Mikser
Призрак из племени Немо: как учёные исследуют «китов-убийц» на юге Камчатки ( 54 фото )
Косатки – еще одна цель моей поездки на Камчатку в июле. Их нам посчастливилось встретить два раза – два дня подряд мы встречали одну и ту же семью в одном и том же месте и в одно и то же время. Рыбоядная семья косаток облюбовала бухту Железную для охоты на лосося. Удалось сфотографировать из охоту с квадрокоптера и даже под водой.
Вот уже 18 лет участники проекта FEROP ежегодно собираются на Камчатке, чтобы выйти в открытое море и исследовать косаток в естественной среде обитания. За короткий летний сезон они должны успеть собрать как можно больше материала, чтобы раскрыть тайны жизни этих грозных и невероятно умных морских млекопитающих, чья социальных структура настолько сложна, что порой напоминает нашу.
В материале под катом, вы узнаете на каком языке говорят косатки и зачем им «бабушки», послушаете аудиозаписи общения животных, которые биологи смоли записать благодаря гидрофонам и еще много всего интересного, а так же посмотрите фотографии этих грандиозных морских млекопитающих.
Что нужно знать в первую очередь перед тем, как читать этот материал - [кОсатка] - именно через букву "О".
Косатки распространены практически во всех морях и океанах, но до сих пор в мире существует довольно небольшое количество проектов и мест, где их исследуют в естественной среде обитания. В России идеальным местом для их изучения оказалась Камчатка. Именно здесь в конце 90-х начались первые исследования на базе филиала Тихоокеанского института географии ДВО РАН. Центром стал Авачинский залив, а первой экспедицией — выход в море российского биолога Александра Бардина и японской фотожурналистки Харуки Сато в 1999 году, с этого начинается история Дальневосточного проекта косатки — FEROP (Far Eastern Russia orca project).
Ребята из FEROP знают всех косаток в округе и с легкостью определяют принадлежность каждой особи к какой либо семье. За годы работы они смогли полностью остановить вылов животных в регионе и создать впечатляющую базу-картотеку, где каждому животному присвоен свой собственный номер или даже имя.
У самки Призрак из племени Немо заметные серые пятна на коже, у Тигренка из племени Счастливчик полосатый шрам от сети, в которую она когда-то попала, а Галкина легко отличить по двум галочкам на пятне и плавнике.
У каждой косатки уникальный характер и ряд внешних особенностей, уникальных, как отпечатки пальцев, по которым можно определить, кто есть кто.
На первый взгляд это очень сложно, но участники проекта FEROP, вооруженные фотоаппаратами и телеобъективами, уже давно научились отличать Панка от Санчеза, Рванину от Немо, Дзена от Молока, знают, кто кому приходится сыном, внуком или братом, прекрасно разбираются в семейных отношениях и пристально следят за их развитием.
Косатки — самые крупные морские млекопитающие из семейства дельфиновых. Большинству они известны разве что по фильму «Спасите Вилли» или грозному имиджу морских хищников, охотящихся на китов.
Многие годы жизнь этих млекопитающих была покрыта тайной, исследования косаток начались лишь в 60-х, когда эти большие и умные хищники стали интересны океанариумам.
На каком языке говорят косатки и зачем им «бабушки»
По словам Татьяны Ивкович, руководителя Авачинской экспедиции проекта, FEROP — не юридическая организация, а группа энтузиастов и научных исследователей, которые собираются вместе с целью изучить биологию косаток: «Открыть маленькую часть огромного пазла». FEROP — проект бессрочный: для изучения этих морских млекопитающих недостаточно двух-трёх сезонов.
«Папа каждый раз спрашивает меня: "Ты что опять на Камчатку едешь? Ты что, еще ничего не изучила там?» — смеётся Татьяна.
Татьяна Ивкович, руководитель Авачинской экспедиции проекта, FEROP во время лекции на борту парусного катамарана kosatka cruises
Она поясняет, что косатки во многом похожи на людей — развиваются долго, рождаются не так часто: «Если мы, например, поедем исследовать мышей-полёвок, то мы за одно лето сможем отследить развитие не одного, а нескольких поколений потому, что весной у самки родится десяток маленьких полёвочек, которые быстро вырастут, созреют и родят своих. И за год у нас будет огромная выборка по развитию полёвок от рождения до взросления. Если же мы захотим сделать такую же выборку по косаткам, то надо учитывать, что косатка будет развиваться лет 15, что у одной особи рождается один детеныш, и в среднем это происходит раз в пять лет».
Вот так выглядит лагерь FEROP на мысе Зеленый
За годы исследований участники проекта смогли превратить одинокие фотопортреты косаток в настоящий каталог с подробным описанием семейного древа. Некоторых знают фактически с детства.
Так, Палому из семьи Кармен сфотографировали еще в 2000 году, когда она была еще любопытным подростком 4-5 лет и любила пристраиваться к струе от моторной лодки.
Сейчас Палома уже взрослая самка, пережившая рождение и потерю детеныша.
«В Авачинском заливе примерно 33 семьи, которых мы регулярно встречаем и еще около 30, которые редко встречаются», — рассказывает Татьяна Ивкович.
В 80-х года ученым удалось выяснить, что косатки делятся на два типа — одни рыбоядные, они же резидентные, а другие плотоядные, они же транзитные. Косатки отличаются друг от друга внешне, по своему поведению и даже по своей социальной структуре.
Если рыбоядные косатки привыкли передвигаться и охотиться большими семьями, а также много общаться друг с другом, то плотоядные живут и охотятся небольшими группами и практически не издают звуков, чтобы не привлекать внимание своей добычи — китов и тюленей.
Два типа не взаимодействуют друг с другом и не смешиваются. По словам исследователей из FEROP, в Авачинской бухте встречаются оба типа, но понаблюдать за плотоядной косаткой удается не чаще чем один-три раза за сезон.
Рыбоядные косатки всегда держатся вместе, семьи состоят из самки-матриаха и ее детей, которые проживают с ней всю свою жизнь вне зависимости от пола.
Так, наблюдая за ними из года в год, исследователи могут точно определить состав семьи и следить за ее развитием, за появлением новых косаток или гибелью членов семьи, ведь просто так рыбоядные косатки никогда не покинут родню.
Косатки живут долго, обычно до восьмидесяти лет, но порой доживают и до ста. После определенного возраста они теряют способность рожать детенышей и становится «бабушками». Но и тогда они не покидают семью, сохраняя тесные связи со всеми ее членами.
«Бабушки-косатки» обучают своих «внуков» тактике охоты, семейным маршрутам и даже языку. «Язык они не наследуют, они его выучивают. У них очень сильны традиции и многие знания они передают именно через обучение. Это все равно, что мы своих детей воспитываем», — говорит Екатерина Борисова, исследователь проекта FEROP.
Если вслушаться в записи, сделанные на гидрофоны [специальные приборы для приема звука под водой], то можно различить три типа звука: щелчки, отдельные неповторяющиеся сигналы и стереотипные крики. Последнее — это и есть язык косаток, и у каждой семьи он свой.
Например, у той же Паломы и Кармен, то есть у матери и дочки, этот набор звуков будет одинаковым, а вот у Немо или Призрака немного другой. При этом, чем больше схожих элементов в диалекте, тем ближе степень родства — этим определяется из какого племени или клана та или иная особь. Косатки из одного и того же клана понимают друг друга и готовы взаимодействовать, порой они собираются вместе несколькими семьями, играют, общаются и охотятся.
«Помню, в один из наших выходов в море мы встретили огромное количество косаток, их было штук восемьдесят — это значит, что вместе собралось очень много семей. В тот день они вели себя очень активно: выстраивались в какие-то длинные шеренги и шли куда-то, охотились вместе, играли, их было так много, что все вокруг буквально бурлило — было очень красиво», — рассказывает Михаил korostelev
Как подплыть к косаткам и зачем учёным арбалет
Работа в проекте FEROP кажется простой лишь на первый взгляд. Специалистам недостаточно выйти в море с фотоаппаратами и гидрофонами, им нужно точно знать, где искать косаток, как приблизиться к ним, чтобы эти чуткие млекопитающие не уплыли и как правильно фотографировать их.
Участникам проекта уже хорошо знакомы воды Авачинского залива и маршруты местных семей, но процесс поиска тем не менее очень сложен и далеко не каждый день удается найти группу косаток.
Михаил Нагайлик, биолог и участник проекта, объясняет, что увидеть косаток с лодки при помощи бинокля можно только с расстояния одного-двух километров, но летом на Камчатке часто висят туманы и тогда приходится ориентироваться на звук: «Изредка, в тихую погоду можно где-то за километр услышать их вздохи. Звуки также можно услышать за пять-десять километров, но для этого нужно, чтобы они громко кричали и два изолированных гидрофона, чтобы определить с какой именно стороны исходят крики».
К тому же косатки могут менять свои маршруты. Так, долгое время базой проекта был не Зеленый мыс, а остров Старичков, где водилось много терпуга, на которого так любили охотиться местные косатки. Но буквально за несколько лет терпуга переловили рыбаки и косаткам пришлось искать новое пропитание и новые маршруты, а исследователям внимательно следить за этими изменениями и найти новый базовый лагерь.
«Если мы находим косаток, то они позволят довольно близко к себе подойти, но тут все очень индивидуально, зависит от их поведения и того, что они делали в момент, когда мы подплыли. Они могли кормиться лососем, тогда мы просто выключали мотор и постепенно оказывались так близко, что они буквально под лодкой проплывали. Они могли куда-то целенаправленно плыть, и тогда приходилось пристраиваться к группе и идти параллельно с ними. Ведут при этом они себя всегда по-разному, иногда встречаются любопытные косатки, иногда они избегают нас. Они ведь, как и люди, все разные, уникальные», — рассказывает korostelev
Умение подойти близко к косаткам — ключевой навык в команде FEROP, ведь для многих исследований недостаточно приблизиться на расстояние для фотоснимка. Например, для того чтобы взять биопсию используется арбалет и специальный наконечник для стрелы. Ученым нужно подплыть примерно на семь метров, а чтобы исследовать диету косаток и вовсе приходится подплывать на один-два метра — иначе чешую от съеденной рыбы не выловить.
Грозный хищник на грани выживания
Несмотря на грозные размеры (самцы достигают 9,5 метров в длину) и интеллект, косатки — уязвимые существа. По словам экспертов из FEROP, у этих млекопитающихся большая проблема детской смертности и многие детеныши не доживают до взрослого возраста. «У них смертность достигает 60 процентов и это ощутимо.
В Америке, например, у них проблема, что в тканях косаток и в тканях рыб, которых они едят, накапливались вредные вещества, которые раньше сливались в океан.
У них повышена смертность первых детенышей, потому что с молоком мама отдает токсины. У нас на смертность в основном сказываются недостаток еды, болезни и стихия», — говорит Екатерина Борисова.
Другой угрозой становится шумовое загрязнение мирового океана, ведь звук для косаток не только способ коммуникации, но и зрение.
Благодаря эхолокации они ориентируются в мировом океане, следуют своими привычными маршрутами и ищут пищу.
Не меньшая проблема для дальневосточных косаток — отлов для океанариумов.
По мнению участников FEROP, вылов в условиях, когда нет точных данных о количестве косаток, может привести к вымиранию. «Такая проблема есть не только в России, но и, например, в Америке. К примеру, в Британской Колумбии был случай, когда перевыловили слишком много косаток из одного сообщества. И сейчас их там осталось около 80 животных всего и по оценкам специалистов, они уже не восстановятся, а значит — будут медленно вымирать», — говорит Екатерина Борисова.
Другая опасность в отсутствии контроля над выловом, из-за чего не существует независимых данных о том, сколько косаток умирает в процессе — эти цифры, предоставляют те, кто непосредственно занимается отловом, а они не заинтересованы сообщать о погибших животных. «Первые отловы начались здесь, в Авачиском заливе, в 2003 году.
Тогда окружили огромную группу косаток, поймали молодую самку из племени, которое мы знаем. При этом две косатки погибли и утонули, запутавшись в сетях. Там были водолазы, которые должны были помочь им освободится, но они не стали этого делать»,— говорит Татьяна Ивкович. Сейчас в Авачинском заливе вылова нет из-за деятельности FEROP, но в тех местах, где нет сторонних наблюдателей, ведущих подсчет косаток, это по-прежнему продолжается.
Как почувствовать себя исследователем
FEROP существует при поддержке иностранных и российский научных НКО, но каждая экспедиция — это настоящие походные условия вдали от цивилизации. Каждый год проект вынужден прибегать к помощи волонтеров, люди из разных уголков России летят на Камчатку, чтобы обменивать свой бесплатный труд на возможность поучаствовать в проекте.
Для кого-то это шанс поработать над своими научными исследованиями, для кого-то — возможность пожить в уникальном месте и увидеть косаток в естественной среде, а кому-то важно стать частью исследовательского проекта. Но для всех эти экспедиции становятся особым приключением.
Александр Кузьмин узнал о проекте случайно. Он приезжал на Камчатку кататься на морских каяках и в один из дней оказался рядом с лагерем FEROP. «Мне всегда было невероятно интересно наблюдать животных в их естественной среде, а тут лагерь настоящих биологов, которые изучают косаток. Да я даже мечтать о таком не мог!» — вспоминает он. В последующие два года Кузьмин приезжал на Камчатку уже в качестве волонтера.
Он выполнял самую простую, но тяжелую работу — сборку и разборку лагеря, спуск и вытаскивание на берег лодки, готовил еду, дежурил, ремонтировал. В море же он помогал научным сотрудникам собирать материал, записывал данные, наблюдал за косатками. И все это в сложных погодных условиях Камчатки — с туманами, дождями и периодическими штормами, отрывающими лодки от земли.
Александр вспоминает свою волонтерскую деятельность как важный опыт, изменивший его отношение ко многим вещам: «Я узнал много нового об этих животных и многое из этого наблюдал воочию, я был исследователем и теперь предам себя, если когда-нибудь схожу в океанариум. Я видел, как проходила охота и кормление, игра, социальное взаимодействие в семье, как они перестраиваются в группе, чтобы дети оказались в безопасности. Это невероятно интересно, но главное, что я был там абсолютно счастлив. Единение с природой, восхищение и глубочайшее уважение перед тем, что видишь. В таких местах осознаешь всю мелочность современного человека, там ты находишься в моменте и осознаешь масштаб этого мира».
Вот уже 18 лет участники проекта FEROP ежегодно собираются на Камчатке, чтобы выйти в открытое море и исследовать косаток в естественной среде обитания. За короткий летний сезон они должны успеть собрать как можно больше материала, чтобы раскрыть тайны жизни этих грозных и невероятно умных морских млекопитающих, чья социальных структура настолько сложна, что порой напоминает нашу.
В материале под катом, вы узнаете на каком языке говорят косатки и зачем им «бабушки», послушаете аудиозаписи общения животных, которые биологи смоли записать благодаря гидрофонам и еще много всего интересного, а так же посмотрите фотографии этих грандиозных морских млекопитающих.
Что нужно знать в первую очередь перед тем, как читать этот материал - [кОсатка] - именно через букву "О".
Косатки распространены практически во всех морях и океанах, но до сих пор в мире существует довольно небольшое количество проектов и мест, где их исследуют в естественной среде обитания. В России идеальным местом для их изучения оказалась Камчатка. Именно здесь в конце 90-х начались первые исследования на базе филиала Тихоокеанского института географии ДВО РАН. Центром стал Авачинский залив, а первой экспедицией — выход в море российского биолога Александра Бардина и японской фотожурналистки Харуки Сато в 1999 году, с этого начинается история Дальневосточного проекта косатки — FEROP (Far Eastern Russia orca project).
Ребята из FEROP знают всех косаток в округе и с легкостью определяют принадлежность каждой особи к какой либо семье. За годы работы они смогли полностью остановить вылов животных в регионе и создать впечатляющую базу-картотеку, где каждому животному присвоен свой собственный номер или даже имя.
У самки Призрак из племени Немо заметные серые пятна на коже, у Тигренка из племени Счастливчик полосатый шрам от сети, в которую она когда-то попала, а Галкина легко отличить по двум галочкам на пятне и плавнике.
У каждой косатки уникальный характер и ряд внешних особенностей, уникальных, как отпечатки пальцев, по которым можно определить, кто есть кто.
На первый взгляд это очень сложно, но участники проекта FEROP, вооруженные фотоаппаратами и телеобъективами, уже давно научились отличать Панка от Санчеза, Рванину от Немо, Дзена от Молока, знают, кто кому приходится сыном, внуком или братом, прекрасно разбираются в семейных отношениях и пристально следят за их развитием.
Косатки — самые крупные морские млекопитающие из семейства дельфиновых. Большинству они известны разве что по фильму «Спасите Вилли» или грозному имиджу морских хищников, охотящихся на китов.
Многие годы жизнь этих млекопитающих была покрыта тайной, исследования косаток начались лишь в 60-х, когда эти большие и умные хищники стали интересны океанариумам.
На каком языке говорят косатки и зачем им «бабушки»
По словам Татьяны Ивкович, руководителя Авачинской экспедиции проекта, FEROP — не юридическая организация, а группа энтузиастов и научных исследователей, которые собираются вместе с целью изучить биологию косаток: «Открыть маленькую часть огромного пазла». FEROP — проект бессрочный: для изучения этих морских млекопитающих недостаточно двух-трёх сезонов.
«Папа каждый раз спрашивает меня: "Ты что опять на Камчатку едешь? Ты что, еще ничего не изучила там?» — смеётся Татьяна.
Татьяна Ивкович, руководитель Авачинской экспедиции проекта, FEROP во время лекции на борту парусного катамарана kosatka cruises
Она поясняет, что косатки во многом похожи на людей — развиваются долго, рождаются не так часто: «Если мы, например, поедем исследовать мышей-полёвок, то мы за одно лето сможем отследить развитие не одного, а нескольких поколений потому, что весной у самки родится десяток маленьких полёвочек, которые быстро вырастут, созреют и родят своих. И за год у нас будет огромная выборка по развитию полёвок от рождения до взросления. Если же мы захотим сделать такую же выборку по косаткам, то надо учитывать, что косатка будет развиваться лет 15, что у одной особи рождается один детеныш, и в среднем это происходит раз в пять лет».
Вот так выглядит лагерь FEROP на мысе Зеленый
За годы исследований участники проекта смогли превратить одинокие фотопортреты косаток в настоящий каталог с подробным описанием семейного древа. Некоторых знают фактически с детства.
Так, Палому из семьи Кармен сфотографировали еще в 2000 году, когда она была еще любопытным подростком 4-5 лет и любила пристраиваться к струе от моторной лодки.
Сейчас Палома уже взрослая самка, пережившая рождение и потерю детеныша.
«В Авачинском заливе примерно 33 семьи, которых мы регулярно встречаем и еще около 30, которые редко встречаются», — рассказывает Татьяна Ивкович.
В 80-х года ученым удалось выяснить, что косатки делятся на два типа — одни рыбоядные, они же резидентные, а другие плотоядные, они же транзитные. Косатки отличаются друг от друга внешне, по своему поведению и даже по своей социальной структуре.
Если рыбоядные косатки привыкли передвигаться и охотиться большими семьями, а также много общаться друг с другом, то плотоядные живут и охотятся небольшими группами и практически не издают звуков, чтобы не привлекать внимание своей добычи — китов и тюленей.
Два типа не взаимодействуют друг с другом и не смешиваются. По словам исследователей из FEROP, в Авачинской бухте встречаются оба типа, но понаблюдать за плотоядной косаткой удается не чаще чем один-три раза за сезон.
Рыбоядные косатки всегда держатся вместе, семьи состоят из самки-матриаха и ее детей, которые проживают с ней всю свою жизнь вне зависимости от пола.
Так, наблюдая за ними из года в год, исследователи могут точно определить состав семьи и следить за ее развитием, за появлением новых косаток или гибелью членов семьи, ведь просто так рыбоядные косатки никогда не покинут родню.
Косатки живут долго, обычно до восьмидесяти лет, но порой доживают и до ста. После определенного возраста они теряют способность рожать детенышей и становится «бабушками». Но и тогда они не покидают семью, сохраняя тесные связи со всеми ее членами.
«Бабушки-косатки» обучают своих «внуков» тактике охоты, семейным маршрутам и даже языку. «Язык они не наследуют, они его выучивают. У них очень сильны традиции и многие знания они передают именно через обучение. Это все равно, что мы своих детей воспитываем», — говорит Екатерина Борисова, исследователь проекта FEROP.
Если вслушаться в записи, сделанные на гидрофоны [специальные приборы для приема звука под водой], то можно различить три типа звука: щелчки, отдельные неповторяющиеся сигналы и стереотипные крики. Последнее — это и есть язык косаток, и у каждой семьи он свой.
Например, у той же Паломы и Кармен, то есть у матери и дочки, этот набор звуков будет одинаковым, а вот у Немо или Призрака немного другой. При этом, чем больше схожих элементов в диалекте, тем ближе степень родства — этим определяется из какого племени или клана та или иная особь. Косатки из одного и того же клана понимают друг друга и готовы взаимодействовать, порой они собираются вместе несколькими семьями, играют, общаются и охотятся.
«Помню, в один из наших выходов в море мы встретили огромное количество косаток, их было штук восемьдесят — это значит, что вместе собралось очень много семей. В тот день они вели себя очень активно: выстраивались в какие-то длинные шеренги и шли куда-то, охотились вместе, играли, их было так много, что все вокруг буквально бурлило — было очень красиво», — рассказывает Михаил korostelev
Как подплыть к косаткам и зачем учёным арбалет
Работа в проекте FEROP кажется простой лишь на первый взгляд. Специалистам недостаточно выйти в море с фотоаппаратами и гидрофонами, им нужно точно знать, где искать косаток, как приблизиться к ним, чтобы эти чуткие млекопитающие не уплыли и как правильно фотографировать их.
Участникам проекта уже хорошо знакомы воды Авачинского залива и маршруты местных семей, но процесс поиска тем не менее очень сложен и далеко не каждый день удается найти группу косаток.
Михаил Нагайлик, биолог и участник проекта, объясняет, что увидеть косаток с лодки при помощи бинокля можно только с расстояния одного-двух километров, но летом на Камчатке часто висят туманы и тогда приходится ориентироваться на звук: «Изредка, в тихую погоду можно где-то за километр услышать их вздохи. Звуки также можно услышать за пять-десять километров, но для этого нужно, чтобы они громко кричали и два изолированных гидрофона, чтобы определить с какой именно стороны исходят крики».
К тому же косатки могут менять свои маршруты. Так, долгое время базой проекта был не Зеленый мыс, а остров Старичков, где водилось много терпуга, на которого так любили охотиться местные косатки. Но буквально за несколько лет терпуга переловили рыбаки и косаткам пришлось искать новое пропитание и новые маршруты, а исследователям внимательно следить за этими изменениями и найти новый базовый лагерь.
«Если мы находим косаток, то они позволят довольно близко к себе подойти, но тут все очень индивидуально, зависит от их поведения и того, что они делали в момент, когда мы подплыли. Они могли кормиться лососем, тогда мы просто выключали мотор и постепенно оказывались так близко, что они буквально под лодкой проплывали. Они могли куда-то целенаправленно плыть, и тогда приходилось пристраиваться к группе и идти параллельно с ними. Ведут при этом они себя всегда по-разному, иногда встречаются любопытные косатки, иногда они избегают нас. Они ведь, как и люди, все разные, уникальные», — рассказывает korostelev
Умение подойти близко к косаткам — ключевой навык в команде FEROP, ведь для многих исследований недостаточно приблизиться на расстояние для фотоснимка. Например, для того чтобы взять биопсию используется арбалет и специальный наконечник для стрелы. Ученым нужно подплыть примерно на семь метров, а чтобы исследовать диету косаток и вовсе приходится подплывать на один-два метра — иначе чешую от съеденной рыбы не выловить.
Грозный хищник на грани выживания
Несмотря на грозные размеры (самцы достигают 9,5 метров в длину) и интеллект, косатки — уязвимые существа. По словам экспертов из FEROP, у этих млекопитающихся большая проблема детской смертности и многие детеныши не доживают до взрослого возраста. «У них смертность достигает 60 процентов и это ощутимо.
В Америке, например, у них проблема, что в тканях косаток и в тканях рыб, которых они едят, накапливались вредные вещества, которые раньше сливались в океан.
У них повышена смертность первых детенышей, потому что с молоком мама отдает токсины. У нас на смертность в основном сказываются недостаток еды, болезни и стихия», — говорит Екатерина Борисова.
Другой угрозой становится шумовое загрязнение мирового океана, ведь звук для косаток не только способ коммуникации, но и зрение.
Благодаря эхолокации они ориентируются в мировом океане, следуют своими привычными маршрутами и ищут пищу.
Не меньшая проблема для дальневосточных косаток — отлов для океанариумов.
По мнению участников FEROP, вылов в условиях, когда нет точных данных о количестве косаток, может привести к вымиранию. «Такая проблема есть не только в России, но и, например, в Америке. К примеру, в Британской Колумбии был случай, когда перевыловили слишком много косаток из одного сообщества. И сейчас их там осталось около 80 животных всего и по оценкам специалистов, они уже не восстановятся, а значит — будут медленно вымирать», — говорит Екатерина Борисова.
Другая опасность в отсутствии контроля над выловом, из-за чего не существует независимых данных о том, сколько косаток умирает в процессе — эти цифры, предоставляют те, кто непосредственно занимается отловом, а они не заинтересованы сообщать о погибших животных. «Первые отловы начались здесь, в Авачиском заливе, в 2003 году.
Тогда окружили огромную группу косаток, поймали молодую самку из племени, которое мы знаем. При этом две косатки погибли и утонули, запутавшись в сетях. Там были водолазы, которые должны были помочь им освободится, но они не стали этого делать»,— говорит Татьяна Ивкович. Сейчас в Авачинском заливе вылова нет из-за деятельности FEROP, но в тех местах, где нет сторонних наблюдателей, ведущих подсчет косаток, это по-прежнему продолжается.
Как почувствовать себя исследователем
FEROP существует при поддержке иностранных и российский научных НКО, но каждая экспедиция — это настоящие походные условия вдали от цивилизации. Каждый год проект вынужден прибегать к помощи волонтеров, люди из разных уголков России летят на Камчатку, чтобы обменивать свой бесплатный труд на возможность поучаствовать в проекте.
Для кого-то это шанс поработать над своими научными исследованиями, для кого-то — возможность пожить в уникальном месте и увидеть косаток в естественной среде, а кому-то важно стать частью исследовательского проекта. Но для всех эти экспедиции становятся особым приключением.
Александр Кузьмин узнал о проекте случайно. Он приезжал на Камчатку кататься на морских каяках и в один из дней оказался рядом с лагерем FEROP. «Мне всегда было невероятно интересно наблюдать животных в их естественной среде, а тут лагерь настоящих биологов, которые изучают косаток. Да я даже мечтать о таком не мог!» — вспоминает он. В последующие два года Кузьмин приезжал на Камчатку уже в качестве волонтера.
Он выполнял самую простую, но тяжелую работу — сборку и разборку лагеря, спуск и вытаскивание на берег лодки, готовил еду, дежурил, ремонтировал. В море же он помогал научным сотрудникам собирать материал, записывал данные, наблюдал за косатками. И все это в сложных погодных условиях Камчатки — с туманами, дождями и периодическими штормами, отрывающими лодки от земли.
Александр вспоминает свою волонтерскую деятельность как важный опыт, изменивший его отношение ко многим вещам: «Я узнал много нового об этих животных и многое из этого наблюдал воочию, я был исследователем и теперь предам себя, если когда-нибудь схожу в океанариум. Я видел, как проходила охота и кормление, игра, социальное взаимодействие в семье, как они перестраиваются в группе, чтобы дети оказались в безопасности. Это невероятно интересно, но главное, что я был там абсолютно счастлив. Единение с природой, восхищение и глубочайшее уважение перед тем, что видишь. В таких местах осознаешь всю мелочность современного человека, там ты находишься в моменте и осознаешь масштаб этого мира».
Взято: Тут
0