было затеяно строительство крепости. От катания комьев на газонах перед штабом, в нашем внутреннем дворике, оставались уродливые следы и мы, дежурным, были препровождены вглубь территории – к автопарку. Была там большая площадка. Не плац. А что-то типа внутренней стоянки. Днём она пустовала. Вот там мы фортификационные работы и развернули.

Потом, конечно, начался штурм и интенсивное, говоря военным языком, боестолкновение.

И надо же было дневальным у ворот автопарка вступить с нами в перестрелку. Ну, скучно было ребятам, а потом ведь тоже мальчишки же, по сути. И начался бой. Солдаты довольно быстро поняли опрометчивость содеянного, и попытались было скрыться за дверями дежурки. Обстрел не прекратился, но в ход пошла «тяжёлая артиллерия». Дежурка подверглась обстрелу заледенелыми комками, использование которых допускалось только для закидывания «неживых» объектов. Дабы исключить травматизм. Ну, стёкла и посыпались. В том числе была разбита и стеклянная табличка около двери дежурки. С надписью «МО СССР  В/ч …… Автопарк», или что-то вроде этого.

Тут-то нас сразу и повязали. Кого, конечно, успели похватать.

Вызвали дежурного по штабу. Тот долго разбираться не стал. И коротко приказал:

— На губу!!!

Ну, нас и привели. Я так подозреваю, что в караулку. У двери стоял вооружённый солдат, а в комнате, куда нас поместили, были решётки на окнах и дверь с окошечком. Что-то типа нар или скамеек тоже присутствовало.

В комнату вошёл военный. Дядя Коля (?). В руках он держал толстую тетрадь, и вид имел грозно-важный. Мы было загалдели, что мол … и ваще … Но нас не удостоили вниманием и прикрикнули:

— А ну тихо!

Потом ручка упёрлась в грудь ближайшего:

— Фамилия? Имя?

Спрашиваемый опешил. Дядя Коля был ближним соседом и прекрасно знал. И фамилию и имя.

— Дядя, Коля, ты чего … — было законючил, не желающий признаваться, но встретившись глазами с суровым дядиколиным взглядом, заробел.

— Повторяю! – голос был строг и чеканен:

— Фамилия? Имя?

— Ну, эта … и прозвучало чистосердечное признание.

Дядя Коля аккуратно записал в журнале названное, и громко, практически по произнося слова по буквам, продолжил:

— Умышленная порча … он продолжал записывать, как-бы под свою же диктовку… государственного имущества, нападение на суточный наряд…. И после многозначительной паузы, сопровождаемой внимательным осмотром преступника прозвучало уж совсем запредельно строгое:

— Встать!

Тот, естественно вскочил.

— Десять суток! Хлеб и вода! Прогулки запрещены!

Приговорённый рухнул на скамейку, а дядя Коля деловито ткнул в следующего:

— Фамилия?…

И процедура повторилась. С каждым. Потом дядя Коля вышел и громко лязгнул засов. Мы ошарашено молчали. На шутку это уже совсем стало непохоже. А когда в комнате погас яркий свет, и засветилась синяя лампочка над дверью, то и совсем стало уныло. Кто захлюпал носом. Не прошло и пяти минут, как ревели мы все. Ну, что с нас взять-то было? Отловили то самую мелюзгу.

Я не могу сказать, сколько это продолжалось. Нам тогда показалось, что целую вечность. А на самом деле, наверное, не более минут пятнадцати – двадцати. Пока повызывали отцов, которым на руки нас и передали.

А дядя Коля поплатился!!! Снег то завтра не растаял. И снежки летали в его сторону ещё долго. И частенько случалось, что метко.

А неча из себя большого начальника строить и карандашиком тыкать….