JINITU
Черное солнце пустынной души! Трагичная любовь Абдуллы! ( 12 фото )
Помните Абдуллу из фильма «Белое солнце Пустыни», которого сыграл Кахи Кавсадзе. Если у Абдуллы был гарем из 9 жён, то Кахи не хватило времени, чтобы любить одну женщину. Кахи Кавсадзе должен был стать кем угодно, но не артистом. Он вырос в семье, где не только близкие, но и дальние родственники были музыкантами. Его отец, известный в Грузии режиссер и композитор Сандро Кавсадзе, еще совсем юным руководил хором в духовной семинарии, в которой пел Сталин. Спустя много лет они встретились на Декаде грузинской литературы и искусства в Москве. Сталин не забыл бывшего хормейстера и был очень удивлен, что тот ни о чем не просит отца народов. Тогда Иосиф напрямую спросил у Сандро, чего тот хочет лично для себя. И Кавсадзе попросил... трубку.
Сегодня эта реликвия хранится дома у Кахи Давидовича вместе с письмом от Сталина, которое получил его дед, когда лежал в Кремлевской больнице. В 1941 году Давид Кавсадзе ушел на фронт, а после Керченско-Феодосийского десанта его семье пришла похоронка. Однако она оказалась неверной – тяжело раненный Дато оказался в немецком плену, затем в концлагере. Весть об этом дошла до грузинских эмигрантов, проживавших в Париже, и им удалось с большим трудом освободить своего земляка. После излечения Кавсадзе занялся близким ему делом – созданием печено-танцевального грузинского ансамбля. Получив разрешение немецкого командования, он отбирал для него под видом грузин-военнопленных немало лиц других национальностей, в том числе и без музыкальных способностей. В 1945 году, несмотря на предупреждения друзей, Дато решил вернуться домой, но его арестовали по дороге.
Детей исключили из музыкальной школы, семью выселили из престижного дома, а матери пришлось возвращать деньги, выплаченные за погибшего мужа. Несмотря на чрезвычайно сложные условия Кахи окончил математическую школу. Однако ни наукой, ни техникой ему заниматься не пришлось.Еще в школе он был приглашен на пробы к фильму, и хотя съемкам помешала спортивная травма, после получения аттестата он поступил в театральный институт в Тбилиси. На втором курсе Кахи познакомился с Беллой Мирианашвили. Кахи не решился подойди к Белле. Он не решался признаться ей в своих чувствах. Он ждал 12 лет! И только, когда Беле исполнилось 28 лет, они поженились.
Впервые я увидел мою будущую жену, когда учился на втором курсе Тбилисского театрального института. Белла Мирианашвили тоже была студенткой. В момент, когда я обратил на нее внимание, она разговаривала с подругой, смеялась. И так эта девочка вошла в мою голову, что я никак не мог выбросить ее оттуда. А она жила своей жизнью, причем очень насыщенной, и до того дня, как мы смогли соединить наши судьбы, прошло долгих 12 лет. За это время Белла успешно снималась в кино, приобрела популярность. В Театре Руставели, где мы оба начали работать после института, она стала музой режиссера Михаила Туманишвили. Без Беллы он ничего не ставил. Все лучшие роли должна была играть только она!
Я долго ждал, а потом Бог сказал: «Садись на коня и возьми сам что хочешь, если ты храбрый и сильный!».
Никогда в жизни я не сказал Белле заветной фразы «Я тебя люблю». Но вел себя так, что она все понимала без слов: угадывал то, что ей хочется, всегда оказывался там, где должен быть, берег ее… И предложения руки и сердца я ей не делал. Просто привел однажды в компанию своих друзей и сказал всем: «Познакомьтесь, это моя жена». Все обалдели. Она тоже. Затем мы вместе пришли ко мне домой, и те же слова я повторил моей маме. Потом к нам приехали ее и наши родственники. Это и была наша свадьба. И мы зажили вместе у нас дома.
Расписались официально, когда дети уже были большими. Они смеялись: «Мама выходит замуж!» Объясните мне, зачем регистрировать брак? Я не видел в этом смысла. Сколько раз наблюдал, как люди устраивали грандиозные свадебные торжества: церемонно ставили подписи в ЗАГСах, накрывали великолепные столы на полтысячи человек, а несколько месяцев спустя разводились. В общем, никогда не понимал этого идиотизма. По-моему, достаточно слова. Я лично сказал один раз — и, мне кажется, все, достаточно. Я и в дальнейшем не стал бы расписываться, просто штампы в паспортах нам с Беллой понадобились для оформления каких-то документов.
Одна жена — любит, одна — одежду шьёт, одна — пищу варит, одна — детей кормит, и всё одна?… Тяжело!
В 29 лет будучи беременной Белла заболела вирусным гриппом, но не желая навредить ребёнку не стала принимать антибиотики! После Рождения, через пару лет, Белла серьёзно заболела, и слегла.
Когда мы начали жить семьей, у Беллы уже была дочка от предыдущего брака — полуторагодовалая Нана, Нанука. Мы ждали еще ребенка, и Бог нам его дал. Но… случилось несчастье — не с ним, с его мамой. Будучи в положении, месяце на пятом, Белла заболела — тогда свирепствовал вирусный грипп. Так она с 40-градусной температурой пошла играть утренний спектакль — отменить его почему-то было невозможно. И Белла играла — на пуантах стояла, танцевала в балетной пачке… Ей бы не ходить на этот спектакль, отлежаться дня три-четыре. Полечилась бы домашними средствами, и, может, не случилось бы этой беды. Но она устроила организму дикую перегрузку, и дело усугубилось.
Началось воспаление легких. Антибиотики из-за беременности Белла принимать не стала — нельзя же навредить ребенку. К счастью, он родился здоровым, а вот свое здоровье жена подорвала основательно. Поначалу, когда она оправилась после болезни, все вроде было нормально. Но вдруг однажды жена говорит мне: «Знаешь, мне стало трудно двигаться. Особенно тяжело по лестнице подниматься…» Пошли к врачам — к одному, к другому. Все в один голос: «После родов так бывает, пройдет». Никто серьезно к этому не отнесся. Даже невропатолог. Тот, дурак, вообще сказал: «Да это ерунда какая-то» — и порекомендовал попить витамины. Так прошло по меньшей мере два года, и был пропущен начальный период тяжелейшей болезни — миелополирадикулоневрит, так она называется (одновременное поражение спинного мозга, корешков и периферических нервов конечностей; причина возникновения — чаще всего инфекция.)
Хорошая жена, хороший дом — что еще надо человеку, чтобы встретить старость?
Изо всех сил Белла сопротивлялась болезни, боролась до последнего; преодолевая недуг, старалась как-то передвигаться. И никогда не жаловалась. Это просто фантастика! И в инвалидном кресле никогда не сидела; если надо было спуститься по лестнице к машине, я переносил ее на руках. Очень сильным и волевым человеком была моя жена. Однажды министр здравоохранения при встрече сказал ей: «Бедная Белла, мне вас так жаль!» Она улыбнулась: «Зачем меня жалеть? Не надо. У меня есть дети, любимый муж. И если я больна, это не значит, что я несчастна». Он пояснил: «Я сочувствую вам не потому, что вы больны, а потому, что все мы знаем: у вас такая болезнь, которую вылечить невозможно». Вот такое сказал этот академик — абсолютный дебил.
А Белла, несмотря ни на что, жила полной жизнью: общалась с людьми, держала семью, принимала гостей. При такой жесточайшей болезни, практически не двигаясь, она ухитрялась так все устроить, так организовать, что они жили в идеальном порядке, каждая вещь имела свое место. И если требовалось что-то найти, Белла безошибочно указывала полку, на которой это лежало.
Как-то были мы в гостях, где я, выпив, с кем-то сцепился. Словом, пошухарил. Мы приехали домой, она мне ничего не говорит, молчит, а мне хочется, чтобы она мне сказала: «Как тебе не стыдно!», чтобы ответить: «Чего это мне должно быть стыдно!» Но она молчит. Молчит и на следующий день, только через три дня, когда у меня хорошее настроение и я уже забыл, что там было, она мне говорит: «Как тебе не стыдно. Такой большой уважаемый мужчина и напал на человека». И вот тут мне стало стыдно.
Джамиля, ты была моей любимой женой, почему ты не умерла?
Летом 1992-го Каха снимался в Москве. Каждый день звонил Белле. Как обычно, соединился с ней и 26 августа. И вдруг услышал, как она тихо, очень медленно, трудно выдохнула в трубку: «Мне плохо. При-ез-жай…» Утром следующего дня он был возле нее. Ровно через сутки Беллы не стало. 28 августа в 6 часов утра. Она просто заснула. Последнее, что сказала, прежде чем уйти насовсем: «Оставьте меня в покое, не лишайте блаженства». По-русски произнесла эти слова.
Вот меня как-то спросили: «Вы полюбили свою жену успешной, красивой, блистающей в жизни и творчестве. Но все изменилось, и рядом с вами оказался тяжелобольной человек, в то время как вы, наоборот, приобретали известность, были обласканы вниманием поклонников, одарены наградами и званиями. Так почему вы не ушли аккуратно в сторону, а остались с Беллой?» Тогда я не нашелся что ответить, потому что для меня все было настолько очевидным. А сейчас могу сказать: встретив Беллу, я понял, что именно с ней мне будет очень хорошо, никого лучше для меня не может быть и это счастье надо оберегать. И как умел охранял его и берег. И всегда, каждое мгновение жизни был с ней рядом. Как в радости, так и в беде. Я не считал это подвигом, что был рядом. Просто очень любил жену. Хотя я ни разу не признался ей в любви. Честно. Такой уж я человек. Я и маме своей впервые сказал, что люблю, перед ее смертью. Мама умерла у меня на руках. В последнюю минуту она посветлела лицом. Смотрела не на меня, а куда-то в сторону. Говорят, перед уходом люди начинают видеть близких, которые ушли раньше. «Даташка!» – вдруг негромко позвала мама. Даташка – это было домашнее прозвище моего давно умершего отца. Я наклонился, впервые поцеловал ее и сказал громко, чтобы она услышала: «Мама, спасибо тебе за все. Я тебя очень люблю».
Беллу всегда очень любили родные Кахи, потому что она действительно была необыкновенным человеком. Но после ее ухода прошло много времени, и теперь они переживают за него. Особенно двоюродные сестры. «Надо тебе строить новую жизнь. Беллы давно нет, а вокруг столько достойных одиноких женщин, которые рады были бы скрасить твое одиночество. Ты должен жениться…» - твердят они ему.
Я слушаю их, все понимаю, но… Не знаю, сумею ли я правильно выразить свою мысль… Видите ли, я не люблю лгать, скрывать что-то, и когда все-таки приходится, испытываю ужасный дискомфорт. Ну не хочу я всю оставшуюся жизнь фальшивить. И чтобы этого не было, предпочитаю продолжать жить так, как живу сейчас. Наверное, я неправ, но, по мне, пусть все остается как есть. Мне кажется, от этого всем будет только лучше.
Сегодня эта реликвия хранится дома у Кахи Давидовича вместе с письмом от Сталина, которое получил его дед, когда лежал в Кремлевской больнице. В 1941 году Давид Кавсадзе ушел на фронт, а после Керченско-Феодосийского десанта его семье пришла похоронка. Однако она оказалась неверной – тяжело раненный Дато оказался в немецком плену, затем в концлагере. Весть об этом дошла до грузинских эмигрантов, проживавших в Париже, и им удалось с большим трудом освободить своего земляка. После излечения Кавсадзе занялся близким ему делом – созданием печено-танцевального грузинского ансамбля. Получив разрешение немецкого командования, он отбирал для него под видом грузин-военнопленных немало лиц других национальностей, в том числе и без музыкальных способностей. В 1945 году, несмотря на предупреждения друзей, Дато решил вернуться домой, но его арестовали по дороге.
Детей исключили из музыкальной школы, семью выселили из престижного дома, а матери пришлось возвращать деньги, выплаченные за погибшего мужа. Несмотря на чрезвычайно сложные условия Кахи окончил математическую школу. Однако ни наукой, ни техникой ему заниматься не пришлось.Еще в школе он был приглашен на пробы к фильму, и хотя съемкам помешала спортивная травма, после получения аттестата он поступил в театральный институт в Тбилиси. На втором курсе Кахи познакомился с Беллой Мирианашвили. Кахи не решился подойди к Белле. Он не решался признаться ей в своих чувствах. Он ждал 12 лет! И только, когда Беле исполнилось 28 лет, они поженились.
Впервые я увидел мою будущую жену, когда учился на втором курсе Тбилисского театрального института. Белла Мирианашвили тоже была студенткой. В момент, когда я обратил на нее внимание, она разговаривала с подругой, смеялась. И так эта девочка вошла в мою голову, что я никак не мог выбросить ее оттуда. А она жила своей жизнью, причем очень насыщенной, и до того дня, как мы смогли соединить наши судьбы, прошло долгих 12 лет. За это время Белла успешно снималась в кино, приобрела популярность. В Театре Руставели, где мы оба начали работать после института, она стала музой режиссера Михаила Туманишвили. Без Беллы он ничего не ставил. Все лучшие роли должна была играть только она!
Я долго ждал, а потом Бог сказал: «Садись на коня и возьми сам что хочешь, если ты храбрый и сильный!».
Никогда в жизни я не сказал Белле заветной фразы «Я тебя люблю». Но вел себя так, что она все понимала без слов: угадывал то, что ей хочется, всегда оказывался там, где должен быть, берег ее… И предложения руки и сердца я ей не делал. Просто привел однажды в компанию своих друзей и сказал всем: «Познакомьтесь, это моя жена». Все обалдели. Она тоже. Затем мы вместе пришли ко мне домой, и те же слова я повторил моей маме. Потом к нам приехали ее и наши родственники. Это и была наша свадьба. И мы зажили вместе у нас дома.
Расписались официально, когда дети уже были большими. Они смеялись: «Мама выходит замуж!» Объясните мне, зачем регистрировать брак? Я не видел в этом смысла. Сколько раз наблюдал, как люди устраивали грандиозные свадебные торжества: церемонно ставили подписи в ЗАГСах, накрывали великолепные столы на полтысячи человек, а несколько месяцев спустя разводились. В общем, никогда не понимал этого идиотизма. По-моему, достаточно слова. Я лично сказал один раз — и, мне кажется, все, достаточно. Я и в дальнейшем не стал бы расписываться, просто штампы в паспортах нам с Беллой понадобились для оформления каких-то документов.
Одна жена — любит, одна — одежду шьёт, одна — пищу варит, одна — детей кормит, и всё одна?… Тяжело!
В 29 лет будучи беременной Белла заболела вирусным гриппом, но не желая навредить ребёнку не стала принимать антибиотики! После Рождения, через пару лет, Белла серьёзно заболела, и слегла.
Когда мы начали жить семьей, у Беллы уже была дочка от предыдущего брака — полуторагодовалая Нана, Нанука. Мы ждали еще ребенка, и Бог нам его дал. Но… случилось несчастье — не с ним, с его мамой. Будучи в положении, месяце на пятом, Белла заболела — тогда свирепствовал вирусный грипп. Так она с 40-градусной температурой пошла играть утренний спектакль — отменить его почему-то было невозможно. И Белла играла — на пуантах стояла, танцевала в балетной пачке… Ей бы не ходить на этот спектакль, отлежаться дня три-четыре. Полечилась бы домашними средствами, и, может, не случилось бы этой беды. Но она устроила организму дикую перегрузку, и дело усугубилось.
Началось воспаление легких. Антибиотики из-за беременности Белла принимать не стала — нельзя же навредить ребенку. К счастью, он родился здоровым, а вот свое здоровье жена подорвала основательно. Поначалу, когда она оправилась после болезни, все вроде было нормально. Но вдруг однажды жена говорит мне: «Знаешь, мне стало трудно двигаться. Особенно тяжело по лестнице подниматься…» Пошли к врачам — к одному, к другому. Все в один голос: «После родов так бывает, пройдет». Никто серьезно к этому не отнесся. Даже невропатолог. Тот, дурак, вообще сказал: «Да это ерунда какая-то» — и порекомендовал попить витамины. Так прошло по меньшей мере два года, и был пропущен начальный период тяжелейшей болезни — миелополирадикулоневрит, так она называется (одновременное поражение спинного мозга, корешков и периферических нервов конечностей; причина возникновения — чаще всего инфекция.)
Хорошая жена, хороший дом — что еще надо человеку, чтобы встретить старость?
Изо всех сил Белла сопротивлялась болезни, боролась до последнего; преодолевая недуг, старалась как-то передвигаться. И никогда не жаловалась. Это просто фантастика! И в инвалидном кресле никогда не сидела; если надо было спуститься по лестнице к машине, я переносил ее на руках. Очень сильным и волевым человеком была моя жена. Однажды министр здравоохранения при встрече сказал ей: «Бедная Белла, мне вас так жаль!» Она улыбнулась: «Зачем меня жалеть? Не надо. У меня есть дети, любимый муж. И если я больна, это не значит, что я несчастна». Он пояснил: «Я сочувствую вам не потому, что вы больны, а потому, что все мы знаем: у вас такая болезнь, которую вылечить невозможно». Вот такое сказал этот академик — абсолютный дебил.
А Белла, несмотря ни на что, жила полной жизнью: общалась с людьми, держала семью, принимала гостей. При такой жесточайшей болезни, практически не двигаясь, она ухитрялась так все устроить, так организовать, что они жили в идеальном порядке, каждая вещь имела свое место. И если требовалось что-то найти, Белла безошибочно указывала полку, на которой это лежало.
Как-то были мы в гостях, где я, выпив, с кем-то сцепился. Словом, пошухарил. Мы приехали домой, она мне ничего не говорит, молчит, а мне хочется, чтобы она мне сказала: «Как тебе не стыдно!», чтобы ответить: «Чего это мне должно быть стыдно!» Но она молчит. Молчит и на следующий день, только через три дня, когда у меня хорошее настроение и я уже забыл, что там было, она мне говорит: «Как тебе не стыдно. Такой большой уважаемый мужчина и напал на человека». И вот тут мне стало стыдно.
Джамиля, ты была моей любимой женой, почему ты не умерла?
Летом 1992-го Каха снимался в Москве. Каждый день звонил Белле. Как обычно, соединился с ней и 26 августа. И вдруг услышал, как она тихо, очень медленно, трудно выдохнула в трубку: «Мне плохо. При-ез-жай…» Утром следующего дня он был возле нее. Ровно через сутки Беллы не стало. 28 августа в 6 часов утра. Она просто заснула. Последнее, что сказала, прежде чем уйти насовсем: «Оставьте меня в покое, не лишайте блаженства». По-русски произнесла эти слова.
Вот меня как-то спросили: «Вы полюбили свою жену успешной, красивой, блистающей в жизни и творчестве. Но все изменилось, и рядом с вами оказался тяжелобольной человек, в то время как вы, наоборот, приобретали известность, были обласканы вниманием поклонников, одарены наградами и званиями. Так почему вы не ушли аккуратно в сторону, а остались с Беллой?» Тогда я не нашелся что ответить, потому что для меня все было настолько очевидным. А сейчас могу сказать: встретив Беллу, я понял, что именно с ней мне будет очень хорошо, никого лучше для меня не может быть и это счастье надо оберегать. И как умел охранял его и берег. И всегда, каждое мгновение жизни был с ней рядом. Как в радости, так и в беде. Я не считал это подвигом, что был рядом. Просто очень любил жену. Хотя я ни разу не признался ей в любви. Честно. Такой уж я человек. Я и маме своей впервые сказал, что люблю, перед ее смертью. Мама умерла у меня на руках. В последнюю минуту она посветлела лицом. Смотрела не на меня, а куда-то в сторону. Говорят, перед уходом люди начинают видеть близких, которые ушли раньше. «Даташка!» – вдруг негромко позвала мама. Даташка – это было домашнее прозвище моего давно умершего отца. Я наклонился, впервые поцеловал ее и сказал громко, чтобы она услышала: «Мама, спасибо тебе за все. Я тебя очень люблю».
Беллу всегда очень любили родные Кахи, потому что она действительно была необыкновенным человеком. Но после ее ухода прошло много времени, и теперь они переживают за него. Особенно двоюродные сестры. «Надо тебе строить новую жизнь. Беллы давно нет, а вокруг столько достойных одиноких женщин, которые рады были бы скрасить твое одиночество. Ты должен жениться…» - твердят они ему.
Я слушаю их, все понимаю, но… Не знаю, сумею ли я правильно выразить свою мысль… Видите ли, я не люблю лгать, скрывать что-то, и когда все-таки приходится, испытываю ужасный дискомфорт. Ну не хочу я всю оставшуюся жизнь фальшивить. И чтобы этого не было, предпочитаю продолжать жить так, как живу сейчас. Наверное, я неправ, но, по мне, пусть все остается как есть. Мне кажется, от этого всем будет только лучше.
Взято: Тут
0