ZurabSTK
Некто Моноссон ( 9 фото )
Всё началось с показанного (ещё в девяностые) по телевидению фильма Зёнке Вортмана „Der bewegte Mann“, называемый в советском... простите, в российском прокате «Самый желанный мужчина» - не совсем точно, но, в общем, годный перевод. Это экранизация графических романов единственного на тот момент популярного немецкого комиксиста Ральфа Кёнига, первый из которых называется, естественно, „Der bewegte Mann“, а его прямое продолжение (по сути, логическое завершение истории) – „Pretty Baby“.
Фильм хороший (хотя Ральф Кёниг остался недоволен смещением смысловых акцентов в экранизации), он пробудил у меня интерес к Кёнигу и вообще развернул от классики графической литературы к современным работам. Но главное, что меня там зацепило – музыкальные номера в исполнении оркестра со странным фронтмэном, высоким, худым, чертовски элегантным мужчиной, который пел не так, как пели в девяностые, а так, как пели в двадцатые.
Певца, как я узнал, купив диск с саундтреком фильма, звали Max Raabe, и это был его Palast Orchester, созданный чуть ли не под этот фильм специально. Palast Orchester и Herr Raabe исполняли хиты двадцатых и тридцатых годов именно в той манере, которая соотвествовала моменту их появления. Они даже свои новые песни и музыкальные номера давали в стиле «ревущих двадцатых». Например – мегапопулярное, великолепное «Ни одна свинья мне не звонит, ни одна сволочь мной не интересуется».
Я был захвачен. Большинство дисков Palast Orchester у меня есть, кроме того, я пару раз был на прекрасно поставленных гала-концертах. Естественно, я пошёл вглубь, я захотел ознакомиться с оригиналами песен. Но это оказалось непросто. Всё же, после долгих поисков, я обнаружил, что качественные восстановленные записи немецкой и французской эстрады 20-30-40-х годов выпустили японцы. Фрицци Массари, Макс Хансен, Франциска Гааль, Фридрих Холлендер... Я был восхищён Лилиан Харви и Вилли Фричем и постарался посмотреть их фильмы... Это было непросто. Например, «Белокурую мечту» с моими любимыми песнями я смог увидеть в приемлемом качестве только в прошлом году.
Да... Так вот, среди прочих раритетов, опубликованных японцами в очень стильном оформлении, был набор песен из культурного ареала немецких гомосексуалистов двадцатых-тридцатых годов. Очень здорово, там были даже Эрнст Буш и Марлен Дитрих. Но самое большое впечатление произвёл на меня некий декадент Leo Monosson. «Маленький партнёр по танцам» и «Милый скрипач». Это было безупречное до карикатурности изящество, насмешка над жеманной тонкостью, соединённая с рвущей по живому искренностью, и весьма напоминало гениальный перформенс Мишеля Серро в фильме Молинаро «Клетка для сумашедших». Я буквально офигел. Кто этот певец и автор песенок? В те времена никакой информации о нём не было – нигде.
Но сейчас уже известно, что звали этого парня Лев Исаакович Моносзон, он был сын ювелира и поэт, приятель Мариенгофа, Шершеневича и Кусикова. Имажинист, ясное дело. В 1918 году бежал от советской власти, после многих приключений обосноваолся в Берлине, где довольно быстро стал одним из самых популярных певцов (и авторов) своей эпохи, своего рода иконой стиля. Записал что-то около 1400 песен, под разными псевдонимами. Многие его песенки исполнялись также по-французски, по-польски и по-английски. Между прочим, Лео немного снимался в кино. В частности, он появляется в моём любимом мюзикле «Трое с бензоколонки», где в главных ролях Лилиан Харви, Вилли Фрич и совсем ещё молодой Хайнц Рюман.
Когда нацисты приняли свои гнусные Нюрнбергские законы, Лео с женой перебрался во Францию, где и продолжил выступать, хотя уже без той ураганной популярности, которая сопуствовала ему в период «берлинского» культурного доминирования в Европе. Тем не менее, в его оркестре на гитаре играл не кто-нибудь, а сам Джанго Райнхард.
Потом Лео Моноссону с семьёй пришлось бежать через Испанию и – да-да – через Касабланку в Америку, где он был вынужден работать банальным клерком. После войны он был полностью забыт, пока последовательные и скурпулёзные японцы не извлекли его, к моей радости, из звуковых архивов.
Фильм хороший (хотя Ральф Кёниг остался недоволен смещением смысловых акцентов в экранизации), он пробудил у меня интерес к Кёнигу и вообще развернул от классики графической литературы к современным работам. Но главное, что меня там зацепило – музыкальные номера в исполнении оркестра со странным фронтмэном, высоким, худым, чертовски элегантным мужчиной, который пел не так, как пели в девяностые, а так, как пели в двадцатые.
Певца, как я узнал, купив диск с саундтреком фильма, звали Max Raabe, и это был его Palast Orchester, созданный чуть ли не под этот фильм специально. Palast Orchester и Herr Raabe исполняли хиты двадцатых и тридцатых годов именно в той манере, которая соотвествовала моменту их появления. Они даже свои новые песни и музыкальные номера давали в стиле «ревущих двадцатых». Например – мегапопулярное, великолепное «Ни одна свинья мне не звонит, ни одна сволочь мной не интересуется».
Я был захвачен. Большинство дисков Palast Orchester у меня есть, кроме того, я пару раз был на прекрасно поставленных гала-концертах. Естественно, я пошёл вглубь, я захотел ознакомиться с оригиналами песен. Но это оказалось непросто. Всё же, после долгих поисков, я обнаружил, что качественные восстановленные записи немецкой и французской эстрады 20-30-40-х годов выпустили японцы. Фрицци Массари, Макс Хансен, Франциска Гааль, Фридрих Холлендер... Я был восхищён Лилиан Харви и Вилли Фричем и постарался посмотреть их фильмы... Это было непросто. Например, «Белокурую мечту» с моими любимыми песнями я смог увидеть в приемлемом качестве только в прошлом году.
Да... Так вот, среди прочих раритетов, опубликованных японцами в очень стильном оформлении, был набор песен из культурного ареала немецких гомосексуалистов двадцатых-тридцатых годов. Очень здорово, там были даже Эрнст Буш и Марлен Дитрих. Но самое большое впечатление произвёл на меня некий декадент Leo Monosson. «Маленький партнёр по танцам» и «Милый скрипач». Это было безупречное до карикатурности изящество, насмешка над жеманной тонкостью, соединённая с рвущей по живому искренностью, и весьма напоминало гениальный перформенс Мишеля Серро в фильме Молинаро «Клетка для сумашедших». Я буквально офигел. Кто этот певец и автор песенок? В те времена никакой информации о нём не было – нигде.
Но сейчас уже известно, что звали этого парня Лев Исаакович Моносзон, он был сын ювелира и поэт, приятель Мариенгофа, Шершеневича и Кусикова. Имажинист, ясное дело. В 1918 году бежал от советской власти, после многих приключений обосноваолся в Берлине, где довольно быстро стал одним из самых популярных певцов (и авторов) своей эпохи, своего рода иконой стиля. Записал что-то около 1400 песен, под разными псевдонимами. Многие его песенки исполнялись также по-французски, по-польски и по-английски. Между прочим, Лео немного снимался в кино. В частности, он появляется в моём любимом мюзикле «Трое с бензоколонки», где в главных ролях Лилиан Харви, Вилли Фрич и совсем ещё молодой Хайнц Рюман.
Когда нацисты приняли свои гнусные Нюрнбергские законы, Лео с женой перебрался во Францию, где и продолжил выступать, хотя уже без той ураганной популярности, которая сопуствовала ему в период «берлинского» культурного доминирования в Европе. Тем не менее, в его оркестре на гитаре играл не кто-нибудь, а сам Джанго Райнхард.
Потом Лео Моноссону с семьёй пришлось бежать через Испанию и – да-да – через Касабланку в Америку, где он был вынужден работать банальным клерком. После войны он был полностью забыт, пока последовательные и скурпулёзные японцы не извлекли его, к моей радости, из звуковых архивов.
Взято: Тут
0